Гримуар. Сокол во тьме

– Ты зря паникуешь, ведьмочка моя, – спокойно ответил Самаэль.

– А Мара? – продолжала я. – Она какая-то странная.

– В чём же её странность? – усмехнулся криво он.

– Ну, не знаю, её настроение меняется постоянно, – нахмурила брови я.

Самаэль слегка рассмеялся.

– Она же богиня, ей можно, тем более, женщина, – ответил он.

Я промолчала, так как мне больше не было, что сказать.

– Ну, хватит делать из мухи слона. Ты великая ведьма, – вдруг начал говорить Самаэль. – Ведь только у тебя есть дар открыть Гримуар, ведь только ты можешь убить каждого из нас.

– Только мне не по себе, – вздохнула я. – Может… может, твой Антопуа сможет помочь? – несмело спросила я, облокотившись на локоть и заглянув ему в глаза.

– Исключено! – резко ответил Самаэль, перевернувшись на другой бок.

– Но почему? – тронула я его за плечо.

– Я сказал, что нельзя, значит – нельзя! – почти прокричал он.

Я не видела его лица, но могла лишь догадываться, насколько свирепым оно стало. Волосы Самаэля аккуратно лежали на подушке, и у меня возникло жгучее желание потрогать их. Я сдержалась и выпалила новый вопрос:

– Но зачем тебе это чудище и зачем ты его прячешь от всех? – удивлённо вскинула брови я.

– Тема закрыта! – голос Самаэля перешёл в крик.

– Я не понимаю, – растерянно ответила я, рука застыла в нескольких сантиметрах от его манящих волос.

Самаэль резко встал с постели и начал поспешно одеваться, подбирая вещи с пола.

– Зачем ты уходишь? – расстроилась я, привстав с кровати и прикрывая нагое тело покрывалом.

– Я не хочу продолжать пустые разговоры и выслушивать глупые вопросы! – закричал он.

– Прости-и-и… – не выдержала я и разревелась. – Прости меня, мой господин! – стала умолять я. Бросив покрывало, я упала перед ним на колени.

– Ну, хватит! – чуть смягчил голос Самаэль. – Подымайся, не позорься!

Я вытерла слёзы с лица и посмотрела на него снизу вверх: казалось, его величие подтверждалось в сто крат. Гордый, самоуверенный и таинственный. Он всегда заставлял трепетать душу и также безгранично бояться его таинственную мощь. Боль пронизывала каждую клеточку, ведь ещё никогда я себя не чувствовала ненужной и просто использованной вещью. Я всё придумала. Я придумала любовь к нему, я придумала его любовь ко мне. И всё, что было до этого между нами – не более чем плотские утехи, которые превратились во взаимовыгодные отношения в борьбе с сервусами. И впервые я почувствовала, что хочу скорее сбежать с этой темницы горечи и приторно-сладкой иллюзии, и я даже была рада, что скоро отправлюсь в новое путешествие, лишь бы не видеть всех персон, которые причиняют мне боль.

Самаэль смотрел на меня с презрением: я читала это в его глазах.

– Ты так и будешь смотреть на меня таким глазами, будто впервые увидела? – грубо спросил он.

Тенебрис прав, я увидела его совершенно под другим углом зрения, словно проснувшись после длительного сна.

– Да, ты прав, – ответила я, встряхнув головой. – Прости меня за слабость, – добавила я и поднялась с пола, моё голое тело предстало во всей красе. – Ты уходишь?

– Да, пойду спать в свою комнату, иначе ты мне окончательно испортишь настроение, – с горечью сказал он.

Я промолчала, кивнув. Душа кричала: «Уходи! Уходи прочь! Ненавижу тебя!», но внешне я не показывала этого, лишь изредка икая после недавнего плача.

Самаэль оделся и ушёл. Я засыпала в компании волка.

Глава 5. Мальчик Глеб

Утром мы все завтракали в большом помещении. Я была безмолвным наблюдателем. Аппетита не было, поэтому ковырялась в стряпне шеф-повара, перекладывая в тарелке овощи и мясо из места на место. Самаэль, Мара и мораны о чём-то оживлённо говорили, но я не хотела вслушиваться. С трудом выдержав трапезу и изображая, что интересно находиться в их компании, я наконец-то смогла незаметно уйти.

Я думала о том странном существе в подвале, но не решалась туда спуститься опять – слишком оно пугало. Мысль о том, что «это» такое не покидала меня, поэтому я решила отыскать мальчика, который привёл к нему.

Первым делом, мне казалось, что его поиски стоило начать с кухни, если мальчика там нет, то слуги могли подсказать что-нибудь о нём. Все прислужники Самаэля относились к расе тенебрисов и были награждены какими-то особенностями, пусть и небольших сил. Часть тенебрисов однажды покинула легион сервусов, другая часть – обычные люди, которые поклялись служить господину. Такие, как я, тоже могли присоединиться к его армии.

Все, кто имел белоснежные волосы и жёлтые глаза, были им помечены, то бишь, мы были каким-то образом зависимы от него. А ведь когда-то я была зеленоглазой девушкой. Я не знаю, как он выбирал нас, потому что имевших внешность, как у Самаэля, было совсем немного.

Расу богов, которых почти всех изгнали сервусы из планеты Земля, также можно отнести к тем, кто имел выбор – сотрудничать с Самаэлем или нет. Их можно было сосчитать на пальцах, всего несколько смогли укрыться от рук бога Уны.

О нас говорят, что мы приспешники тёмной силы, а на самом деле, мы просто не хотим служить Уне, хотя и делаем всякие пакости людям назло ему. Ни для кого не секрет, что он боготворит человечество, и это также наш огромный козырь.

Я тихонько приоткрыла дверь на кухню, там царила другая атмосфера: не было строгости в каждом миллиметре огромных залов, но больше всего удивило отношение друг к другу. Низший слой тенебрисов, готовя еду, веселились и шутили друг над другом, но выглядело это как огромная дружная семья. Но, увидев меня, стоявшую в проёме и не решавшуюся нарушить их идиллию, они сразу превратились в угрюмых туч.

Я решилась войти и обошла всю кухню, наблюдая, как слуги работают, а они с опаской посматривали на меня. Обойдя стол, стоявший посредине комнаты, я осмотрелась вокруг, но не нашла того, ради которого пришла.

– У нас в замке есть мальчик. Чей этот маленький тенебрис? – спросила строгим голосом я.

– Какой мальчик? – удивился шеф, разделывая рыбу.

– Тот мальчик, которому было поручено ходить в подвал, – ответила я.

– Его здесь нет, – ответила из-подо лба одна из женщин. Её худой стан словно говорил: «Покормите меня!»

– А где он? – спросила я, раздражаясь, что приходилось вытягивать информацию из них щипцами.

– Простите, – ответила та женщина, понимая, что приводит меня в гнев. – Глеб играет на заднем дворе замка.

– Хорошо, – ответила я и направилась к выходу. – И поешь, а то на тебя страшно смотреть, – бросила я через плечо.

Я никогда не была на заднем дворе. Обычно это было место для низшего слоя тенебрисов. Стараясь не попасться на глаза Самаэлю, Маре и её свите, я обошла другими коридорами и наконец-то вышла из замка.

Морозная свежесть. Я закуталась в тёплую шаль, но возвращаться назад не хотела, чтобы случайно не набрести на тех, кого старательно пыталась избегать. Белоснежное покрывало зимы расположилось на нашей земле, где всегда царило лето, а теперь ему пришлось насильственным образом уступить сезону-антиподу. Об этом свидетельствовали зелёные листья, пробивающиеся сквозь снежную бронь. Мне сразу вспомнился несчастный взгляд садовника.

Я осмотрелась вокруг: задний двор был ничуть не хуже парадного. Полуобнаженные фигуры девушек-статуй, выстроившихся вереницей вдоль аккуратно выстриженных и покрытых снегом кустарников, тянулись вдаль и, казалось, не имели границ. Бережно ступая по ступенькам вниз, я боялась, чтобы не поскользнуться. Добравшись до пушистого снега на земле, передо мной предстал огромный фонтан, которого также поглотила зимняя стужа. Сияющие в лучах холодного солнца замёрзшие струи свисали горкой вниз, а у их основания вода превратилась в лёд с дырочками, как у голландского сыра. Я медленно провела рукой по нему и пошла дальше. Вдали виднелась детская фигура, которая игралась в снегу.

Глеб что-то лепил, когда я подошла к нему.

– Привет! – весело сказала я.