Стая Белого Волка. Возвращение мечты

Я тяжело вздохнула и подошла к нему поближе. Я вовсе не хотела, посвящать всех остальных в наши разборки:

– Ну, как же мне надоели ваши мужские игры в благородство и самопожертвование! Вы всегда сами сперва для себя все решаете, а ведь, и ответную сторону спросить не вредно! Ты говоришь, будто я нужна Че, а то, что нужно мне, тебя совсем не интересует? Ты в первый день все спрашивал меня, зачем я сюда пришла. Так вот – я за этим приходила! – я сунула руку в карман висевшей в шкафу куртки, достала оттуда тюбик зубной пасты и невесело усмехнулась, встретив недоуменный взгляд Хорька:

– Ты, ведь, не забыл, почему я запретила вам заходить в этот дом и выносить отсюда что-нибудь, кроме оружия? Потому, что остатки моей команды чуть не погибли из-за очень специфического отравления. И мы не знали, что было причиной, но Док высказал предположение, что это вещество могло быть в алкоголе и зубной пасте. Вот только, проверить свое предположение он не успел. А я нашла ее, и сегодня днем, как ты помнишь, заезжала в институт и отдала часть ее содержимого в химлабораторию, на анализ. И он подтвердил наши с Доком предположения. А теперь, спроси меня, зачем мне был нужен этот тюбик?

Я внимательно посмотрела на его побледневшее лицо и подтвердила догадку:

– Мне не хотелось больше жить! Я прошла через всю кровь и грязь той, прошлой, жизни, вывела оттуда друзей, а затем не нашла себе место в новой! Здесь я оказалась, по большому счету, никому не нужна. Пыталась найти свое место в науке, сделать что-нибудь полезное для общества. Но нынешнему обществу наука не нужна. И когда умерли мои старики, то жизнь потеряла для меня всякий смысл. Я вернулась, чтобы умереть. Но в этом доме я, помимо этого тюбика, нашла еще и тебя! И ты заявил, что именно я составляла смысл твоей жизни. И я поверила, что нужна тебе больше всего остального в мире, а значит, мне тоже есть, для чего оставаться на этом свете. Или ты лгал мне, если так легко от меня отказываешься?

Алешка с трудом пошевелил побелевшими губами:

– Не говори так, Инь! Я чувствую себя предателем! Но, ведь, и Че ты тоже необходима!

Я невесело усмехнулась:

– Да, Че необходима моя помощь! Он – мой старый верный друг, и он однажды помог мне вернуть уверенность в себе и желание жить, и я должна ему, по меньшей мере, то же самое. Но вряд ли, он готов посвятить мне всю свою жизнь, у него есть в жизни гораздо более сильная любовь, ты знаешь – какая! А вот помочь ему, я попытаюсь, и даже вижу путь! И я надеюсь, у меня получится, если он в меня поверит, а вы поможете!

Тут Алешка неожиданно рухнул на колени и, обхватив руками, прижался лицом к моей груди:

– Прости меня, Инь! Или не прощай, но – не уходи!

Я запустила руки в его волнистые русые волосы:

– Куда же я уйду, мой глупый мальчишка!

Серый свет осеннего утра каким-то образом проникал в спальню сквозь оббитые картоном окна. А я уже, и так, проснулась, сказывалась многолетняя привычка. Похоже, и в самом деле, пора вставать. Но как только я пошевелилась, Хорек, на плече у которого я спала, сначала неосознанно прижал меня к себе, а затем вдруг открыл глаза и резко повернул голову.

– Ты здесь! Это – не сон! – хрипло пробормотал он спросонья.

– Смирись! А что, я тебе спать мешала? – тихо хихикнула я.

– Да, чтоб мне так всю жизнь мешали! – Алешка ухмыльнулся во весь рот.

– Со снами погодить придется, мне, действительно, вставать пора. Хочу с Дином поговорить, пока Че не проснулся, – я попыталась высвободиться, но он не собирался меня отпускать.

– Инь, погоди минутку! Мне кое-что тебе сказать нужно, – его лицо вдруг посерьезнело. – Ночка была – просто супер! Но, ведь, от этого и дети бывают…

Он не успел закончить, а я ужом выскользнула из его рук и из-под одеяла. Опомнилась я уже возле окна, с которого отдирала ни в чем не повинную картонку, которую с таким трудом приладила туда вчера, пытаясь притупить, вновь вспыхнувшую, старую боль.

Ничего не понимающий Хорек остался сидеть на софе:

– Ты что, Инь? Я, ведь, как раз сказать хотел, что меня семья и дети вовсе не пугают!

Я тяжело вздохнула, колючий ледяной ком ворочался в груди, мешая дышать:

– И я про семью и детей сказать хочу. Ты прав, от этого дети бывают, но – у других! Мне это не дано, судя по всему. Как следствие отравления, или ранения, или того и другого вместе. Успела убедиться уже, за эти двенадцать лет. Так что, если ты семью и детей заводить хочешь, то это – не ко мне!

Алешка в мгновение ока оказался рядом и, схватив за плечи, повернул к себе:

– Я опять сделал тебе больно! Плевать мне на детей! Я просто хочу, чтобы ты была рядом. И сделаю все, чтоб ты была счастлива!

В его голосе слышна была такая мольба, что я ухитрилась выдавить улыбку и сказать:

– Проехали! Я просто сорвалась. Давай-таки, оденемся и спустимся к Дину. А обо всем, что здесь говорилось, остальным знать необязательно.

Выбравшись минут через пять в гостиную, я поняла, что помимо фланелевой рубашки тут и свитер не помешает. Холодильник еще тот! Газовое отопление давно отключили, а плитками особо не прогреешь. Однако на старом диване, в спальнике, блаженно посапывал Кот. Он всегда умел спать где угодно и сколько угодно, не взирая на обстоятельства, даже перед боем. Зато потом, если надо, мог не спать несколько суток кряду. Судя по звукам, доносившимся из маленькой спальни напротив, Че еще тоже спал. Самогон, в определенных количествах, неплохое снотворное.

Мы с Хорьком осторожно спустились по скрипучей лестнице. На кухне Лис выжидающе смотрел на закипающий чайник.

– Утро доброе! Сейчас чаек покрепче заварю, вы, ведь, не выспались, небось! – ехидно ухмыльнулся он.

– Завидуешь! – усмехнулась я ему в ответ.

– А то! – Лис, по старой привычке, потешно сморщил нос. – Но если ты Хорька сама выбрала, то он, и правда, лучший среди нас. Ты – ведущая, твое право! Хан – тоже самым лучшим был.

Я скрипнула зубами, вспомнив его «региональную направляющую» и мою подругу, Ласку. И ее верного адъютанта – Хана, смерть которого она не сумела пережить. Лис с ними не очень долго знаком был, но запомнил, видно, крепко, на всю жизнь. А созданная Белым Волком легенда, о волчице и стае, очень живучей оказалась.

– Ну, ладно, ты тут чай заваривай, а завтраком я потом сама займусь. Мы Дина пойдем разбудим, – сказала я, выходя из кухни.

– Не попадите под горячую руку! – крикнул нам вслед Лис.

Богатырский храп, доносившийся из комнатки бабы Ани, доказывал, что Дина нам таки будить придется.

– Ты-то, наверное, лучше знаешь, как его будить, чтоб он спросонья не сломал нам чего-нибудь, – нерешительно предложила я Алешке, посмотрев на могучую фигуру, обтянутую поношенной тельняшкой, не очень-то помещавшуюся в стандартном спальнике.

– Командир! Смена пришла. Полковник вызывает! – негромко произнес Хорек над ухом Дина, благоразумно держась несколько сзади.

Результат сказался незамедлительно. Дин мгновенно вскочил с кровати, ухитрившись при этом не запутаться в мешке.

– Расслабься связной, начальство уже здесь! Караулы проверяет, – добродушно ухмыльнулась я, посмотрев на его ошалелое лицо.

– Рысь! Сколько же я проспал? – спросил Дин, озадаченно потирая лоб.

– Часов пять всего. Сейчас Лис дежурит, его после завтрака спать отправим, – ответила я, присаживаясь на узкую пружинную кровать, которая, наверное, еще бабу Аню помнила.

– Я тут, видно, совсем на гражданке расслабился, если с вечера караул поставить забыл. И вы меня не разбудили! – попенял он Хорьку.

– Нынче и на гражданке, временами похуже, чем на войне. Но я сейчас не об этом поговорить хочу, – сказала я, понизив голос и указав Дину на место возле себя.

Алешка тоже рядом примостился.

– А вы, друзья мои, Че после того, первого, госпиталя, еще кому-нибудь показывали? – спросила я, сразу беря быка за рога.

– Ну, его там, в комиссии, много каких-то специалистов осматривали, когда инвалидность давали, – нерешительно начал Хорь. – А потом он, сам, больше никуда ездить не хотел, душу травить, если сразу сказали, что это – безнадежно.

Я недовольно нахмурилась и повернулась к Дину:

– Ну, ладно, у Хорька-то опыта мало, а ты-то, Дин, много спортивных травм видел! Вы бы его, хоть Мастеру показали, что ли! Ведь, у Рэт, ты помнишь, гораздо более серьезная травма позвоночника была, а на ноги ее поставить сумели.