Братство подсолнуха. Криминальная драма на постном масле

– С твоими пятками Лелик гутарил!

– Но симпатичная же? – пропустив мимо ушей очередной упрек в своей трусости, продолжал настаивать Олег.

– Да когда же ты успел ее рассмотреть? – огрызнулся Гриша. – Ты же дриснул оттуда, как от фрицев.

– И все же…

– Лелику это скажи, посмотрим, чо будет, – фыркнул Гриша. – Догонит он тебя в горку или нет?

– Вот же, – поморщился Олег. – Хватит уже, а?

– Ладно, хватит, – примирительно протянул Гриша. – Да только я серьезно: как ты ее разглядел-то, в окне?

– Белобрысая! – мечтательно протянул Олег. – И глаза голубые.

– Я смотрю, у тебя взгляд орлиный, – хмыкнул Гриша.

– Раз белобрысая, значит, должна быть с голубыми глазами, – пояснил Олег.

– Угу, должна, – фыркнул Гриша. – Скидываемся на ведро семечек. Купим за свои. А баба Фая нам все отдаст, когда расторгуется.

– А что же ты с нее не взял? – заныл Олег. – Где я деньги-то достану?

– Как бы я у нее взял? – огрызнулся Гриша. – Она нас знать не знает. Мы пришли: дайте нам денег на ведро семечек, мы вам его купим, пожарим и привезем. А потом ищи нас! Кто бы дал? А?

– Никто, – удрученно пробормотал Олег.

– Правильно, – кивнул Гриша. – Когда будет доверие, тогда все по-другому пойдет. Так что вот тебе пятерка. Свою добавишь и завтра ни свет ни заря рванешь на базар. Понял?

– Понял, – покорно кивнул Олег.

На следующее утро Гриша, все еще упоенный своей победой над бабой Фаей и Леликом, зашел к Ленке, которая отсыпалась после вчерашней смены. Как он и предполагал, договориться с ней оказалось проще простого.

– А мне чуток семок оставите? – поинтересовалась сонная Ленка. – Я семки люблю полузгать.

– Оставим, конечно, – заверил ее Гриша.

– Тоды жарьте, сколько хотите, – резюмировала Ленка, вручив Грише ключи от квартиры. – Мне газа не жалко.

– Мы днем будем жарить, – заверил ее Гриша, – когда ты на работе. А пока ты придешь, весь жар уже выветрится.

– Ладно, – благосклонно махнула рукой Ленка. – Сказала же: не жалко.

Затем, прихватив увесистую взъерошенную книгу с бессмертным произведением графа Льва Николаевича Толстого, Гриша отправился к бабе Фае. Он рассчитывал найти ее на обычном месте. Однако лавочка оказалась пуста. Гриша поморщился. Ему совсем не хотелось идти и стучаться в квартиру. Но иного варианта, похоже, не было. Не тащиться же с книжкой обратно домой. Да и что дальше? Потом возвращаться? Нет, уж если они будут бояться общаться с торговками и их родственниками, то дело точно не пойдет. Он вспомнил, как удирал от Лелика Олег. Это неожиданно придало ему силы. Лелик ведь говорил: мол, если что, то обращайся. Да и бумагу для кулечков он сам просил. Так что, если бабы Фаи нет дома и дверь откроет ее обросший шерстью племянник, он будет к этому готов.

Гриша поднял голову и посмотрел на окна, из которых высовывались вчера Лелик и девчонка. Как же ее звали-то? Ах да, Танька. По расположению окон он прикинул, что это должна быть квартира на втором этаже слева. Глубоко вздохнув для храбрости, он шагнул в подъезд.

Звонка не было. Хочешь или не хочешь, а пришлось стучать. Крашеная коричневой эмалью для пола дверь загудела под его робким постукиванием, как пустая бочка. Гриша вздрогнул. Вышло как-то по-хамски. Как выскочит сейчас Лелик, да как даст ему промеж глаз.

– Он же говорил про кулечки, – подбодрил себя Гриша. – Сам говорил.

Не услышав за дверью никакого движения, он уже занес руку, чтобы постучать еще раз, когда дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла та самая белобрысая девчонка. Вот уж кого Гриша точно не ждал.

– К бабе Фае я, – пробормотал он.

– Нет ее, к приятельнице пошла, – фыркнула девчонка, внимательно разглядывая Гришу.

Глаза у девчонки действительно, как и предполагал Олег, были темно-голубыми. Да при этом еще и огромными.

– Лелик? – с усилием выдавил из себя незадачливый посетитель.

– На работе, – пожала плечами девчонка.

Она продолжала бесцеремонно смотреть на Гришу, явно не желая помочь ему с продолжением разговора. Гриша почувствовал, как щеки его начали пылать.

– Я книгу принес, – пробормотал он, когда пауза затянулась до неприличия.

– Почитаем, – кивнула девчонка.

Гриша подумал, что лучше бы вчера за ним погнался Лелик. И пусть бы даже догнал.

– Это не для чтения, – чувствуя, как бетонный пол подъезда уходит у него из-под ног, просипел Гриша. – Это для семечек. Кулечки сворачивать.

С этими словами он протянул пухлый том девчонке. Та взяла его обеими руками.

– Бабе Фае передай, – пробормотал Гриша сконфуженно, – скажи, что от Григория.

– Хорошо, Григорий, – фыркнула девчонка.

– Только передай обязательно. Я обещал, – ни с того ни с сего добавил Гриша.

– А вдруг я почитать захочу? – снова фыркнула девчонка, уставившись на Гришу своими огромными голубыми глазами. – Что тогда, Григорий?

Гриша покраснел и смущенно хмыкнул, показывая, что понял юмор, но не знает, что же сказать в ответ.

– Нет, что тогда, Григорий? – настаивала девчонка, которой явно нравилось вгонять Гришу в краску.

– Читай тогда, а уж после прочтения – на кулечки, – пробормотал он, изнемогая под этой пыткой.

– Григорий, – протянула девчонка, – а тебе не кажется, что как-то неприлично даже не познакомиться? Спросить, например, как меня зовут?

– Да я и так знаю, – брякнул Гриша.

– Да ну! – нарочито удивилась его собеседница. – И как же?

– Тань… – начал было Гриша, но вовремя поправился: – Татьяной.

– Ишь ты! – хмыкнула девчонка.