В гостях у мертвецов

– Ты стал самогон водой разбавлять? – поинтересовался Смирнов.

– Ага, все сейчас напряжены, думаю надо, так сказать, «снизить градус», – ответил Серый, натянуто улыбаясь. Смирнов пожал плечами и продолжил пить спокойны самогон. Впрочем, все напитки в кабаке сегодня были спокойны, в отличие от их реципиентов. Они все, кроме Смирнова, собрались за одним столом и нервно переговаривались.

– Ну, какие у нас новостишки? – спросил посетитель с притворной усмешкой.

– Говно «новостишки», – угрюма ответил другой, – юг в огне, степняки весь свой скот перерезали, совсем из ума выжили…

– Ну не ври, зачем степнякам скот резать, они же зиму не переживут, – старший из них попытался урезонить говорящего.

– Да хрен с этими дикарями! – встрял в разговор четвёртый, разгорячённый не столько алкоголем, сколько собственными переживаниями, – столицы нет! Столицы больше нет! Город сравняли с землёй! Говорят, море покраснело от крови, что натекла в него.

– Ой, да это брехня! – махнул рукой старший, – у кого на такое могло хватить сил?

– У повстанцев или иностранной армии, – ответил ему самый угрюмый из них.

– Или сами переругались! – встрял посетитель с притворной усмешкой.

– А как же армия? Наши же не могли так просто отдать столицу, – старший возразил угрюмому.

– Что-то от нашей армии я давно хороших новостей не слышал, – заметил угрюмый и, подарив стакану пустоту, опустил его на стол с такой силой, что стекло не выдержало и треснуло.

– Не смей так говорить! Там наши парни! Я уверен, что они делают всё возможное… В конце концов там мой внук. Я уверен, и у вас есть родственники на службе. И вы же не думаете, что они там просто так? – в словах старика чувствовалось ярмо, которое он взвалил на себя, и это же ярмо должны были нести все остальные.

– Да нет уже твоего внука, какой месяц от него ни ответа, ни привета. Сдох он, как и мой племянник. Они там все передохли! Это не армия – это позор! – раскричался самый разгорячённый из собутыльников.

– Да ты! Ты…СРАНЫЙ ПРЕДАТЕЛЬ! – заорал старший и через стол полез на разгорячённого.

– Эй! Никаких драк в кабаке! – крикнул Серый, но его уже никто не слушал. Угрюмый попытался разнять старшего и разгорячённого, но получил локтём по морде. Пьяные сцепились, упали на стол и чуть его не перевернули. Стаканы попадали на пол, и кто знает, что бы случилось дальше, если бы в кабак не ворвался мужчина с пунцовым лицом, крича:

– Мужики, на наших напали! Бандиты в селе! За мной!

Все тут же подскочили, и если не побежали за мужиком, то точно стали бросаться вопросительными взглядами и ещё более вопросительными вопросами. Смирнов допил самогон, оставил пару монет и покинул кабак.

Последние лучи солнца с интересом следили за потерянным мужиком, оказавшимся в непростой ситуации. Путь назад ему преграждал высоченный забор. Путь вперёд ему загородила толпа сельчан, от которых он закрылся плачущей девушкой, чью шею щекотал нож.

– Отпусти девочку, и мы тебя пощадим! – зычным голосом рявкнул огромный богатырь с косматой золотой гривой, которая прикрывала постыдное клеймо на его лбу. Пригнувшись за телом девушки мужик кричал, время от времени переходя на визг:

– Разойдись! Разойдись! Я ей глотку вскрою! Со мной целая банда! Отпустите меня, а не то мы всех порешаем к чертям собачьим!

Толпа и богатырь робели.

– Селифан, ну сделай что-нибудь! – умоляла великана безутешная мать девочки. Богатырь только ещё больше хмурился, и под его взглядом мужик всё больше и больше сгибался за девушкой. Селифан попытался сделать шаг, но нож, танцующий канкан на шеи девушки завопил: «Куда прёшь! ЗАРЕЖУ!!!» Положение становилось всё более и более безысходным. Бандит нервничал всё сильнее.

– Свалили нахер! Зарежу суку! – визжал он.

– Кому сказал! Отпусти девочку! – ещё раз прикрикнул Селиван, но нож бандита вместо того, чтобы сдаться, принялся танцевать с ещё большим рвением, и уже пара капель крови вышли из шеи девушки, поглядеть на происходящее.

– Селифан, это не помогает, – вмешался старый сельчанин, – лучше делать, что он говорит.

– Постойте! – крикнул кто-то из толпы, – сейчас староста придёт! Он сможет дого…

Его слова утонули в грохоте. Пуля пробила доски и плоть. Чей-то вздох. Тела падают. Тишина.

– ОЙ! Убили! Убили! – завыла женщина.

– Кто стрелял?! Кто стрелял?! – зарычал Селифан.

Толпа засуетилась, раскричалась, кто-то куда побежал, кто-то попытался перелезть через забор, двое мужиков стали толкаться, пытаясь заглянуть в дырочку от пули, кто-то занялся телами, а человек с чужим именем бежал что есть мочи. Он бросился в лес, скрылся за кронами деревьев, обогнал посёлок, прокрался к кладбищенским воротам и, убедившись, что за ним нету погони, успокоился. Он сам запер ворота кладбища и уже собирался идти ложиться спать, но револьвер неприятно отдавливал карман, как надоедливый ребёнок, который будет висеть на тебе до тех пор, пока ты не потратишь на него своё драгоценное время. Человек с чужим именем тяжело вздохнул и достал револьвер. Оружие зашептало:

– Послушай, милый. Разве тебе не понравилось то, что мы с тобой сделали? Разве не приятно держать кого-то на мушке, как будто произнося приговор? Разве не приятно нажимать на курок, чувствовать, как механизм приходит в действие, как он предвещает приближение рока? Разве не приятно тонуть всем разумом в грохоте выстрела? Разве не приятно убивать? Подумай, сколько всего мы можем сделать, сколько проблем мы можем решить. Просто лёгкое движение пальцем и нет больше ни герра, ни Пса, ни Грэга. А вместо них есть деньги, припасы, свобода. А ещё есть патроны, сладкие, сладкие патрончики. Разве они невесело звенят в кармане? Ведь каждым патрончик – это одна решёная проблема. А их тут много. Я, конечно же, не хочу тебе указывать. Просто заметь, что нам бы этих патрончиков хватило бы, чтобы как следует повеселиться. Ведь нам на всех хватит, и даже для тебя останется. Давай же повеселимся перед концом!

– Врёшь, сука. Не будет конца, – покачал головой человек с чужим именем и вышвырнул револьвер.

Смирнов пошёл спать. Пёс сидел у стола и с умилением смотрел как герр пьёт чай. Вёрфлюхт наконец-то обхватил кружку с напитком и пригубил, но тут же выплюнул чай обратно в кружку и со злостью попытался поставить её, из-за чего кружка упала на стол, высыпав всё содержимое.

– Ты идиот! Ты нахрена столько сахара туда положил!? – закричал Вёрфлюхт.

– Чтоб вам по слаще было, – ответил Пёс с умилением.

– Эх, просто отведи меня в кабинет и уберись тут, – сказал уже уставший Вёрфлюхт и ушёл в сопровождении радостного раба, даже не заметив появления Смирнова. Александр Иванович наскрёб себе немного еды на кухне и улёгся спать.

Его разбудили пинками. Он вскочил и, ударившись головой об край стола, под которым он спал, опять улёгся.

– Осторожно, блин! Какой ты… тебя даже бить жалко! – Вадим махнул на него рукой.

– А что, уже вставать? – пробормотал Миша, потирая затылок.

– Да, рядов Кротов, генерал слёзно умоляет вас вылезти из-под стола. Без вас нам войну не выиграть, – ответил Вадим и, ещё раз его пнув, протянул ему револьвер, – армия с глубоким уважениями возвращает вам ваше боевого оружие. Наша рота счастлива, что вы решили просрать его именно у нас.

Миша с удивление взял из рук друга своё оружие.

– Откуда он? – спросил парень, потирая ещё заспанные глаза.

– Ты его просрал, придурок! Ты свой долг просрал! Ты товарищей просрал! Ты своё имя просрал! Ты лучшего друга просрал! Ты свою жизнь просрал! Ты всё просрал!!! – заорал Вадим. Позади Мишы что-то горело, и в треске пламени слышались отзвуки чей-то жизни.

– И что мне теперь делать? – спросил парень.

– Постарайся хотя бы револьвер больше не терять, – ответил старый друг, и всё сгорело.

А из праха одного дня восстал следующий. Грэг приволок им из посёлка два трупа. Пёс и Смирнов сначала похоронили одно тело, а второе решили закопать завтра. Уставший Смирнов вечером обошёл кладбище. И это обход привёл его к знакомой могиле. Человек с чужим именем долго смотрел на надгробие и прошептал:

– Заткнись.

Он развернулся и пошёл домой, но что-то неприятно оттягивало ему карман. Он пошарил там и вытащил револьвер.

– Здравствуй, милый, я вернулся к тебе. Ты скучал? – прошептало ему оружие. Человек с чужим именем вышвырнул револьвер за ограду и побежал в дом. Пёс уже накладывал ужин. Старик швырнул Смирнову какую-то бурду в миске и поднёс тарелку с бифштексом и пюре герру. Вёрфлюхт, еле как управляясь с вилкой, принялся за кушанье.

– Бифштекс пережарил, – пробурчал он.