Вы меня не знаете

Оказалось, она живет недалеко, так что я пошел пешком. Это был конец октября, но было довольно тепло, и все выпивали и тусовались на улице. Я тогда только купил новые кроссы и решил их затестить, и выглядел я, честно сказать, классно. У ее подъезда на лестнице собралась компашка, и я прошел мимо нее. Там был и этот Джамиль, хотя тогда я не знал, как его зовут. Тогда он был для меня обычным мальчишкой, который тусуется с друзьями. Правда, одного из них я знал и с ним поздоровался. Он тоже мне кивнул и отвернулся, я проскользнул мимо них и взбежал по бетонным ступенькам к ее двери.

Она открыла – как голливудская звезда, в длинном платье с открытыми плечами, от нее, как и тогда, пахло шоколадом.

– Заходи. – Она поворачивается и идет по коридору. Я – за ней.

Я не особо знал, чего ожидать. Иногда ты приходишь в гости к другу, и там все точно так же, как и у тебя: те же окна, те же двери, такие же комнаты, такая же планировка, но в то же время ты вроде как шагнул в другой мир. У некоторых все по-современному, всякие гаджеты, плазма, все дела. А у некоторых все то же старье из восьмидесятых, ну знаете, все эти журнальные столики разного размера, громадные слащавые постеры в черных пластиковых рамах. Так что я понятия не имел, что сейчас увижу, но ко всему приготовился и решил, что отреагирую так, будто все в порядке.

Кира жила одна лет с пятнадцати. Матери у нее нет, отец хрен знает где, а брат – Спукс – живет от срока до срока, тут все обычно. Но вот квартира ее меня конкретно удивила. Так-то все было как везде: квадратные комнаты, низкий потолок, окна с железными рамами, старые радиаторы. Короче, стандартное муниципальное жилье. Необычной ее квартира была из-за книг. Они занимали все поверхности – сложенные настолько аккуратно, насколько возможно, и в такие высокие стопки, какие только можно составить, чтобы они не рухнули. Книги лежали не только на столах, стульях и так далее, но и на полу. Ими было занято практически все пространство, кроме того, которое нужно, чтобы открывались двери. Книги лежали вокруг дивана, ножек стола, телевизора, везде, куда ни посмотри. Она будто библиотеку ограбила.

– А у тебя тут неплохо, – говорю я, потому что не знаю, что еще сказать. Сердце у меня пошаливало, я вам скажу.

Она ничего не ответила, только плечами пожала, типа «как есть», и села на кожаный диван. Места там хватало только-только.

– Нормально так у тебя книг, – говорю я.

Она тянется к тому, что, видимо, раньше было столиком, а теперь превратилось в гору книг, и передает мне пиво.

– У тебя один шанс, чтобы меня впечатлить, – говорит она и сверкает на меня своими серыми глазами.

Я это расценил как команду начинать чесать языком и следующие четыре часа этим и занимался. До сих пор не знаю, что я ей наговорил, но что-то, видимо, сработало, потому что с того вечера она, судя по всему, стала моей девушкой.

Перерыв: 10:55

7

11:05

Когда мама и Блесс с ней познакомились, они сразу ее полюбили. И Кира их тоже. Иногда с тобой ни с того ни с сего случается что-то хорошее. Она стала таким хорошим для нас всех. Не поймите неправильно, она ни разу не ангел. Иногда она впадала в мрачное состояние, которое могло длиться неделями. Она могла сорваться из-за мелочи и беситься так, будто наступил Судный день, а она – твой судья. Но если отбросить все это, отбросить красивый фасад и раскосые глаза, то в душе она хорошая. Когда она приходила к нам, она всегда готовила что-нибудь для мамы с Блесс и немного прибиралась перед уходом. И хотя Блесс практически все время молчала, присутствие Киры действовало на нее хорошо, и иногда даже казалось, что вот-вот к нам вернется прежняя Блесс.

За те семь лет, что мы встречаемся, Блесс и Кира стали почти как сестры. Блесс нравилось проводить с ней время. Ей нравилось Кирино спокойствие. Иногда они сидели вместе, Ки читала ей книги, а Блесс просто была собой. Она умеет просто «быть», ну вы поняли. И иногда казалось, что им и слова не нужны, чтобы разговаривать. А что касается нас с Кирой, я себе представлял, что мы типа Ромео и Джульетта, ну или Ромео и другая девчонка, которая как Джульетта, но иногда ведет себя как сучка и может тебе вломить, если захочет, особенно если ты называешь ее сучкой, но я так делал очень редко. Но если серьезно, мы правда были близки.

Это странно, но мы сразу сошлись. Мы не слишком похожи. Вообще-то, можно сказать, что мы как мел и сыр-косичка. Мне тогда было шестнадцать, и я бросил школу. Она поступила в колледж. Когда мне исполнилось восемнадцать, я занялся всей этой покупкой-продажей машин. Она сдала выпускные экзамены и пошла в Открытый университет. Я люблю тачки. Она любит книги. А я тогда книги терпеть не мог. Можно даже сказать, что мы на все смотрели по-разному.

Вы сейчас примерно поймете, что она за человек. Года полтора назад она еще жила у себя вместе со своими книгами, частенько приходила ночевать к нам, но все равно в основном это я оставался у нее. Ей в нашей квартире было не особо комфортно, если вы понимаете, но я всегда говорил: «Почему это я всегда остаюсь у тебя, а ты у нас оставаться не хочешь?» – так что время от времени она оставалась. Короче, один раз днем в субботу она приходит и начинает заваривать чай. Я играю в PS3, она подходит, садится рядом со своей кружкой. Через минут пятнадцать я начинаю понимать намек, что игру надо заканчивать. Я такой: «Дай я пройду этот уровень и сохранюсь», но ей вроде как все равно. Сидит и сидит.

Я выхожу из игры, и тут она говорит:

– Ты ведь знаешь того мальчишку, младшего брата такого-то?

Я такой:

– Знаю, ага.

– Он только что вскрыл твою машину.

– Че?

– Ту, красную. С откидным верхом.

– Ты что несешь? Он вскрыл мою Z3?

Я вскакиваю и ищу ключи.

– Не знаю. Красную.

– Ты, что ли, сама видела?

– Да.

– И че ты сразу не сказала?

– Вот сейчас говорю.

– Твою мать, Кира! И ты его не остановила? Полицию вызвала?

– Нет! С чего мне вызывать полицию?

– Ки, он только что влез в мою тачку, а ты ничего не сделала? Да ты че вообще?

Я несусь к машине. Стекло, блин, разбито, бардачок обчищен, он даже мелочь из пепельницы забрал. Но главное – стекло. Разбитое, сука, стекло. Вы, может, думаете, что я слишком бурно отреагировал, но стекла в машине почти нереально заменить как надо. Они уже никогда не будут как заводские. Уплотнитель не поставишь, как было, и каждое утро эти уродские стекла будут запотевать. А эти сраные кусочки стекла ты будешь находить по всему салону еще лет десять. Сука. Извините, я как об этом подумаю, сразу завожусь.

Кира идет за мной на улицу, я все еще психую и ору на нее. Чем она, блин, думала, ну скажите?

– Ты куда? – спрашивает она, видя, что я сажусь в машину.

– Я его прибью, – говорю.

– Никуда ты не поедешь, – говорит она, садится в машину и оставляет свою дверь открытой, так что я не могу тронуться. Я смотрю на нее.

– Назови, блин, хоть одну причину его не прибить.

– Ты не знаешь, что у него в жизни творится, – говорит она. – Может, у него тысяча причин вскрыть твою машину.

– Ки, да мне похер! – ору я. – Пацан должен за это ответить так или иначе.

– Если поедешь, считай, что мы расстались.

– Чего? Что ты мелешь? Тебе-то что до этого говнюка?

– Ты хоть знаешь его? – спрашивает она. – Может, ему есть нечего. Может, он на наркоте. Да может быть все что угодно.

– Какая, на хрен, разница?

– А такая, что никто не творит херню без причины, – говорит она и выходит из машины.

После этого я не разговаривал с ней неделю, но и разбираться с тем пацаном не поехал. Я так и не понял, с чего она так его защищала, она ведь даже его не знала. Но больше это обсуждать она не захотела. Сказала только: «Еще неизвестно, что бы ты сделал на его месте». Ей этого было достаточно. Я ей не сказал, но, кажется, позже я понял, в чем тут дело. Думаю, дело в ее брате, Спуксе. Он мотал длинный срок за наркоту, и она смотрела на это так, как могла на такое смотреть только семья. Он оказался не в то время не в том месте. Она считала, что тот пацан как Спукс. Жертва обстоятельств. Я так ни хрена не считаю. Нельзя проскочить тюрьму и попасть прямо на «Вперед»[4 - Отсылка к настольной игре «Монополия»: по правилам считается, что фишка, попавшая на клетку «Тюрьма», не проходит через начальную клетку «Вперед».]. Если совершаешь преступление и попадаешься, ты за это платишь. Вот так вот просто.

Но ради нее я забил на это дело. Хотя, по правде, мне не хотелось, и ее аргументы меня не убедили. Как по мне, ее брат тоже конченый, но она его любит, а я люблю ее. Как есть, так есть. Но, клянусь, ради кого-нибудь другого я бы так не поступил. Она нужна мне. Я не сомневаюсь, что, если бы в тот день я поехал и сделал что-нибудь тому пацану, она бы меня бросила. Бросила бы в любом случае – или потому что верит в то, во что верит, или потому что от рождения упертая. Не сказать, что я это уважаю, я скорее не хотел, чтобы она пропала из моей жизни. Она как крыша у меня над головой. Нужна мне, чтобы не промокнуть. Кажется, она всегда была со мной, и я даже представить не мог, как все будет, если не будет ее.