Жемчужина, выпавшая из короны. Любовный исторический роман

Но и сегодня партнерша была тверда в своих убеждениях, как кремень. Даже несмотря на выпитый коньяк!

– Замечательный изумруд! – вдруг мурлыкнула она между поцелуями, любуясь затейливым перстнем, – Ты подаришь мне к нему серьги, милый?

Поручик не успел ответить. Перстень, который был немного великоват, вдруг соскользнул с пальца и закатился под ночной столик. Ванда соскочила с постели, и, встав на колени, стала его там искать. Её круглая попка, обтянутая шелковой голубой рубашкой, свела любовника с ума! Резким движением он задрал подол рубашки и ухватил любимую женщину за бёдра обеими руками, чтобы…

Ванда отчаянно вскрикнула и попыталась вырваться. Но было поздно! С ужасом, от которого потемнело в глазах, пылкий влюбленный увидел… хвост! Ну, скорее, хвостик. Небольшой, вершков шесть в длину. Бывает, Читатель, такое явление анатомии. По научному называется «атавизм». Хвостик, как продолжение копчика. И, ладно бы, ежели белый и пушистый! Нет, он был покрыт редкими жесткими щетинками, а на кончике, как бы, сломан, вроде бульдожьего. Да ещё и дергался от напряжения туда-сюда. Короче, выглядел преотвратно! Молнией сверкнула мысль: «Ведьма!»

– Чур меня! – хрипло каркнул внезапно пересохшим горлом Орлов и отшатнулся, борясь с позывами рвоты.

Ноги подкосились, и он неловко сел на пол. Баронесса, змеёй вывернувшись из-под стола, распрямилась как пружина. Её глаза были широко распахнуты, в них плескалось отчаяние. До сих пор о её тайне знала только покойная мать. Нечего было и думать, что, увидев сие уродство, поручик будет молчать. Не сейчас, так позже обязательно проговорится… И прощай тогда светская жизнь, поклонники, мечты блистать при дворе! Муж тоже бросит, конечно. В монастырь – и то не возьмут… Осознав эту несложную теорему, Ванда, сжав кулаки, шагнула к бывшему любовнику, а глаза её полыхнули такой запредельной яростью и злобой, что Леонард закрылся рукой и забился в угол.

«Говорила гадалка про любовников: восьмой – роковой, да не поверила, дура! Что же теперь делать-то? Убить его? Заманил, дескать, снасильничать пытался… Оправдает суд! А может и не оправдать: денщик молчать не станет, да и извозчик тоже. Покажут на суде, что я сюда много раз приезжала… Ясно, что не песни петь! И – каторга… Да и убить-то, чем?» – все сии мысли вихрем пронеслись в мозгу.

К горлу внезапно подступила тошнота, заболела голова. Красавица открыла рот, пытаясь что-то сказать, но вдруг лицо её побледнело и стало синюшным, струйка слюны потекла из уголка рта. По стройному телу прошла судорога. Упав поперек постели, она прерывисто задышала, как будто не хватало воздуха. Неистово, часто-часто билась синяя жилка на горле. Потом началась рвота, прерываемая жуткими стонами. Леонард ничего не понимал, трясся от ужаса в своем углу. Происходило нечто кошмарное! Руки Ванды бестолково шарили по простыне ещё несколько минут. Затем она хрипло выдохнула и замерла.

Домовой Зиновий видел, как прилетел хмурый и заспанный Ангел Смерти и забрал душу красавицы.

В наступившей тишине Леонард слышал только биение собственного сердца. Ему было жутко, он боялся взглянуть на кровать, на Ванду. Собравшись с духом, встал на подгибающихся ногах. Перекрестившись, заставил себя взглянуть. Остановившийся взгляд мертвых тускнеющих глаз вперился в его зрачки, и поручик, получивший из рук государя Георгиевский крест за храбрость, не выдержал и закричал.

Прибежал Данила. Увидев, что произошло, тоже содрогнулся. Но собрал волю в кулак, и помог барину одеться. Дотронуться до мертвой не решился, только накрыл простыней. Почти насильно выволок Леонарда из спальни, заставил выпить воды.

– Что делать прикажете, Ваше благородие? – спросил он, когда хозяин немного успокоился и прекратил лязгать зубами, – В околоток надо бы сообщить…

– Да, да… – автоматически согласился Леонард.

Накинув шинель, он в сопровождении денщика дошел до околотка и сделал заявление о скоропостижной смерти баронессы фон Брауде, Ванды Леопольдовны.

Придя со следственной командой на место происшествия, пристав, оценив всю недвусмысленность ситуации, подверг поручика подробному допросу. Леонарду было все равно, любовь его испарилась, аки воск от лица огня, от предсмертного взгляда Ванды. Равнодушно глядя в пол, он признался, что сожительствовал с мадам фон Брауде, дарил ей подарки. На вопрос, виновен ли он в её смерти, так же безучастно сказал: нет. Пристав, осмотрев труп, следов насилия не нашел, но заподозрил отравление. В столовой обнаружил остатки пиршества, попробовал миндаль и сморщился. Подозрение с поручика решил пока не снимать, и поместил Леонарда под домашний арест. До выяснения обстоятельств смерти. Подумав, пристав изъял на всякий случай пистолеты: молодой, горячий, ещё застрелится офицерик! Затем тело Ванды увезли в судебный морг.

Мрачная новость о смерти при крайне пикантных обстоятельствах первой на Москве красавицы облетела город со скоростью, с коей обычно распространяются слухи, сиречь, мгновенно.

– Ой, бабоньки-и! Энта краля, что на вороном-то по Тверской гарцевала, ведьма оказалась! Померла утресь под полюбовником, ан, глядь – хвост у ней!

– Да я сразу, как её впервой увидела, поняла, что она с нечистой силою хороводится!

– Да как?

– Как, как… Да, по очам ейным, наглым!

– Господа, господа! Послушайте, чего скажу! Мадам фон Брауде найдена мертвой в постели поручика Орлова!

– Ого! Силен поручик! Зае.. г-м, пардон… Заласкал, значит, до смерти!

– Но это ещё не всё! Она оказалась с хвостом! Мохнатым, господа!

– Ась? Мохнатка у баб – место препикантное, хе-хе!

– Вы не расслышали, князь! Возьмите свой слуховой рожок. Хвост, говорю, мохнатый!

– О! Сие экстраординарно, не так ли, господа офицеры? У меня ни разу бабы с хвостом не было!

– Гадость какая! А Орлов-то, стало быть, извращенец!

– Г-м, а глядя на него, никогда не подумаешь…

– Удавил он её, точно Вам говорю: удавил!

– Но, за что, Биби? Ведь у них был такой… гранд амур! Весь город знал!

– Увлекся, наверное, во время амурных ласк. Я своему Коко, ну, тому, чернявому, когда приезжает, всегда говорю: на шею – не дави! А он все равно помучить норовит. Правда, всегда платит втрое.

– А хвост?

– Ой, ежели б у меня был хвост, я бы только радовалась! Клиенты бы валом валили!

– Да нет, отравилась она! Поручик-голубчик её бросить хотел!

– Ага, а яд в изумрудном перстне был спрятан!

– Ой, девки! Как в романах!

– Барышни! Обедать! Что вы все в одних рубашках до сих пор разгуливаете нечесанные!

В среду в кабинет Московского генерала-губернатора, князя Барятинского, секретарь проводил начальника Внутренней Стражи, полковника Иловайского.

– Располагайтесь, Михаил Витальевич! – пригласил хозяин после обмена рукопожатиями.

Присев к столу, полковник положил принесенную с собой папку и пригладил отсыревшие от снега усы.

Лакей принес чай. Какой может быть серьёзный разговор без самовара!

– Чай не пьешь – откуда силу берешь! – пошутил князь, позвякивая серебряной ложечкой в стакане.

Читатель! Внакладку в те времена чай пили только очень обеспеченные люди!

В стакане, кроме заварки и сахара, плескался тоненький ломтик лимона – новейшая московская мода. Сие был русский ответ англичанам, пившим чай со сливками или молоком.

Гость вилочкой поддел ломтик лимона с тарелки и опустил в свой стакан. Надобно привыкать, раз начальство одобряет!

– Чай не пьешь – откуда сила? Чай попил – опять ослаб! – пошутил он в ответ, и Барятинский рассмеялся.

Некоторое время оба старательно притворялись, что просто так чай пьют, и других дел нет. Этого требовал этикет, ибо встреча была неофициальная. Помнишь, Читатель, русские народные сказки? Сначала гостя положено накормить, напоить, в бане попарить, а потом уж и спрашивать! Затем генерал-губернатор небрежно спросил:

– Что новенького на Москве слышно, Михаил Витальевич?

На самом деле он умирал от любопытства. Скандальное дело о смерти прекрасной баронессы фон Брауде было в ведении судейских, кои официально ему не подчинялись. Прямо у них спросить не позволяла гордость. Но начальник Внутренней Стражи, получив приглашение посетить главного начальника Москвы для приватной беседы, конечно же, прекрасно понял, что интересует князя.

– Да вот, Аркадий Апполинарьевич, хотя бы насчет баронессы фон Брауде. Во вторник утром поручик Орлов заявил о ея скоропостижной смерти в его постели. Из его показаний следует, что они состояли в любовной связи несколько месяцев, и причин убивать Ванду Леопольдовну у него не было. Тело было взято в морг для судебно-медицинского розыска, сиречь, вскрытия. На оном вскрытии было исследовано содержимое желудка. Признано отравление горьким миндалём, ву компренэ? Синильная кислота, содержащаяся в сих орешках, развелась в алкоголе, ну, коньяке, и из-за этого всосалась в кровь чрезвычайно быстро, что и привело к трагическому исходу. Анатом подчеркнул, что миндаля баронесса скушала много, г-м. Несчастный случай! – полковник развел руками.