Кружной путь

Йорка презрительно фыркнула и подозрительно посмотрела на Крона.

– Ты-то пойдёшь? – спросила она.

– Пойду, – кивнул Крон. Не бросать же эту взбалмошную девчонку! Так их будет двое – Бессмертных. А значит, шансы на победу выше.

– Кочевники! – звонко крикнула Йорка. – Это были инксы из Сиуза! В Сиузе сейчас никого не осталось! Рассчитаемся ли с ними, а? Иди побежим в горы, как собаки, трусливо поджав хвосты?

Возмущённые крики были ей ответом, и кочевники мгновенно кинулись ловить разбежавшихся лошадей. Все хотели осуществить давнюю мечту Степи – взять вражескую крепость. До сих пор ещё никому этого не удавалось, инксы хорошо держали оборону.

К Крону подъехал Лард, ведя на поводу свободного коня для Бессмертного. Крон вскочил в седло и посмотрел на Йорку. Та уже была на коне, светлые волосы её, перепачканные инксийской кровью, развевались по ветру, глаза горели огнём. Йорка приподнялась в седле, взмахнула над головой мечом и пронзительно завизжала:

– Вперёд, Степь!

И десятки кочевничьих глоток ответили ей волчьим воем.

Словно вихрь понеслись они по оставленным рыцарями следам. Туда, откуда те пришли. Туда, где никто сейчас не ждал беды.

Права была Йорка – инксы знали, что кочевники пойдут этой дорогой. И подготовились к встрече.

После прошлой битвы они не поленились и разрыли свежую могилу, оставленную кочевниками в лесу. И сразу же поняли, что не охотники это напали на них, а злейшие враги, дикие кочевники, воины Степи. А раз так, то не будут кочевники в лесу отсиживаться, а двинутся обратно, на юг. Но пойдут пешком, потому как своих коней в леса тащить не стали бы. Да и следов копыт на берегу нет. Точно, без коней кочевники! Пешком будут возвращаться, долго… И сразу же выехал из Сорота конный отряд рыцарей, направляющийся в Сиуз. Предупредить, чтобы ждали незваных гостей и к приёму хорошенько подготовились.

Весь гарнизон крепости отправился ловить кочевников, только десятка четыре инксийских воинов осталось за стенами. Уехали, рассчитывая на победу, потому что и числом своим превосходили этих степных дикарей, и оружием, и умением. Но не знали инксы, что Бессмертные там. И не один, а сразу двое! Вот и поплатились за это жизнью своей.

Оставшиеся же в крепости караульные и опомниться не успели, когда из лесу выскочила орда в звериных шкурах. Попытались поднять копья, не пустить их в ворота, но – где там! Удержишь ли голыми руками смертоносную лавину, сходящую с вершин Андирских гор? Вихрем ворвались кочевники в крепость, разметали и изрубили стоявших у ворот и оказались в просторном крепостном дворе. Кочевницы прямо из седла метко стреляли из луков, зоркие глаза их сразу же подмечали подозрительное шевеление на крышах, за стенами домов, у колодцев или возле конюшен. Вмиг не осталось в живых врагов, а те, что не сразу погибли, жестоко пожалели об этом – яростны были кочевники, опьянены кровью вражеской и победой. Одно только осознание того, что они, наконец-то, взяли инксийскую крепость, могло свести их с ума от радости.

Послезали с коней, бросились в дома. И кого в домах находили, лютой смерти предавали, мстя за всё сразу – и за погибших товарищей, и за раны свои, и за свои сёла и дома покинутые. Никого в крепости не осталось, всякое место, где нога кочевника прошла, красным от крови делалось.

Но перебили всех и остановились в растерянности. А что же теперь делать-то? Ведь крепость осталась, и не сегодня, так завтра или послезавтра, а снова появятся здесь инксы.

Хотели поначалу крепость сжечь, но побоялись. Погоды стоят сухие, дождей давно не было, полыхнёт лес – мало не покажется. Тогда кочевницы разыскали в лесу за крепостными стенами какие-то особые ягоды и побросали их в каждый колодец. Пейте теперь, проклятые инксы – долго ли проживёте?

Кочевники обшарили всю крепость, отыскали погреб, нашли там бочки с инксийским вином. Попробовали – не понравилось, кислятина. Брага лучше, да и хмельнее. Так и вылили всё вино прямо в погребах, разбив бочки мечами. На бабьи побрякушки сейчас даже кочевницы внимания не обращали, ходили по ним, как по камням, втаптывая сапогами изящные украшения в кровавую грязь. Зато оружия отыскалось много. На любой вкус! И скотина у инксов была, и кони. Кочевники принялись нагружать на них добытое оружие, не желая оставлять его инксам. Свободно разгуливали по двору крепости, весело смеялись, радовались победе.

И вдруг Крон заметил мелькнувший в окне одной из башен силуэт. Кто-то там спрятался. И хорошо ещё, если арбалета у него с собой нет! А то сейчас все кочевники во дворе крепости, как на ладони. Стреляй – не хочу!

Крон стремительно кинулся к башне и взбежал по деревянным ступеням наверх. Лестница упиралась в массивную дверь. Крон с налёту вышиб её плечом и ворвался в комнату. Краем глаза увидел он сжавшуюся в углу инксийку, и тут же вонзил свой меч по самую рукоять в кинувшегося к нему врага. И только потом уж посмотрел на него, и от неожиданности едва не вскрикнул – не инкса пронзил его меч, человека!

Бородатый, длинноволосый мужчина, в охотничьей куртке, а руках у него не то, что меча – ножа не было! Мужчина зажал ладонями рану и опустился на колени. Крон выпустил рукоять меча, лезвие которого пронзило мужчину насквозь и теперь торчало из спины кроваво-чёрным гребнем. Мужчина поднял на Крона затуманенный взор, с усилием разлепил губы и хрипло прошептал:

– Дочь пощади, Бессмертный…

А затем тело его обмякло и опустилось на дощатый пол.

Первым делом Крон вытащил из тела свой меч, и только потом подошёл к инксийке. Подошёл, посмотрел на неё и вдруг понял, о чём просил его перед смертью бородатый охотник.

Инксийка была не одна. Левой рукой она прижимала к себе испуганно вздрагивающую девочку, лет восьми. Глаза у девочки были широко раскрыты и смотрели на Крона со страхом. А вот у инксийки взгляд был полон ненависти и злобы. И в нём Крон прочёл горячее желание убить его. Да только невыполнимо это было – у инксийки отсутствовала правая рука. Крон сглотнул комок в горле.

– Это твой муж? – тихо спросил он.

– Да, – холодно ответила инксийка, и добавила: – Ты убил его! Тебе не жить, красноглазый!

– Много ты навоюешь, с одной рукой, – проворчал Крон, приседая на корточки перед девчушкой.

– Не я, так она! – инксийка указала глазами на девочку. – Так что лучше и нас сразу убей! Тебе спокойней будет, дольше проживёшь!

Крон посмотрел в глаза малышке. Ни злобы, ни ненависти там не было. Только страх. А сама девочка – красивее Крон не видел. Да и мать её, хоть и с одной рукой, хоть правая щека и украшена глубоким шрамом, а тоже красоты своей не утратила. Красивые инксы, только вот сердца у них нет…

– Что у тебя с рукой? – зачем-то спросил Крон, хотя и так понятно было – в бою потеряла, а значит и кровь людская на инксийке есть. И, наверное, немало крови той…

– Муж приласкал! – криво усмехнулась инксийка.

– Как это?! – вытаращил глаза Крон.

– В бою, – ответила инксийка. – А потом подобрал, спрятал и вылечил… Напрасно… Ладно, красноглазый! Не медли!

Инксийка встала во весь рост и гордо подняла голову. Крон продолжал сидеть на корточках. Он посмотрел на девочку и попросил:

– Назови мне своё имя!

– Дэнга… – прошептала девочка.

– Дэнга… – повторил Крон, словно запоминая.

– Не тяни, тварь! – гневно выкрикнула инксийка. – Зачем тебе её имя? Убивай скорее!

– Живите уж, – вздохнул Крон, поднимаясь на ноги.

Лицо инксийки исказилось злобой.

– Не будет тебе покоя, красноглазый! – прошипела она. – Напрасно жалеешь нас! Всё равно тебе не жить!

– Там посмотрим, – пожал плечами Крон, направляясь к двери. Выходя за порог он обернулся и сказал: – Запритесь. Мы скоро уедем. Потом возвращайтесь к своим, в Лаоэрт или куда там? Только воды здесь из колодцев не пейте – отравлена. А пока мы в крепости, сидите тихо! И к окнам не подходите. Ясно?

Инксийка плюнула ему в след, но не попала. Крон вышел и прикрыл за собой дверь. Постоял немного, услышал лязг засова и удовлетворённо улыбнулся. Какой бы лютой злоба не была, а жить-то инксийке хочется. Хотя, не о себе она печётся, о дочке…

Крон сбежал вниз, во двор крепости. Кочевники уже покидали её, угоняя с собой скот и унося оружие.

– Ну, где ты там? – нетерпеливо вскричала Йорка, увидев Крона. – Давай живее! Уходим уже! Надо ещё погибших похоронить!..

Да, это надо было сделать обязательно! Нельзя оставлять тела воинов на поклёв хищным птицам, да на поед степным шакалам, нехорошо это!

Мало осталось в живых кочевников, потому могилу рыли долго, до самого утра. Рыли спокойно, не опасаясь внезапного нападения. Вряд ли в Сороте прознают, что случилось с Сиузским гарнизоном. А прознают, так всё равно догнать не успеют – вот они, горы-то! Рядом совсем.

К утру закончили скорбное дело и пошли дальше на юг. А когда солнце за полдень перевалило, встретили своих, тех, кого Йорка не взяла с собой, основные силы Йоркиной армии – почти семь сотен кочевников.

И скорбь была при известии о погибших, и радость, когда узнали, что взята крепость Сиуз. Радости было больше. И зависти тоже. Сожалели оставшиеся кочевники, что не смогли принять участи в этой битве. И рвались в бой, разгорячённые рассказами вернувшихся. И убеждены были, что теперь-то уж победа всегда будет за ними. Вполне серьёзно обсуждали уже, как возьмут вначале Сорот, затем Крир. И с деловым видом принимались готовить оружие для предстоящего похода обратно, на север, вдоль Криара. Да только Йорка не позволила – рявкнула пару раз на особо горячих, объяснила, что брать почти пустую крепость это одно, а вести долгую осаду – другое. И поостыли кочевники, одумались немного.

– Ничего! – успокоила их Йорка. – Скоро мы погоним этих тварей так, что они дорогу обратно забудут!