Караван

Лейтенант задумался.

– В любом случае, – принял решение он после недолгой паузы, – наш этот караван или не наш, нас ему не миновать. Садимся на хвост.

Сказано – сделано. Мобилизовавшись, за считанные мгновения разведчики покинули место дневки. Устремились на «крышу» ближайшей горы, одолели сопутствующие препоны, достигли крошечного пятачка и, распластавшись на нём, подобно птицам в полёте, замерли над обрывом. Внизу змеилась, уходя на равнину, узкая тропа. Отрада пешему, опора конному. И – награда из наград наблюдателю.

– Контакт установлен, – спустя час посредством радиосвязи докладывал штабу лейтенант Дёмин. Лицо его было красным, голос – глухим, сохранять привычную бесстрастность удавалось с большим трудом. – Восемьдесят лошадей, – продолжал он. – Охрана обычная, вооружена автоматами и винтовками. По виду груз – торговый, мануфактура и продовольствие. Приоритетное направление – Кабул.

Штаб принял донесение. Ответным словом велел группе уходить на заранее оговоренную позицию и ждать ночной эвакуации. Отключив радиостанцию, Дёмин обвёл взглядом группу. Лицо его прояснилось.

– Груз сдан, – сказал он. – От лица командования объявляю всем благодарность.

– Самолётов на финише? – спросил прапорщик.

– Как всегда, – ответил лейтенант.

– А если… – начал было прапорщик.

– Никаких «если», – оборвал его лейтенант. – Вспомни, почём «духи» ценят голову Самолётова.

– Дороже лётчика.

– То-то.

Оставаться далее на высоте птичьего полёта было небезопасно – восходящие тепловые воздушные потоки грозили унести ввысь. Чувства захлёстывали. Желая ни пуха, ни пера своему товарищу – непревзойдённому мастеру убоя караванов капитану Самолётову – разведчики снялись с места и устремились вниз.

Согласно давней и устоявшейся традиции проводы выслеженного каравана должны были быть обмыты. Пущенная по кругу банка сгущёнки опустела в мгновенье ока. И, как обычно, принесла долгожданное расслабление.

– Пойду сегодня в ночное, командир, – заявил прапорщик, возбуждённо блестя глазами.

– Мы все туда пойдём, – сказал лейтенант, улыбаясь. – У тебя будет большая и дружная компания.

– Покурить бы, – мечтательным голосом выразил своё желание Куманёв.

– Цыц! – одёрнул его прапорщик. – Нашёл забаву. Забыл, как у салаг уши опухают? Здесь тебе не санаторий, откачивать и лечить некому.

– Верно, – поддержал прапорщика лейтенант. – Табак – наш враг. Одним дымом от него не отделаешься.

– Какая же это сладкая мука, – зажмурился сержант, – хотеть – и не мочь.

Сочувствуя, все промолчали.

– Воспрянь, страдалец! – вдруг оживился прапорщик. – Глотни эликсира.

Востребованная с лёгкой руки прапорщика банка вновь вернулась в круг. Внутри ни капли – пусто, жесть зазубрена и остра, но разве остановишь этим жажду! Один за другим разведчики припадали к краям и пили, пили, пили, уже не молоко – горный воздух. Хмель ударял в головы, по телу разливалась приятная истома, работал эффект памяти заветных боевых ста грамм…

Первым закрыл глаза, склонил голову и выпал из круга рядовой. За ним – сержант. Устоявшие, прапорщик и лейтенант проводили их взглядами. Переглянувшись, улыбнулись.

– Тара требует утилизации, – сказал командир. – Больше она нам не понадобится.

– Ясно, – кивнул прапорщик.

Лейтенант прикрыл глаза.

– Как ваше самочувствие, товарищ лейтенант? – поинтересовался прапорщик.

– Сегодня я видел своих, – сказал Дёмин. – Мельком во сне. Ксюху и Олесю. Они живы – здоровы. Значит, и я тоже.

– Они ваши ангелы – хранители, командир.

– Да, – открыл глаза лейтенант. – И потому никак нельзя их подвести. Собирайся. Идём в дозор, Архимед.

Часы остановились в 4 пополудни. Поднеся циферблат к уху, лейтенант слышал в ответ лишь мёртвую тишину. Пытаясь рассеять охватившее его беспокойство, он вскочил на ноги, отчаянно потряс рукой и попытался восстановить движение всеми возможными способами. Тщетно. Стрелки не шевелились. Он осмотрелся вокруг. Короткое забытьё вывело его из строя. Рядовой и сержант на высоте в дозоре. Здесь, в глухой впадине, они с Архимедом вдвоём. Всё под контролем. Так почему же остановились часы?

Он нашёл Архимеда за ближайшим выступом. Тот сидел на корточках перед радиостанцией, обхватив руками голову. Чалма и верхняя одежда были брошены на землю, мускулистый торс обнажён. Поза вышедшего из затяжного изнурительного штопора пилота.

– Что случилось? – навис над ним лейтенант.

Архимед опустил руки, повернул голову и вздохнул.

– Укатали Сивку крутые горы, – с горечью сказал он. – Сдохла техника. Короткое замыкание.

Дёмин сел рядом с ним.

– Не может быть, – заявил он. – Это советская радиостанция. Дождь, снег, зной, да её пули насквозь прошивали! Вспомни – и она работала.

– Короткое замыкание, командир, – повторил чужим голосом прапорщик. – Пришёл её час. Сгорела наша напарница.

Лейтенант обхватил голову руками.

– Я ещё до высадки заметил неладное, – продолжал прапорщик. – Шалил приём, заплетался и глох на полуслове.

– Почему не предупредил?

– Сами говорите – её пули прошивали. Кто знал? Я тоже думал – она бессмертная.

Лейтенант утёрся ладонями. Потеря радиостанции была страшным ударом. Страшнее не придумать. Отчаянным усилием воли он взял себя в руки.

– Разбери её до последнего винтика и собери заново, – приказал он прапорщику. – Опробуй приём в разных точках. Если понадобится, дай ей свою кровь, наконец. Действуй, Архимед.

Прошёл час. Несмотря на все предпринятые Архимедом усилия радиостанция молчала. Охваченный горячкой прапорщик хотел было продолжать работу, но лейтенант, убедившись в её безнадёжности, смирился с неизбежным.

– Всё, Архимед, – остановил он его. – Это конец. Брось. Дальше нам с ней не по пути. Хорони её.

Слова командира достигли цели. Приходя в себя, прапорщик уселся на землю.

– Да, – сказал он, утирая руки. – Ушла она – как была, живая… Ничего. Похороны будут по высшему разряду. Ни одна собака не узнает, где она зарыта. Это я вам обещаю.

Часы пошли, едва стемнело. Обратив внимание на движение секундной стрелки, лейтенант услышал ход ожившего времени. Атмосфера была накалена. Первый удар приняла на себя радиостанция. Связь прервалась. Но заменой ей в запасе оставались две сигнальные ракеты – верное средство не пропасть без вести.