Стая Белого Волка. Возвращение мечты

– А еще я думаю, что нам стоит семью Мастера навестить, – немного подумав, предложила я. – И деньгами помочь, из тех, что легко достались.

У меня на этот счет должок из прошлого тянулся. Когда я приняла решение распустить Стаю Белого Волка, то понимала, что мои ближайшие друзья – ветераны уходили от дел совершенно сознательно, а вот младшему поколению возникшую пустоту заполнить нечем было. Поэтому я собрала остатки страхового фонда, оставшиеся от Белого Волка, и пришла с ними к Мастеру, попросив найти другой зал и продолжать там тренировать моих мальчишек, хотя бы тех, кто продолжает проявлять интерес к его искусству. Сама я в этом больше не участвовала, но связь с Мастером первое время поддерживала. И с детским клубом Хорька и его руководительницей – Мариной.

Пока строй не поменялся, все шло более-менее нормально. У Марины, по моей протекции, даже спортзал в подвале оборудовали, и библиотеку организовали. Ребятня очень радовалась. А после пресловутой «перестройки» помещение у детского клуба отобрали. В квартиру въехала какая-то коммерческая организация, а в спортзале тусовались уже не ребятишки, а совсем другая публика. Марина перешла работать в какую-то школу, отчаявшись возродить свое дело. За повседневной суетой, связь с Мастером я постепенно тоже потеряла. В новый зал я к нему захаживать не считала правильным, как говорится «уходя – уходи», а домой к нему, через весь город, часто ездить было напряжно. Тем более, что у Мастера, наконец-то, появилась жена и двое маленьких сыновей. Жизнь у него понемногу налаживалась, а мое появление приносило с собой лишь тягостные воспоминания.

Известие о его смерти обрушилось на меня, как гром среди ясного неба. И не только потому, что ушел великолепный спортсмен и талантливый тренер, но и прекрасный человек, пытавшийся спасти как можно больше заблудших детских душ. Мастер считал, что прививая основы восточной философии и основанных на ней боевых искусств, он дает подросткам возможность, отстоять свою позицию, не прибегая к оружию, а значит, спасти как можно больше жизней в смутное время, и не дать ожесточиться. Зная его убеждения, я имела основания полагать, что смерть его случайной не была. Но надо было проверить.

Я ко многому была готова, но душу мне будто когтями рванули, когда я увидела изможденную и печальную, хотя еще совсем не старую женщину. А жену Мастера я помнила красивой и веселой. И гибкой, как лоза. Тянуть, в наше нелегкое время, одной двоих маленьких детей, и впрямь, неподъемная ноша. Не хотелось лишний раз ее раны бередить. Однако, я попыталась разговорить женщину, пока ее пацанята вокруг парней с их мотоциклами вертелись.

– Я поражаюсь мужеству, с которым ты держишься. Нелегко и дом, и мальчишек, без мужа, на себе тащить, – посочувствовала я, окинув взглядом двор старого деревянного дома, едва ли не век простоявшего на отшибе, за железной дорогой.

– А зря, все, вы только о тяготах воспитания мальчишек думаете. Ведь, только они меня на этом свете и держат. Хоть какая-то частица любимого в этом мире осталась, – грустно улыбнулась мне Роза.

«Мой самый нежный цветок» – так называл ее Мастер. А она, действительно, вернула в его жизнь надежду и радость. И почти примирила с окружающим миром. А затем мир изменился. И тот, кто воспитал стольких отличных парней, не успел вырастить своих собственных. Глядя на своих друзей, я понимала, что эта мысль не только меня жжет изнутри.

– А с деньгами—то у нас не многим хуже стало, – продолжила Роза, взглянув на увесистый пакет в своей руке.– Его ученики разных лет, вроде вас, забегают, время от времени, помогают, кто чем может. А у мужа, в последнее время, зарплата тренера мизерной была. Однако, тренировать кого попало, за деньги, он отказывался.

А вот, это уже интересно:

– И много было тех, кто предлагал?

Вдова Мастера пожала плечами:

– Не знаю, сколько к нему на работу приходило, но некоторые даже домой заявлялись. И из госструктур, и не только из них.

Я продолжала расспрашивать, откинув прочь прежние сомнения:

– А ты, случайно, не заметила, не поругался ли он с кем-нибудь из них, незадолго до того, как несчастье произошло?

Роза внимательно посмотрела на меня:

– Было дело. Они однажды вдвоем с каким-то, незнакомым мне, парнем домой пришли. И довольно долго беседовали. Я рядом не сидела, но поняла, что тот был когда-то его учеником, и то, что он недавно с войны вернулся. А потом у них что-то не заладилось, и муж его за ворота выставил. Тот, правда, еще как-то раз приходил, но Тимур его даже во двор не пустил.

У меня появилось ощущение, что я уже знаю, что здесь произошло. И она знает.

– А почему ты раньше никому об этом не рассказывала? – спросила я, на всякий случай, хотя уже примерно представляла, что она скажет в ответ.

Они, насколько я помню, с Мастером на самом деле родственные души были. И его философский взгляд на мир Роза тоже разделяла. Была его ученицей. Самой талантливой. Мне так и не удалось сменить гнев и нетерпимость на сострадание и любовь ко всем ближним.

– Мастера уже не вернуть, Рысь! И ничья смерть не поможет мне забыть это. Я не хочу больше крови, ни их, ни, тем более, вашей. А милиции на это дело наплевать, – сквозь зубы прошептала Роза.

– И я тоже хочу, чтобы у сыновей Мастера жизнь сложилась лучше, чем у нас. Но для этого необходимо, чтобы у них самих стимула не было, в это болото нырять. И чтобы им никто, со временем, о долге крови не напомнил. Так лучше мы, чем они. А для тебя бы лучше, хоть этот дом и дорог, как память, место жительства поменять. И город тоже. Денег должно хватить, а если надо – еще найдем.

Лицо Розы скрутило судорогой боли:

– Умом-то, и я все, это, понимала, да все решиться не могла!

И это мне тоже очень близко. Но безопасность детей гораздо важнее любых воспоминаний.

– А у того типа, с кем твой муж поссорился, рыбки на руке, случайно, не было нарисовано? – спросила я, наудачу.

– Да, странная такая. С большими усами, как бы, – немного подумав, ответила Роза.

– С фонтанчиком, – автоматически поправила я ее.

Теперь, и правда, придется что-то с этим делать. Но я не хочу идти по старому кругу. Попробовать бы, выскочить на другой виток спирали, что ли.

Дома на меня они уже все вместе, впятером, насели.

– Теперь-то, ты тоже понимаешь, в чем этот тип замешан? – у Дина это прозвучало, скорее, как утверждение, а не как вопрос.

– И смерть Мастера мы этому подонку спустить не можем. Это даже больше, чем долг крови. Он нашим учителем был. Духовным, в том числе, – жестко добавил Че.

Младшие только согласно кивнули. Мне тяжело было становиться супротив всех них, и не только потому, что я их слишком хорошо понимала, но и потому, что сама, в схожей ситуации, все бросила на чашу весов, лишь бы, за Волка и своих ребят отомстить. Но я еще и очень хорошо запомнила, чем это для моей стаи обернулось. Что ж, направляющая – вперед! Твой долг – сохранить их жизни, даже, если они сами об этом не заботятся. Потому как это ближе по духу к учению Мастера подходит. А я и еще одну грань этой проблемы вижу, которую ребята, похоже, не замечают.

– Понимаю. Должны, – ответила я одному и другому. – Да только, сначала необходимо Розу с мальцами из-под удара вывести. А еще, дорогие мои стратеги, неужто, вы не заметили, чьи это рога и хвост, все время, из-за угла выглядывают?

Дин недоуменно посмотрел на меня:

– Какие рога?

– Да, дьявола, наверно. Конторы, то есть, – Хорек, как всегда, самым догадливым оказался.

Или просто с Доком общался больше других.

– Вы сами слышали, что Роза рассказывала о том, откуда к Мастеру с предложениями приходили. И это не удивительно. Вас, ведь, тоже по его рекомендациям не в самое простое подразделение взяли. И он гораздо дольше нашего на Структуру работал, а значит, и засветился сильнее. А эти товарищи, так просто, из своих лап никого не выпускают. Проверено на себе, – объясняла я, наблюдая, как меняются их лица. – А еще ты помнишь, Лис, что Кит тебе про свою «крышу» сказал? Что, мол, с ней ему все нипочем. Но конкретно не назвал. А потому, что опасался. Я думаю, что это, вряд ли, друзья в синей форме. Потому, как опасались наши собратья по Структуре исключительно Конторы. Мы, ведь, знали, на что они способны. Как кому руки вывернуть, чтобы на себя работать заставить. И как чужими руками ненужных свидетелей убрать. Ведь, как у них со Стаей Белого Волка-то все ловко складывалось! – я поймала мрачный понимающий взгляд Хорька. – Еще бы чуть-чуть, и остатки моей команды сыграли бы в ящик. Самым подозрительным образом. А молодежь бы расправилась за это с Доком, решив, что это – его рук дело. И сами попались бы на крючок. Удачная замена тех, кто не хочет на них работать, и при этом слишком много знает и понимает, на тех, кто еще не знает, когда и куда надо, по-быстрому, сваливать. И у них это почти получилось! Они не учли, всего лишь, моих медицинских познаний и личных взаимоотношений с Кириллом. Теперь у нас такого туза в рукаве нет, – мне больно было глядеть на искаженные бессильной яростью лица моих друзей, но лучше, с самого начала, смотреть правде в глаза.

– Так ты нам, ведущая, руки опустить и сдаться предлагаешь? – угрюмо спросил меня Че.

Ему это труднее всех принять. Он только-только снова веру в себя обретать начал.

– Нет. Просто, сначала пути отхода хорошо продумать. А месть – это блюдо, которое лучше подавать холодным, – сдаваться я вовсе не собиралась.

Ночь оказалась на редкость отвратительной. Наверное, сказались вечерние разговоры, но сперва я никак уснуть не могла, а затем в тяжелом сне всплывали лица ушедших друзей. Поэтому, когда я, открыв в очередной раз глаза, увидела, что в оконные щели пробивается серый рассвет, то решила больше не мучиться, а выбраться из постели, пока Алешка снова не начал донимать расспросами о прошлом. Сжав волю в кулак, я выпрыгнула из-под одеяла в холодный сумрак комнаты. И тут вдруг она поплыла у меня перед глазами. Очнулась я, сидя на полу. Перед глазами плыли красные круги, а желудок свернулся в тугой узел.

Проснувшийся Алексей еще несколько секунд недоуменно смотрел на меня с постели, а затем, одним прыжком, оказался рядом:

– Что с тобой, Инь?

А я не знала, что сказать. Голова продолжала кружиться, а к горлу подступала дурнота. Так плохо мне давно не было. Пожалуй, с того самого дня, когда я в последний раз пришла к Кириллу. Неужто, я исчерпала свой внутренний запас сил и перешла-таки грань? И старая болезнь вернулась. Не желая пугать Алешку, я попыталась улыбнуться:

– Наверное, я слишком мало спала и слишком быстро встала! Чашка горячего крепкого чая должна помочь.

Но когда я спустилась на кухню и заварила чаю, то поняла, что не могу сделать и глотка.

– Похоже, я слишком долго не посещала своего врача, – пробормотала я в ответ на обеспокоенные расспросы Хорька, и предложила ему подвезти меня в больницу, оставив записку спящим парням.

Холодный ветер вперемешку с мокрым снегом, бьющие в лицо, пока мы ехали на мотоцикле до клиники мединститута, немного привели меня в чувство. Здесь работала моя знакомая врач, с которой меня познакомила еще бабушка Барона, Елизавета Андреевна. Раиса, как специалист по крови, продолжала наблюдать и консультировать меня все эти года, называя «интересным случаем». Она знала, что со мной случилось, но так и не смогла выпытать за эти годы – почему. Но уважая свою наставницу, поддерживала и помогала, как могла. Последние пару лет я у нее, действительно, редко появлялась. Особых проблем не было, а лишний раз беспокоить не хотелось. В принципиальные перемены в своем состоянии я не очень-то верила, так пусть все идет, как идет. Но в нынешней ситуации мне необходимо было знать, на какой промежуток времени я могу рассчитывать.