Стая Белого Волка. Возвращение мечты

Стая Белого Волка. Возвращение мечты
Инга Риис

Вторая книга саги о Стае Белого Волка. В ней герои «Танцующей на лезвии ножа», в семидесятых годах 20-го века боровшиеся с распоясавшимися «фурагам» и наркоторговцами, вновь встречаются спустя 12 лет в период лихих девяностых. Им нужно не только выжить, но и не изменить своим идеалам.

Стая Белого Волка. Возвращение мечты

Инга Риис

© Инга Риис, 2024

ISBN 978-5-0062-4933-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стая Белого Волка

Часть вторая. Возвращение мечты

Моим современникам, в юном возрасте попавшим в «мясорубку» развала великой страны и крушения общественного строя, многие из которых уже ушли навсегда, но не изменили себе, посвящается…

«Добро – это добро, даже если ему никто не служит. Зло – все равно зло, даже если все люди злы».

Кшиштоф Кесьлефский.

Глава 1. Возвращение стаи

Холодный октябрьский вечер. Нудный мелкий дождь который день сеется с осеннего неба, превращая землю под ногами в сплошную хлябь. Освещения тут, как никогда не было, так вероятно, никогда и не будет. Во всяком случае, в этом веке, я думаю. Уличные фонари кончились там же, где и асфальт. Там, где закончили когда-то строить новые дома. Они подступали к этому месту с разных сторон, где-то следуя направлениям старых извилистых улиц, а где-то сметая все начисто. Эти новостройки съели почти все деревянные дома в старом районе, бывшем когда-то окраиной старого русского города, застроенной загородными усадьбами, а теперь оказавшемся практически в центре города. Старая пожарная часть, построенная из красного кирпича в «псевдорусском стиле», столь модном в начале двадцатого века, и когда-то возвышавшаяся над всей округой, стала чистым недоразумением, таким же реликтом, как окаменевшие яйца динозавров в горах, они там лежат, но никто уже не знает, когда и зачем они там появились. И в чем их смысл…

Но в самом центре этой застройки, по какому-то недоразумению, сохранились несколько домов моей улицы. Дома моего деда давно уже нет, как нет и самого деда. И пса. На этом месте – пустырь. Вокруг него – сплошные заборы темных «замороженных» строек, а рядом с заброшенными домами, отмечавшими пересечение двух, некогда существовавших здесь, улиц стоит чудом сохранившийся деревянный столб со скрипучей жестяной воронкой фонаря наверху. Он раскачивается на холодном осеннем ветру и время от времени бросает лучи света на покосившиеся заборы и разбитые окна.

Я иду вдоль домов, с трудом нащупывая твердь под ногами. Когда-то мне совсем не нужен был свет, чтобы найти тут дорогу. Но прошло уже двенадцать лет с тех пор, как я последний раз шла здесь. Правда, в другую сторону. И обещала себе, что никогда больше не появлюсь в этом месте. Но время течет, и все изменяется. И мы тоже. И теперь я решила что, во что бы то ни стало, найду тот старый дом. И войду в него. Потому, что у меня есть цель.

И дом, наконец, вырастает из серой пелены дождя. Удивительно, что из огромного частного сектора уцелел именно он. Такой же серый и мрачный, каким я видела его последний раз, ранней весной, двенадцать лет назад. Даже окна у него, похоже, целы, просто закрыты ставнями. Я толкаю калитку в покосившемся заборе, но она заперта. Дверь над низким крылечком – тоже. Но не похоже, чтобы тут кто-нибудь жил. Я спускаюсь с крыльца и в темноте пытаюсь нащупать на нем доску, которая должна сдвигаться в сторону. Отодвинув ее, засовываю руку под крыльцо. Крючок от засова там, на своем месте. Остается только открыть дверь и войти. Я на минуту застываю на крыльце, почти передумав заходить. Но раз уж я решилась и пришла, то надо идти до конца. Я уже готовилась вставить крючок в отверстие в двери, как послышался звук подъезжающей машины, свет фар мелькнул совсем рядом.

Я спрыгиваю с крыльца и прижимаюсь к забору, пытаясь укрыться за массивным столбом, на котором держатся высокие ворота. Встреча в таком месте, в темное время суток, ничего хорошего не сулит. К счастью, машина останавливается на углу, и ее фары гаснут. Надо бы потихоньку убраться, по добру, по здорову. А то, если попаду на какую-нибудь разборку, то рискую получить, в лучшем случае, шальную пулю. Но меня раздирает любопытство. А любопытство сгубило кошку. Кому же это понадобилось, тащиться именно сюда в такое время? Враждующие группировки, обычно, предпочитают встречаться там, где есть лучший обзор местности. А сбросить труп можно было и на какой-нибудь из строек, в начале квартала.

Открывается дверь машины, из-за нее выскальзывает высокая худая фигура. Парень подбегает к дому и опускается на колени возле крыльца, в том самом месте, где несколько минут назад стояла я. Сердце у меня заколотилось так сильно, что я испугалась, вдруг его стук услышат? Это мог быть кто-то из тех, кто приходил сюда ранее, однако же, любой, кто жил в подобных домах, помнит, где хозяева любят хранить крючок. Поэтому, я решаю, еще немного понаблюдать. А парень, не замечая меня, некоторое время шарит под крыльцом, а затем, чертыхнувшись, поднимается на ноги. И тут свет полной луны, пробившись сквозь косматые тучи, падает ему на лицо.

– Алешка! – я не смогла сдержать крик, выступив из тени.

Дальше все разворачивалось стремительно и на уровне инстинктов. Он, не раздумывая, прыгнул на звук, проводя знаменитый выпад Мастера. А мое тело, столь же инстинктивно, провело соответствующую подсечку. Алешка, задев об крыльцо и налетев на меня, плюхнулся прямо в грязь.

– Уймись, Хорек! – рявкнула я, уже сидя у него на спине.

Он, наконец-то, узнал меня, и ужом выскользнув из захвата, сгреб меня в объятия:

– Инь! Ты здесь! Не может быть!

Я невольно улыбнулась ему в ответ:

– Это, и в самом деле, я! И раз мы здесь, то нам стоит войти в дом. А если ты меня выпустишь, я найду-таки крючок, который ты у меня выбил.

– Я никуда теперь тебя не отпущу! Я слишком долго тебя искал! А на крючке я только что лежал, – торопливо отвечает Алешка, улыбаясь во весь рот.

Затем он присаживается на корточки и пытается нашарить на земле крючок одной рукой, не выпуская при этом из другой мою руку. Я опускаюсь рядом:

– Я никуда не сбегу, раз уж, пришла сюда и сама тебя окликнула. У меня, ведь, была возможность тихонько смыться, но я ею не воспользовалась.

Хорек нашел, наконец, крючок и, подняв голову, посмотрел мне в глаза:

– Я, наверное, все еще не могу поверить, что это – не сон!

Щенячья радость, светившаяся в его серых глазах, заставила меня смутиться. Я забрала у него крючок и, поднявшись по покосившимся ступенькам, отперла дверь. Она с натужным скрипом отворилась, и изнутри пахнуло нежилой сыростью. Поежившись, я прошла внутрь. Здесь, все же, кто-то побывал: дверь в противоположном конце коридора, ведущая во двор, была приоткрыта. Алешка, опять чертыхнувшись, метнулся в сторону кухни. Ну, конечно, что же еще могло привести его сюда, как не спрятанный под полом арсенал. А Хорек – один из немногих, кто знал, что и где. Дойдя за ним до кухни, я увидела, что Алексей, выдвинув из-под мойки ржавое помойное ведро, ощупывает старые половицы.

– Без монтировки или гвоздодера тут делать нечего. Балу забивал, – бросила я, проходя дальше по коридору.

Следующая дверь вела в ванную комнату. Небывалая вещь для старого частного дома. Но на то это и дом «старой барыни»! Так его называли соседи, в мое время. Толкнув скрипучую дверь, заглядываю внутрь. Здесь все осталось на своих местах: неподъемная чугунная ванна, старая фаянсовая раковина и древний «титан». В него, сначала, необходимо было натаскать ведрами воды из колонки, располагавшейся на углу улицы, затем долго топить дровами или углем, но зато потом можно было умыться горячей водой или даже принять ванну. Княжеская роскошь! Правда, неподъемная. Потому, видно, и осталось все на месте стоять. А вот, всякие там, алюминиевые тазики и рукомойники исчезли. В «цветмет», наверное, посдавали. Я метнулась к старенькому деревянному шкафчику над треснувшей фаянсовой раковиной. То, что я искала, все еще было там. Надеюсь, я не ошиблась в своих ожиданиях! Спрятав найденное в карман куртки, я вышла в коридор. Со стороны кухни раздавались скрежещущие звуки. Видимо, Хорек добыл-таки монтировку и теперь вскрывал пол под мойкой. Я тяжело вздохнула и решилась подняться по лестнице на второй этаж.

Старый паркетный пол совсем рассохся и громко поскрипывал под ногами. В скудном свете луны, пробивающемся сквозь щели в ставнях, кое-как удалось рассмотреть бывшую гостиную. Она почти пустая: старый запылившийся диван и перевернутый столик в углу. Аппаратуру, конечно же, кто-то вывез. Старье, по нашим временам, но все ж, какая-никакая ценность. Бара-холодильника тоже не было, вместе с напитками, естественно. Не завидую я тем, кто их потреблял. А вот, в следующей комнатке – все на своих местах. Старый круглый стол с венскими стульями. И даже пианино. Ну, кому в наше время такая музыка нужна, это во времена моей юности каждый второй музыкальную школу посещал… А оно даже не полированное. А то, что инструменту уже больше века, так это – неочевидная ценность. Новые времена, новые нравы. Скользнув по нему рукой, я нерешительно трогаю дверь, ведущую в спальню. «Ты решила пройти до конца!» – напоминаю я себе.

Дверь вдруг со скрипом подается вовнутрь, словно приглашая войти. Свет луны, льющийся сквозь не плотно прикрытые ставни, освещает старую софу у стены, чертя на ней неясные силуэты. До боли знакомая вещь. Софу, насколько я помню, еще Белый Волк привез, заменив ею стоявшую на том же месте кровать умершей бабушки. Дверца старого гардероба приоткрыта. Глупо надеяться, что оставленные много лет назад вещи все еще там, но заглянуть любопытно. Там, конечно же, остались только пустые деревянные вешалки, да на дне, в пятне бледного света, лежал какой-то клочок ткани. В сумерках, царящих в комнате, непонятно было даже какого он цвета. Но что-то заставило меня поднять его и поднести к окну.

Ну, конечно! Шутница-судьба опять закладывает петли! На моей ладони лежал красный цветок с моего последнего бального платья. Я судорожно сжала руку. Надеюсь, само платье не принесло такого же несчастья своей новой владелице, как мне в свое время. А потому, что – черное. Боль тех дней, вместе с глубоко спрятанными воспоминаниями, вновь поднимается из глубины души. Ужасно хочется выбежать из комнаты или выскочить из окна. Но от себя-то не убежишь! И окно не слишком высокое…

Но тут я улавливаю сзади чуть слышные шаги. Он хорошо научился скрадывать шаг, и если бы не предательские половицы, то я, задумавшись, могла бы и пропустить. Но чувство чужого присутствия не подвело.

– Входи, Хорек, не стесняйся! – приглашаю я парня, не оборачиваясь, когда он остановился в дверях.

– Тьфу, пропасть! Хорошо, хоть не сказала свое обычное: «учись ходить тише»!» – сконфузился Алексей.

Не только моя это, конечно, присказка, а еще и Волка, ну, да, ладно.

– А ты научился, на самом деле. Я, просто, ждала, что ты придешь! – попыталась я подбодрить парнишку, по старой памяти.

– Ждала сейчас или вообще? – что-то изменилось в его голосе, когда Алексей подошел и остановился у меня за спиной.

Неудобный вопрос. Мне так не хочется опять обижать его, и врать не хочется. Поэтому я просто обернулась к нему и, уткнувшись в плечо, прошептала:

– Я рада, что ты пришел!

Алешка сжал меня так, что хрустнули кости:

– Я так долго шел к тебе, Инь! Все, эти годы я верил, что однажды вернусь и найду тебя! Даже там, в горах, когда никто из них уже не верил. А я знал, что не могу умереть, не увидев тебя снова, не убедив, что теперь я достоин тебя!

О, господи! Так я, оказывается, своим уходом из «стаи» подтолкнула парня пойти на ту войну, потому, что он не считал себя достойным встать со мной рядом! А достойна ли я такого чувства? И что теперь правильно делать?

– Ты сломаешь мне кости, Алешка! – я попыталась пошевелить плечами.

– Ой, прости, Инь! Я все, опять, сделал не так! – такое искреннее огорчение зазвучало в его голосе, что я, высвободившись и стряхнув с плеч промокшую куртку, вновь шагнула к нему и обняла руками за шею.