Гримуар. Сокол во тьме

– Ведьмы – да, дочери тьмы, но не все, есть же и ведьмы по другую сторону. Не ты ли там была недавно? – пристально посмотрела богиня на меня, и я отвела взгляд.

Но она и так знала ответ, поэтому я промолчала.

– Но мы единственные с Самаэлем в этом замке, нет, даже в этом мире, являемся родителями тьмы, – продолжала Мара. – Но ведь не является ли тьма риторическим вопросом? Мы же находимся не в тёмном помещении, не так ли? Мы не в вакууме пространства, нет! И даже здесь, – богиня обвела рукой зал, демонстрируя его, – мы находимся в шикарном, красивом помещении. Здесь же не противно – ужасно страшно? Нет! Что там говорить, даже сервусы любят красивые места. Тьма внутри нас, Олеся, в наших душах.

Наступила тишина, ибо все внимательно слушали мудрые речи Мары – богини зимы и смерти. Нарушила я её вопросом:

– Что ты имела в виду, когда сказала, что я мрачная из-за того, что во тьме потерялась?

– Да, звучит нелогично, судя из того, о чём я сейчас говорила. Но тебя что-то тяготит, – спокойно ответила Мара.

Самаэль внимательно оценил меня взглядом, но ничего не добавил к дискуссии, как и я. Его глаза словно говорили: «Она права, чертовски права».

– Итак, – продолжила богиня. – Как успехи с поиском Гримуара? – перевела взгляд на Самаэля она.

– Пока первый поход ничего нам не дал, – ответил Самаэль. – Если бы он был в том месте, Олеся бы уже нашла его, она прекрасно чувствует книги. Она не просто ведьма, а книжная чародейка.

Мне даже понравилось это словосочетание «книжная чародейка», будто я была писателем каждой книги и могла воссоздать любую историю в реальности. А когда-то я себя называла «чародейкой» и ненавидела слово «ведьма». Я улыбнулась сама себе, так как была тогда наивной, времена изменились: я действительно во тьме.

– …Олеся подтвердит, – сказал Самаэль, и услышанное имя вернуло меня из размышлений.

– Что? – растерялась я, бегая глазам по сторонам.

– Что камень Уны не выполнял предназначенной роли, Олеся! – напомнил тенебрис.

– Э-э-э-э, да, наверное… Он что подделка? – вскинула брови я.

– Этого не может быть! – возразила Мара. – Это уникальная вещь, созданная Уной.

– Тогда почему он не работает? – спросила я.

– Этот вопрос нам предстоит выяснить тоже, как и где спрятан Гримуар великого колдуна.

После ужина Самаэль и Мара вместе с прислугами удалились, и вновь воцарилась тишина вокруг.

Этой ночью я опять не дождалась Самаэля. Но, когда обеспокоенная, я отправилась бродить ночью по замку в поисках, я не обнаружила никого в его почивальне. Я пересекала коридор за коридором, зал за залом, и казалось, что им нет конца и края. Длинная белоснежная рубашка постоянно служила преградой для передвижения – я спотыкалась о её подол. Затем я услышала звуки за одной из дверей. Я остановилась перед красивой деревянной резьбой, изображающие неизвестные мне знаки. Я застыла перед ней лицом, глубоко дыша и боясь её открыть, ибо уже понимала, что происходит на самом деле. Но желание увидеть правду собственными глазами, не только услышать и жить в догадках, было сильнее меня. Я медленно протянула руку и тихо приоткрыла преграду тому, кто находился в комнате. Меня не видели, и я еле сдержала крик: Мара и Самаэль были настолько заняты плотскими утехами, что им было не до гостьи.

Я закрыла злосчастную дверь и побежала, не понимая куда направляюсь. Передо мной предстала картинка только что увиденного. И сама не понимая того, я оказалась на улице, распахнув главные витражные двери и упав на колени в снег. Сквозь слёзы и боль я не сразу поняла, что у нас произошла резкая смена климата: лето затерялось среди зимнего полотна, укрывшего всё вокруг: замок, зелёные деревья и кусты, серые тротуары. Я рыдала и, казалось, что у меня всё внутри прожигает от боли, что я не ощущала холод, поразивший тело. Я была предана, хотя мне никто в верности не клялся. Я была предана, хотя у меня не было официальных отношений, а, следовательно, и обязательств. Я была предана, потому что верила в мечту. Это означало лишь одно, я предала саму себя, ибо создала в своём мире иллюзию и пыталась делать вид, что всё прекрасно. Я рыдала, потому что мне это было нужно… А затем я прилегла на пушистый снег и посмотрела на небо, усыпанное мириадами сияющих звёзд. Я злилась на весь мир: на родителей за то, что меня родили, на маму за то, что передала мне ведьмовские гены, на лучшую подругу Нику за то, что она выбрала сторону сервусов, я злилась на всех и ненавидела жизнь за то, что она теплилась в моих жилах.

– И почему я должен тебя постоянно спасать? – сквозь мысли я услышала голос Йорика.

Через мгновение я почувствовала невесомость, а затем тёплый мягкий плед, укрывающий меня. Рядом лёг Дружок, тихо скуля себе под нос.

– Ты вся бледная, как снежная королева, – пошутил Йорик, присевший на край кровати.

Я подняла голову и увидела его спину, он не смотрел на меня.

– Опять ты меня королевой назвал, – хрипло ответила я.

– Ты из тех женщин, которых можно называть королевами, – тихо ответил он, не поворачиваясь.

– Прости меня… за издёвки на кладбище… – виновато добавила я.

– Никогда не поздно извиниться, – сказал Йорик и повернулся ко мне, улыбаясь. – Забудь, я не обижаюсь.

Парень встал и добавил:

– Отдыхай и больше так никогда не делай, каждый достоен лучшей жизни!

– Тогда зачем ты служишь тенебрисам?

– Кто сказал, что для меня это не лучшая жизнь, – после этих слов тенебрис исчез из комнаты.

Уснуть я не смогла, ворочаясь в кровати, в разуме пыталась перебирать варианты мести Маре. Я ненавидела её, и мне хотелось даже убить богиню, что я намеривалась сделать утром, когда на месте не будет Самаэля и для этого возникнет идеальная среда. Мне всё время являлись какие-то устрашающие образы в виде тёмных существ в длинных плащах с капюшонами на голове, и они рвали душу на части.

Измученная и уставшая, утром пыталась выследить Самаэля. Я тихонько приоткрыла дверь в комнате, чтобы в щель наблюдать за проходящими. И, когда господин проскользнул мимо, моё сердце учащенно забилось, провожая его взглядом. Убедившись, что он исчез из виду, я выбежала из комнаты и пересекла несколько длинных коридоров и ворвалась без стука в комнату, где в качестве гостьи жила Мара. Она стояла возле окна, её длинные волосы были распущены, и от этого она казалась ниже ростом.

– Сокол? – спросила она, искренне удивилась моему внезапному появлению. – Проходи! – позвала Мара рукой к себе.

Я застыла в смятении: вчерашний образ строгой элегантной женщины сменился на женщину с добрыми и приветливыми глазами.

– Ну, же?! – подошла Мара сама ко мне, протянув руки. – Не бойся, проходи.

Богиня провела меня к кровати и усадила на её краешек.

– Рассказывай! – попросила ласково она, поправив прядь моих волос.

Я не знала, что сказать: смелость и дерзость куда-то исчезли, и план рухнул, как карточный домик. Ведь я могла убить богиню чем угодно, лишь приложив руки для этого, лишь взяв любой колющий предмет.

– Почему ты называешь меня соколом? – вдруг задала я глупый вопрос.

Мара улыбнулась.

– Действительно, Олеся Соколова, ты спрашиваешь об этом? – спросила она и тут же сама ответила на собственный вопрос: – Потому что я уверена, что твоя фамилия похожа с тобой – ты хищница, которая имеет милый вид, ты убийца ради выживания рода. Сокол – это то имя, которое, на мой взгляд, больше всего подходит тебе.

– Если бы я могла трансформироваться в животных… я бы хотела этого, – с досадой сказала я.

– Ну, ты всего лишь ведьма, не стоит расстраиваться из-за этого. Так что случилось, сокол? – спросила опять Мара.

– Я просто пришла пожелать тебе хорошего дня, – вдруг выпалила я слова, которые вовсе не собиралась говорить.

Мара рассмеялась мягким приятным голосом, и у меня всё меньше оставалось желания убить её. Не знаю, почему, но я прониклась к ней.

– Хорошо, – ответила она и грустно посмотрела в сторону.

Я заметила в её глазах что-то похожее на тревогу, но она тут же переключилась на другой разговор, словно одела маску на лицо, спрятав там все тайны.

– Расскажи мне, сокол, что ты чувствовала, когда носила защитный кулон от сервусов?