Дневник из преисподней

– Ты ведь младший в семье Та Лик? – Я умышленно сократила имя, подчеркнув тем самым, что не считаю его младшим.

Он кивнул в ответ и не сделал попытки поправить меня.

– Ты когда-нибудь видел принцессу Лиину?

Та Лик вдруг смущенно улыбнулся и покачал головой:

– Я только год как в городской страже. До этого я помогал отцу в кузнице. Но я много слышал о принцессе.

– И что ты о ней слышал? – Я поощрительно улыбнулась и подвинула свой стул к дивану, на котором он сидел.

– Говорили, что она необычная и очень красивая. Сердце любого мужчины способно дрогнуть при виде ее улыбки. Неудивительно, что в нее влюбился сам Магистр! – Глаза Та Лика заискрились при этих словах, и я поняла, что в его воображении существует лишь образ прекрасной незнакомки, не имеющей ничего общего с реальной девушкой и тем более мною.

Я взглянула на сэра Лаэна:

– Что и требовалось доказать. Мальчишка никогда меня не видел и не имеет ни малейшего представления, как я выгляжу. Он мог спокойно убить меня, абсолютно не подозревая, что совершает измену. А затем сэр Да Ахон убил бы его и наших тел никогда бы не нашли.

– Сначала ему придется убить меня, а это очень нелегко сделать, миледи! – Сэр Лаэн слегка наклонил голову, и я кивнула ему в ответ.

Внимательно слушавший нас пленник издал при этих словах нечленораздельный звук, прозвучавший то ли как мычание, то ли как «ммм-леди?».

Сэр Лаэн грустно посмотрел на него и повторил:

– Объясняю единственный раз. Ты напал на принцессу Лиину, Та Лик, даже не попытавшись выяснить, кого собираешься убить. Если это все, чему ты научился в городской страже – убивать, не потрудившись выяснить за что и кого, тебе лучше вернуться к отцу и продолжить работать в кузнице.

Глаза Та Лика после этих слов наполнились откровенным ужасом. Он смотрел на меня так, словно увидел перед собой привидение. А потом побледнел, отчетливо представив, что даже сейчас он является никем иным, как предателем, совершившим измену.

– Не будем слишком строги с ним. Та Лик влип в историю, не подозревая, во что его втягивают. – Я встала со стула, достала нож и двумя четкими движениями разрезала веревки на его руках и ногах.

Он долго растирал руки и ноги, не сводя своих глаз с меня и сэра На Ат Лаэна. Откровенный ужас стал гаснуть в его зрачках, но вид у Та Лика оставался потерянным и было видно, что он даже с дивана не в силах встать без прямой команды.

– И что же нам с тобой делать? – Я умышленно затянула паузу, разглядывая нашего незваного гостя, и от моего взгляда он не просто задергался, а будто уменьшился на глазах.

– Если отпустим, его наверняка убьют, – сэр Лаэн, как и я, буравил своим взглядом нашего бедолагу. – Но весьма вероятно, что его уже считают мертвым. Возможно, в этом наше преимущество.

– А если он обманет наше доверие? – Я задала этот вопрос не столько сэру Лаэну, сколько Та Лику.

Мои слова заставили его встряхнуться. Та Лик вскочил с дивана и почти готов был что-то высказать нам, но осекся под моим насмешливым взглядом.

Я слегка улыбнулась ему. Возможно, немного скептически, даже смеясь про себя над неуклюжей попыткой выразить свои чувства и мысли, которые легко читались на его лице, но Та Лик понял главное из моей улыбки – я простила его. И это понял и сэр Лаэн.

И все же я не могла представить себе, что все произошедшее стало возможным лишь при участии начальника городской стражи. И я продолжила допрос Та Лика:

– Вместе с тобой на нас напали еще двое. Кто они?

– Это люди советника До Ар Гарда. Не так давно сэр Да Ахон принял на службу несколько человек из его провинции.

– Кто такой До Ар Гард и почему я ничего не слышала о нем? – Я обратилась к сэру Лаэну и он быстро заговорил.

– Это сын сэра Мо Ара. Он погиб во время войны. Принц Дэниэль ввел молодого До Ар Гарда в состав Совета не так давно. Насколько я знаю, это было услугой принца Совету. После вашего исчезновения, принцесса, и возвращения принца Дэниэля, а также окончания вооруженного конфликта при городе Лонене, Совет во многом диктует принцу свои условия. Снятие осады с крепости Солти приписано заслугам Совета, хотя Мастер уверял меня, что вы предложили Магистру свою свободу в обмен на прекращение конфликта. Принц Дэниль тоже так считает, но члены Совета не без поддержки населения обосновали данный факт, как успех своей дипломатической миссии.

Я поморщилась при этих словах и спросила его:

– А как к сэру До Ар Гарду относится принц Дэниэль? Есть ли шанс, что его просто используют втемную?

Сэр Лаэн задумчиво протянул в ответ:

– Я не очень понимаю слово «втемную», но мне ясна суть вопроса. Думаю, сэр До Ар Гард еще слишком молод для политики, но он честный человек и предан своей стране. Я также слышал от Мастера, что принц отзывался о нем, как о сыне, достойном своего отца. Однако он упоминал, что общение с советником То Ан Коэном «дурно влияет на мальчишку». Цитирую дословно, миледи.

Я кивнула в ответ:

– Мы с принцем Дэниэлем иногда думаем совершенно одинаково. Однако, что нам делать дальше?

Вопрос был риторическим и ответа не требовал. У нас не было особого плана, да и деваться нам было некуда. Сидеть взаперти в доме сэра Лаэна не было смысла, и мы покинули его, направившись к дому сэра Ро Ал Аана – однополчанина сэра Лаэна, по-прежнему находящегося на службе принца Дэниэля, и, по словам сэра Лаэна, прибывшего домой на очередной отдых.

Никто не атаковал нас по пути и не пытался спровоцировать, что в определенной мере успокоило меня. Пока я даже не пыталась представить себе масштабы заговора – если это был заговор, и статус лиц, участвующих в нем. Но я исключила возможную ошибку, ибо сэр Лаэн заверил меня, что не совершил за последние годы ничего, что могло бы потребовать его ареста именем принца Дэниэля. И я верила ему.

Город Даэрат жил своей обычной жизнью. Немного суеты, немного спокойствия, немного городского шума. И я все отчетливее сознавала, что скучала по нему. Возвращение домой – вот как воспринимало мое сердце наше поспешное передвижение по улицам города. Давно забытые чувства снова просыпались во мне, но в них чего-то не хватало. Я словно утратила себя прежнюю и не могла понять хорошо это или нет. Отчетливо понимая, что изменилась, и три года, проведенные в Ночных землях, бесследно не прошли, я ощущала некий дискомфорт, словно лишилась фундамента, на котором держалось мое прежнее «я» – доброе и готовое пожертвовать собою ради жизни других. Это «я» не исчезло до конца, но его побеждало иное отношение к жизни и людям, меня окружавшим. Я стала злее, несдержаннее, жестче и сильнее. И не знала, радует меня это или пугает.

Только сейчас я начинаю понимать, что в жизни любого человека наступает время или момент, когда ему приходится повзрослеть. Ничто не длится вечно, тем более, детство и юность. Утрачивая их, мы словно теряем нечто очень важное. Не каждый осознает потерю, как не каждый сожалеет о ней, но все мы понимаем, что вместе с юностью нас покидает некая невинность, на место которой приходят цинизм и равнодушие. Кого-то вполне устраивают подобные перемены и он воспринимает их, как должное, не испытывая сомнений, не задумываясь над последствиями, не беспокоясь о будущем. А кто-то вполне осознанно пытается примирить себя прежнего и себя нового, пытаясь возродить в себе лучшие качества, казалось, утраченные навсегда.

Но я уверена в том, что каждый обязан и должен оценить произошедшие изменения и сравнить себя прежнего и себя состоявшегося – фактически решить для себя, насколько его новое «я» соответствует недавним убеждениям.

Только конфликт между внутренним и, возможно, единственно истинным «я», сформированным еще детскими убеждениями, и «я» повзрослевшим и потерявшим свою невинность, способен привести нас к новым желаниям и новым достижениям. Но куда они нас приведут – к небесам или во тьму, каждый решает для себя сам.

И если я полагала, что изменилась к лучшему, стоило ли оплакивать те качества своей личности, которые не уступали новым, но которые были обречены на неизбежную гибель? Рождение всего нового после смерти старого – не повод для скорби по утраченному, но кто сказал, что все перемены к лучшему? И я не могла объяснить себе возникшее болезненное и разъедающее душу ощущение, что меня поглощает тьма, а дорога к свету становится все более призрачной.

До встречи с улицами Даэрата я не понимала насколько глубоки внутренние изменения, произошедшие во мне. Каждый знакомый переулок, ранее облюбованный фонтан или древесная аллея навевали воспоминания, болезненно ударявшие по моему сознанию.

По пути к дому сэра Ро Ал Аана я ощущала не радость от прежних воспоминаний, не тоску по ним, не боль и не равнодушие. Я ощущала себя чужой на улицах города.

Я не чувствовала себя более совершенной, несмотря на скрытую силу. Я тосковала по старым временам, когда моя душа, соприкоснувшись с душой города, могла умиротворенно закрыть свои глаза и вздохнуть с чувством полного спокойствия, а также вновь обретенного дома. Но я потеряла эти ощущения и не наше столкновение с городскими стражниками было тому причиной. Я повзрослела и мое взросление прошло настолько болезненно, что не оставило места для прежних легких и немного наивных чувств…

Сэр Ро Ал Аан почти не удивился нашему появлению. Думаю, после всего случившегося это должно было меня насторожить, но сам сэр Ал Аан излучал такое спокойствие и невозмутимость, что где-то на уровне моего подсознания подобное поведение было воспринято, как абсолютно нормальное и соответствующее ситуации. Возможно, так оно и было.

Среди общей нервозности, которая чувствовалась во мне и в молодом Та Лике, спокойный диалог двух старых соратников не вызвал беспокойства. Напротив, нам, как молодым, казалось правильным взвалить всю ответственность на плечи более опытных воинов. В конечном итоге, это избавило нас обоих от раздражающего ощущения собственной беспомощности и ошибочности своих действий.

Обсуждаемая сэром Лаэном и сэром Аланом проблема касалась одного – сможем ли мы выйти из города незамеченными, если сам начальник стражи замешан в сложившейся ситуации. Иных выходов, кроме центральных ворот столицы, было два, но их охраняли те же стражники, и через них простым смертным не разрешалось проходить. Основная масса населения и гостей Даэрата передвигалась через центральные ворота, и у нас были все шансы смешаться с людьми или караванами повозок, покидавших столицу.

Сэр Алан настойчиво отговаривал сэра Лаэна от идеи покинуть город, и прямо заявил ему и мне:

– Если на выходе вас узнают, прорваться с боем через ворота не удастся – лучше уж сразу сложить оружие и сдаться в надежде, что при большом скоплении свидетелей вас не станут убивать. И даже мой статус здесь не поможет!

Сэр Алан пообещал нам убежище в своем доме и предложил отправить гонца к принцу Дэниэлю, а не рисковать жизнями, пробираясь через ворота города самостоятельно. Моя интуиция отрицательно покачала головой, но сэр Лаэн убедил меня, что другого решения нет. И мы оба не подозревали, что сэр Ро Ал Аан уже предал нас, а его разговор со старым другом – лишь попытка потянуть время…

Мы не успели закончить разговор, как услышали громкие и скорые шаги на лестнице. Дверь комнаты распахнулась, и в помещение стремительно ворвались десять вооруженных до зубов людей, чьи лица скрывали маски.

Я не коснулась эфеса шпаги, мгновенно оценив численное превосходство, и поняв, что мы не продержимся и минуты – нас просто снесут и затопчут в этой комнате.