Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

– Мы, в общем… – Олег тяжело вздохнул и уставился в землю.

Гриша понял, что все предприятие проваливается подчистую из-за косноязычия и не ко времени проснувшейся робости приятеля. Казалось бы, он должен был этому радоваться. Ведь еще пять минут назад он от всего сердца желал, чтобы бабы Фаи не оказалось на месте. Но сейчас ему почему-то было стыдно: за себя, за Олега и за их общую с воробьями дрянную жизнь.

– Значит, так, – неожиданно для самого себя заговорил он, протягивая торговке монетку, – вот, баба Фая, десять копеек за маленький стаканчик. Высыпьте воробьям. Пусть покушают за наше здоровье.

Пока баба Фая с явным удовлетворением угощала пернатых, Гриша набрал в легкие побольше воздуха, чтобы не переводить дух как можно дольше и успеть договорить задуманную фразу до конца, и продолжил:

– А дело у нас такое: мы предлагаем покупать для вас семечки на рынке, жарить их и, если надо, помогать вам в чем-то еще, что скажете. А за это вы будете платить нам 10 копеек с каждого заработанного рубля.

Воздух в легких закончился, и Гриша замолчал. Краем глаза он заметил, что Олег смотрит на него с восхищением. Впрочем, в этот момент его гораздо больше интересовала реакция на его речь бабы Фаи. Та тем временем, пожевав немного губами, словно искала во рту собственные зубы, подняла лицо к окнам подъезда.

– Лелик! – неожиданно громко заорала она хрипловатым голосом. – Лелик!

Из кухонного окна второго этажа высунулся молодой мужик с голым торсом и раскрасневшимся от жара лицом.

– Чо? – проорал в ответ мужик.

– Лелик, иди до мэнэ, – рявкнула баба Фая, – хочу тэбэ с хлопцами познакомить.

– Теть Фая, я семки жарю, сгорят, – гаркнул мужик.

– Та на хвылынку тока, – махнула рукой торговка.

– Сгорят, – повторил мужик.

– Та нехай Танька их поворошит пока, – предложила баба Фая.

– Ага, так она и будет, – захохотал мужик.

– Танька! – заорала баба Фая.

В ответ на этот крик в соседнем окне показалась белобрысая голова девчонки-подростка.

– Иди до кухни, повороши семочки! – все таким же зычным голосом продолжила баба Фая, обращаясь к ней.

– Не хочу! – огрызнулась девчонка, на что все еще торчащий в окне Лелик довольно захохотал.

– Не зли мэнэ! – рявкнула баба Фая.

– Ладно, – нехотя крикнула девчонка. – Только недолго.

– Лелик! – снова обратилась к мужику торговка. – Шо ты еще ожидаешь? Шобы я постелила тебе ковровую дорожку на крыльце?

Пока баба Фая громогласно пререкалась с родственниками, Олег и Гриша переглянулись. Они оба явно думали об одном и том же, и мысль эта была написана на их посеревших от страха лицах.

– Нам конец, – едва слышно озвучил незатейливую повестку дня Гриша.

Он хотел добавить что-то еще, но не смог. Чувство самосохранения подсказывало ему, что надо бежать. Срочно. До того, как Лелик выйдет из подъезда. Тогда будет уже поздно. Но ноги внезапно стали ватными, как в тот вечер, когда на Приморском бульваре он встретил гопников со Слободки.

– Бежим в разные стороны, – зашептал ему на ухо Олег. – Тогда он побьет только одного. Я туда, – он взглядом указал в сторону видневшейся невдалеке трубы котельной, – а ты назад, к «Строителю».

– Ага, – тихо заныл Гриша, – тебе, значит, под горку бежать, а мне в горку?

– Так и ему же под горку, – прошипел Олег, имея в виду преследователя.

– И шо с того? – не сдавался Гриша.

– Ладно, я туда побегу, к «Строителю», – сдался Олег. – Давай на раз, два, три.

Прошептав «три», Олег бросился бежать. Было самое время, потому что на крыльце появился Лелик. Он был в растянутых на коленках трениках и домашних шлепанцах на босу ногу. А его голый торс был густо покрыт рыжими волосами.

Гриша смотрел на Лелика вытаращенными глазами, но сил бежать куда бы то ни было, в горку или под горку, у него не было.

– Чо случилось-то? – поинтересовался Лелик у бабы Фаи, подойдя ближе и провожая недоуменным взглядом улепетывающего в сторону гастронома Олега.

– Тут хлопчики пришли, – кивнула в сторону Гриши торговка. – Второй, правда, куда-то рванулся. Но ты хоть этого запомни.

– Ага, – с готовностью кивнул Лелик, уставившись на Гришу. – Понял.

– Они хочут нам семочки возить с рынка и жарить, – продолжила баба Фая. – Типа помогать. И всего за десять копеек с рубчика.

– То шо надо! – неожиданно воодушевился Лелик.

– А я шо говорю? – хмыкнула торговка. – С тебя жарщик никакой, а Таньку и вовсе не допросишься. А тут они нам товар привезут готовенький. Понял?

– Ага, – кивнул Лелик.

– Я тебя позвала, шобы ты с хлопчиками этими познакомился, – продолжила баба Фая, но, бросив взгляд в сторону «Строителя», уточнила: – С хлопчиком. Мало чо, меня не будет. Шобы знал. Да и хлопчики дохленькие. Так шо ты за ними приглядывай. Шобы их никто не обидел. А то мало ли шо. У нас, как кто робыть чо-нибудь начинает, так его тут же и обидят. Понял?

– Понял, – снова кивнул Лелик.

– И ежели они до тебя с чем-то обратятся, – продолжила баба Фая, – то ты им помоги.

– Угу, – промычал Лелик, которого явно обрадовала перспектива того, что жарка семечек отойдет к кому-то другому.

– Мы… да… – пробормотал Гриша, у которого отлегло от сердца.

Однако последствия пережитого стресса лишили его способности соображать. Его руки и ноги слегка дрожали, и он боялся, что это заметят баба Фая с Леликом.

– Лелик, – протянул ему волосатую ручищу мужик.

– Ага, – промямлил Гриша, приняв рукопожатие, – меня Гришей зовут. А моего приятеля, которому… срочно понадобилось уйти, – Олегом.

– Ну, будем знакомы, – пробасил Лелик. – Если чо – обращайтесь.

– А мы, – вернулся к начатой пару минут назад речи немного осмелевший Гриша, – мы тоже готовы помочь вам, чем можем. В плане торговли семечками.

– Тут вот шо еще надо бы, – внезапно воодушевился Лелик, отчего у Гриши снова подкатил комок к горлу. – Газеты нужны, шобы кулечки сворачивать. С газетами вечная проблема.