Механический бог

– Правда? – удивился я. – Ну, так вот же оно – счастье… – решение всех проблем!

– Чем кончаются такие решения всем известно, – ответил Велил Маммонович. – «Матрицу» видел?

– В смысле? – переспросил я.

– Художественный фильм такой. «Наши» проплатили.

– А-а, – вспомнил я, – нормальный фильм. А что?

– Был там такой мужик – Сайфер… – тоже хотел «вернуться». В итоге обломался. А вот молодой человек по кличке Нео пошел до конца, и узнал много интересного. Мне такой подход больше нравится. Вдохновляет! – сказал он бодро.

После этой речи в голове у меня все смешалось. Я вдруг понял, что Велиал Маммонович реально считает себя продвинутым исследователем-первопроходцем в новом мире – целеустремленным луноходом на поверхности безумия.

– Если вам хочется пойти до конца, – сказал я, – может, тогда лучше вам самому подключиться к 2И?

– Конечно, так было бы гораздо лучше. Но сегодня, Тэо, в роли Нео – будешь ты. Потому что я не хочу ждать двенадцать лет, пока 2И адаптируется к моим мозгам. Ты будешь моим проводником – пустым и чистым, как заводское стекло.

«И не подкопаться, – подумал я. – Кажется, мне его не переубедить?!»

– А зачем вы мне ко мне киборга подослали?

– О, надеюсь, ты оценил эту шутку! – его лицо скривилось в судорогу подобия лучезарной улыбки, – Соня – непростой робот. Таких мы еще не делали. В нее внедрена часть кода 2И. Так что можешь считать это первым знакомством перед плотным контактом.

– Если это было первым знакомством с 2И, я даже боюсь подумать, что будет дальше… – я хотел сказать что-то еще, но теперь и мышцы лица не желали мне подчиняться. Только глаза до сих пор слушались.

– Спасибо за этот приятный разговор, Тэо. Я искренне рад, что ты не злишься, за то, что нам пришлось тебя обездвижить. Вскоре тебя ждет небольшое путешествие, а после – двенадцать лет покоя.

Бафомет Питонович несколько раз подходил и что-то ковырял у меня за головой.

– Кстати, – сказал он мне, – чуть не забыл, сейчас про тебя по ящику передача будет! Так что, пока все не началось, не скучай – развлекайся!

Он протянул руку, и подтащил прозрачную панель гипнотизатора. На экране появилась заставка новостей LiezNewz. Заговорил диктор:

– Тэо Ботов погиб при осуществлении теракта в лаборатории TotalRobotics. Его отец Михаил Ботов задержан по обвинению в соучастии. Мы пригласили в студию известного врача-психоаналитика Асмодея Фобского. Интервью берет Мила Забаксова.

– Асмодей, что вы можете сказать о случившемся? – спросила телеведущая.

– У мальчика была конкретная шиза, и это уже доказано.

– Это медицинский термин?

– Это – лишь способ говорить о фактах.

– И чем, по-вашему, была вызвана эта шиза?

– Понимаете в чем дело, пациент этого, конечно, не помнил, но в раннем детстве отец его бил и всячески подавлял его детскую психику. В итоге мальчик рос замкнутый, застенчивый, недолюбленный, с сильнейшим неврозом на почве собственной неполноценности. Ребенок чувствовал себя так, словно он какой-то не такой, словно все вокруг него нормальные, а сам он – неправильный. Мальчик был заброшенный, ощущал себя дефектным ничтожеством. Со временем, чтобы хоть как-то компенсировать эту свою убогость, у него появилась навязчивая идея будто он – вовсе не убожество, а наоборот – особенный, будто какое-то божество.

– Боже мой, – выдохнула телеведущая. – Вы говорите, мальчик был убогим? Или он только чувствовал себя убогим?

– Это одно и тоже. Когда ребенок ощущает себя убогим – убогим он и растет.

– Звучит как клеймо.

– А что поделать? Такова правда жизни.

– Вы так жизненно описываете, – говорила телеведущая, – словно и сами переживали подобное… Или вы просто фантазируете? Простите, – поправилась девушка, – теоретизируете?

Врач одарил ее презрительным взглядом и продолжил:

– Я совершенно нормальный и здоровый человек. Иначе не смог бы работать в клинике оздоровления. Мы должны демонстрировать пациентом пример душевно здоровой личности. Пациента лечит не столько техника, сколько личность врача.

– Интересный подход. Вы говорите, у Тэо Ботова была шиза на почве убогости…

– И это еще не все, – врач перебил телеведущую. – Мы раскопали историю его болезни. У мальчика была и другая, куда более страшная шиза…

– Вы меня пугаете.

– Это действительно страшно. И окружающим очень повезло, что его психика подавила эти переживания так глубоко, что пациент не отыграл их на обществе. Эта – более глубокая шиза связана с другими событиями его детства, о которых мальчик, разумеется, тоже ничего не помнил.

– Мне даже страшно предположить, что это может быть…

– Давайте опустим эту неприятную тему. Цензура все равно вырежет.

– Пожалуй, – согласилась телеведущая. – Но у меня остается ощущение какой-то незавершенности.

– Я порекомендую Вам отличного гештальт-терапевта, сейчас визитку найду.

И врач начал с серьезным видом копаться в черном портфеле.

– А может, вы хотя бы намекнете? Цензура у нас либеральная, и на всех телезрителей терапевтов не хватит.

Он перестал копаться в портфеле и заговорил:

– Тэо Ботов – полный псих, и этим все сказано. Понимаете? Псих! В самом настоящем, уродливо-позорном смысле этого слова. А вы знаете, что такое «псих»? Это, когда человека уже ничто не спасет. Вот вы с ним говорите, и вроде он кажется вам нормальным и даже местами занимательным собеседником, но почти сразу возникает такое поганенькое ощущение, словно что-то с ним не то, ощущение какой-то странной тревоги. И тут вы со всей ясностью понимаете, что перед вами – самый настоящий психопат! Я бы даже сказал – психический урод… Человек, чье восприятие настолько пропитано его убогими проекциями, что достучаться до трезвого разума, не представляется никакой возможности! Вы говорите с ним, а он смотрит на вас так, словно целит холодной иглой вам прямо в мозг!

– У вас к нему как будто личная неприязнь?

– А чего Вы от меня ждете? Я – нормальный человек, и способен на нормальные переживания. Когда я вижу психа, мне, как и любому другому хочется уйти как можно быстрее и дальше, и больше никогда не возвращаться…

– Как же вы работаете? Вы ведь по долгу службы ежедневно имеете дело с патологией?

– Мы в клинике – не святые и не обязаны любить своих пациентов. Мы просто делаем свою работу. С годами привыкаешь, и уже ничего не чувствуешь. Больной – он и в Африке больной. Значит, его надо лечить. Некоторые больные – неизлечимы. Таких мы изолируем. Ведь из любой проблемы всегда есть три выхода: первый – взять на себя ответственность и начать что-то делать. Второй – невротический – обидеться. Третий – пойти и застрелиться. Люди в общей массе не больно-то хотят брать на себя ответственность. В итоге остается только два выхода: застрелиться, а потом еще и обидеться.

– Обычно в качестве третьего выхода говорят о смирении, – заметила телеведущая.

– Милочка, ну кому вы рассказываете? О каком таком смирении в нашем обществе может идти речь? Вы хоть раз видели смиренного человека без смирительной рубашки? Есть, конечно, убожества, которые корчат под святых, просто потому, что у них не хватает духу взять и начать что-то делать. Кишка тонка! И вот, вместо того, чтобы честно признать, что я – слабый, лох и трус, человек начинает рассуждать о смирении. Пускается в философские искания. Меня такие люди откровенно раздражают. Вместо того чтобы взять и сделать, человек начинает рассуждать – «а что если…», – и пошло-поехало. И так вся жизнь проходит.

– Какое меткое наблюдение! – ответила телеведущая с неподдельным восхищением. – Не зря колонка с вашими статьями так популярна в сообществе домохозяек.