Заметки, очерки, рассказы. Публицистический сборник

Заметки, очерки, рассказы. Публицистический сборник
Игорь Ржавин

Образно этот сборник газетных статей, собственных афоризмов, набросков, выдержек из черновиков и некоторых документов можно поделить на две условные части: «Он» (который пишет) и «О нём» (котором пишут). На первый взгляд не связанные между собой публикации по ходу прочтения выстраиваются в определённую логическую последовательность, отображая веяния и особенности описываемого автором времени, в котором он выступает не только в качестве свидетеля, но и активного участника событий.

Заметки, очерки, рассказы

Публицистический сборник

Игорь Ржавин

© Игорь Ржавин, 2017

ISBN 978-5-4485-1106-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая. РЕПОРТАЖИ

БЛАГО ТВОРИТЕЛЬНЫЕ КОНЦЕРТЫ?

За последнее время отечественный шоу-бизнес накопил немалый опыт по проведению благотворительных концертов. Как правило, такие концерты даёт сборная «команда» популярных артистов. Это позволяет собирать неимоверное количество публики: поклонников, фанатов, просто любителей «потусоваться». Всех их невозможно поместить в обычных концертных залах, и поэтому подобные шоу устраиваются на стадионах или на главных площадках городов. Традиционно каждый артист, участвующий в благотворительном концерте, должен выступать бесплатно. Насколько это реально – коммерческая тайна многих эстрадных звёзд и их менеджеров. Но речь не об этом.

Организаторы собирают с многочисленной публики, идущей на такие концерты, немалые деньги. Общепринято, что эти средства идут в пользу того или иного фонда, либо в помощь определённой группе населения, нуждающейся в финансовой поддержке. Как строго выполняются данные обязательства учредителями – опять же, мало кто знает.

Главное, каждый, кто покупает билет, уверен, что его скромный вклад поможет благородному делу, и ему (тому самому абстрактному несчастному человеку) станет легче. Так ли это на самом деле? Трудно сказать, на сколько эффективны и целенаправленны подобные благотворительные акции, и доходят ли вообще собранные средства до цели.

Зато можно с точной определённостью сказать, что зрителю, идущему на такое супер-шоу, абсолютно «до фени» – куда пойдут его деньги. Он платит за зрелище в первую очередь, чтобы увидеть и услышать своего кумира, или просто «оторваться» под мощный звук и действие допингов, а вовсе не забивает себе голову высокими идеями. И с этим приходится мириться организаторам акций, иначе главный смысл проведения благотворительных концертов (сбор средств) сводится к нулю. Попробуйте заменить в программе выход «звезды» на выступление не менее профессионального малоизвестного артиста – публику как водой смоет.

Даже если говорить об идейности этих концертов, то в этом случае большинство зрителей равняется на своих кумиров во всём, не только внешне, но и во взглядах на мир тоже. А это значит, что организатор благотворительного концерта должен делать ставку не на красивость сцен и злободневность лозунга, а на подбор наиболее известных артистов, проще говоря, ставить на «попсу». Как это ни прискорбно, но именно от этого зависит в наше время успех «благих» мероприятий и достижение намеченной «цели» самой акции.

    Игорь Ржавин, газета «Аудитория», 1996 г.

У БОГЕМЫ СПЛОШЬ ПРОБЛЕМЫ

Проведя экскурс по немногочисленным выставочным залам Липецка, можно прийти к выводу, что изобразительное искусство у нас находится в полном упадке и фактически не пользуется спросом у населения. Что же касается самих художников, то они, несмотря на высокий уровень мастерства, испытывают небывалые финансовые трудности, отсюда – творческий кризис, ибо приходится производить ширпотреб, чтоб не протянуть ноги.

Вот например, как обстоят дела в салоне Дома художников (15 микрорайон). В магазине, имеющем довольно-таки большую площадь, занятую в основном мебелью «под антиквар» (продукция здешнего цеха), представлены наиболее покупаемые или даже «потенциально продаваемые» работы. И поскольку продавщица (естественно!) никак не смогла принять на себя функцию гида, пришлось довольствоваться собственным исследованием. Я, не особый знаток местной живописи, созерцал пейзажи и натюрморты (других жанров там нет), пытаясь, пусть не достаточно компетентно, как-то охарактеризовать стиль каждого художника.

Обывательскому взору предстали работы Агафонова. Во всех картинах угадывается настроение автора: тяга к покою и уединению, нежелание щуриться от яркого света, попытка уйти от суетности и пестрого мельтешения городской жизни. В предсумеречных тонах слышатся цикады и отдаленные голоса. Это даже не переполненная грусть, а просто упоение тоской. В общем-то, обломовская, провинциальная идиллия. Не удивительно, что в наше экстремально сжатое время картины Сафонова и подобные ему покупаются чаще, чем остальные соседствующие работы. Среди других авторов привлекают внимание работы Ненастиной: созвучные фамилии автора краски, холодность тонов, застывшие линии, категоричность мазков. Пейзажи Дюженкова и Баянова притягивают мягкостью и теплотой, веющими от изображенных старых построек, тающих в туманной дымке. Два разных по духу письма: у Чертка пейзажи сквозят пасмурной сыростью, в противовес ему, Шальнев пытается предстать со всей присущей его натюрмортам торжественностью. Ну и наконец присутствуют в коллекции работы верных последователей и сторонников русской реалистической школы XIX века (как мне показалось). Даньшин проповедует традиционный реализм в духе шишкинского «Соснового бора». Четко прорисованные контуры, плоскость изображения не убавляют сказочности в картинах Алехина, который удачно скомбинировал венецианскую загадочность с контрастным японским стилем письма.

В целом, впечатление, сложившееся от посещения этого магазина-салона такое, что картины служат придатком к мебели, выставленной там, и для продажи («в нагрузку») с ней же.

Не отличается оригинальностью и ситуация в выставочном зале Липецкого Союза художников (на улице Ленина). Там на этой неделе в качестве десерта – выставка авиамоделей клуба, ранее называвшегося ДОСААФ (вход, разумеется, платный).

– На самолетики-то идут, – поведала билетерша, которая работает там уже двенадцать лет.

– А что же выставка картин, – спрашиваю, – посещает народ ваше заведение?

– Ох, редко сейчас идут люди. Лето – кто на даче, урожай собирает, кто в поездках. Вот в сентябре, может, народу прибавится…

– Удается ли вам продавать что-нибудь из картин, – не унимаюсь, – как часто и что берут посетители?

– Тяжело идет продажа. В неделю в среднем «уходит» одна картина. Да и покупают-то в основном самобытных художников. Мы уж отговариваем клиентов: не берите, мол, приторная картина-то, возьмите, что получше. «Нет, – говорят, – нам эта нравится». А вот картина профессионального художника может у нас стоять два года, как эта, например.

Тут, разговорившись, женщина уже не нуждалась в вопросах, а я только молча слушал ее, вникая в жизнь и деятельность липецкой богемы. Охотно вам перескажу.

Элиту Союза художников составляют преподаватели и выпускники худграфа, которые, как никто другой, испытывают неимоверные трудности в плане зарабатывания денег. Разумеется, на одних картинах не проживешь с такой интенсивностью продажи. Кстати, цену определяют сами художники в зависимости от формата и вложенного труда, а колеблется цена картины от двухсот тысяч до двух миллионов рублей. Поэтому основная масса художников занимается кто чем и где угодно, лишь бы выжить, продолжая выставлять свои работы в интересах коммерции в жанре так называемой «попсы».

Раньше такого, конечно, не было. Совдеповские плакаты требовали нового числа своих производителей: чем больше, тем лучше. Много таланта не требовалось, вся стендовая живопись стряпалась квадратно-гнездовым методом. Художники, а вернее, «оформители» беды не знали, повсеместно им предоставляли большой объем работ.

А сейчас редко какая организация соглашается на художественное «оформление» своих офисов – не принято. На реставрации исторических памятников и культовых учреждений тоже много не заработаешь. Раньше платили больше.

По деревням ездить теперь тоже не резон, там у них давно уж нет денег. Но, как говорят, голь на выдумки хитра… Вот и нашелся как-то один более энергичный художник, организовавший выставку картин липецких мастеров в Мурманске. Периодически или систематически переправлялись произведения земляков в портовый город, где много иностранцев и другого заезжего люда с деньгами. Но это продолжалось недолго, так как какая-то фирма выкупила арендуемое помещение выставки под свой офис. И одиссея для художников закончилась.

Что остается? Москва по-прежнему является неприступным местом в плане конкуренции. На местную публику особых надежд питать не приходится. Был, правда, порядочный наплыв любителей искусства в момент строившегося тогда завода «Стинол». Итальянские инженеры и югославские рабочие брали в качестве сувениров что нипопадя, в том числе и картины. И то отрадно!

Остается ждать стройки очередного совместного предприятия, авось клиента прибавится в наших салонах… А пока большинство липчан предпочитает на стену вешать ковер, но никак не картину.

    Игорь Ржавин. «Эхо», №8, 1996

BIKE SALOON

В нашем импровизированном салуне «Байк» остановилась московская команда Country Count Band. Если вы слушаете музыкальную программу «Четыре четверти» российского радио, то наверняка заметили появление в эфире новой фигуры под именем Джек «Соколиный Глаз», который ведет свою программу о кантри-музыке. Тогда тем более не будет для вас неожиданностью имя Петр Тумаркин, поскольку Джек-ведущий и Петр-музыкант – одно и то же лицо. С ним-то мне и удалось встретиться. Вместе со своим компаньоном Олегом Блохом они рассказали о группе.

– Скажите, почему вы выбрали стиль кантри?

Петр: – Я считаю, что музыка кантри несет в себе очень большой заряд искренности чувств. А искренность всегда привлекает своей непосредственностью.

Олег: – Я бы добавил, что эта музыка демократична. Выбирая стиль кантри, мы основывались на позициях фольклора, прежде всего на его многообразии, что нас и прельщало.

– Вы не относите себя к тому музыкальному слою, который подразумевается под словом «поп»?

Олег: – Абсолютно нет! – Насколько мне известно, кантри – музыка народная, то бишь популярная, а значит…

Петр: – Нет, я отношу себя к поп-музыкантам, но ни в коей мере не к поп-тусовке. Это большая разница. К тому же вся отечественная «попса» поет по-русски, а мы это делаем по-английски. Мы больше относимся к музыкантам, играющим в ключе Западной Европы, это – английский, шотландский, кельтский фольклор. Оттуда мы и перенимаем основные музыкальные решения.

– Значит, следует определить вашу музыку в разряд «фолк»?

Петр: – Дело в том, что в настоящем понимании «фолк» – это раздел кантри. А кантри – настолько многогранное явление… Мысленно нарисуйте себе круг, напишите на нем «кантри». Далее разделите этот круг на сегменты, это: блю-грасс, фолк-рок, кантри-рок, кантри-энд-вестерн и т. д.

– Слушая ваши композиции, замечаешь, что некоторые моменты навеяны уже явно нашими, русскими мотивами… или я ошибаюсь?

Олег: – Да, вы попали в самое яблочко. Действительно, мы применяем своеобразную прокладку, используя наш российский фольклор. Такое сочетание приводит к интересным творческим решениям.

– Вы собираетесь продолжать в духе «а ля рюс», или это только определенный этап вашей работы?

Олег: – Я бы не сказал, что мы целиком и полностью опираемся на наши народные музыкальные традиции, поскольку у кантри другая специфика. Считаю ошибкой создание композиций на откровенных цитатах из русских тем по типу: «Ах вы, сени, мои сени», «Коробейники», хоть и звучит это в стиле кантри. На мой взгляд, может, это имеет какой-то сиюминутный эффект для иностранцев, но они с большим удовольствием послушают русские песни на балалайке или на гармошке, это будет более уместно. А наша задача, сохраняя специфику кантри, привнести свои новые элементы, в чем, кстати, диапазон у нас широк.

– Откуда вы черпаете темы для своих песен?