КамТугеза

– А куда она ведет? – спросил Семен, совершенно не удивленный самим фактом существования этой лестницы.

– А вам куда надо? – поинтересовалась бабуля, как будто могла изменить направление странной лестницы.

– Нам уже все равно, – как?то обреченно ответил Прохор.

– Ну, тогда вам точно сюда, – подтвердила старушка и, указывая обеими руками на ступеньки, часто закивала головой.

Лесенка действительно выкатила их наверх. Они вышли на улицу, распевая дуэтом. Прямо у входа в туалет увидели машину, показавшуюся им очень знакомой. Это был древний советский фургон ГАЗ?53 серого цвета.

– Как ты думаешь, это из музея? Нас не на такой тогда забирали? – заинтересовался раритетом Семен.

– Может кино снимают? – предположил Прохор.

– Нет, ребята, это не кино. Это для вас. Поедем в отделение вас в чувство приводить, – произнес кто?то у них за спиной.

Они оглянулись и увидели, что рядом с ними стоят два постовых. В какой?то допотопной, похожей на советскую, милицейской форме.

Глава 42

Софье о смерти тестя, Юрия Владимировича, сообщил по телефону Прохор. Эта новость ее совсем не огорчила, а скорее обрадовала: теперь можно решить свои материальные проблемы. Сначала она подумала, что его смерть поможет ей решить главную проблему – найти деньги для Руслана. Но чуть позже сообразила, что если они с Прохором и имеют право на наследство, то его оформление займет долгое время, а деньги нужны сейчас. На секунду у Софьи пронеслось злорадное облегчение, что Анфисе так и не удалось захомутать старичка. Но тут же ей пришло в голову, что он мог оставить Анфисе что?то по завещанию. Тут она окончательно расстроилась.

Погруженная в свои мысли, она подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела далеко немолодая женщина с усталыми и злыми глазами, провалившимися глубоко в темные глазницы. Захотелось курить, но бросив несколько лет назад, она не держала дома сигареты. На всякий случай она поискала в ящиках трюмо. Не найдя, пошла в гостиную к дубовому резному комоду, в котором был бар. Сигарет там тоже не оказалось, да и желание курить прошло так же быстро. Проводя пальцем по этикеткам, выставленных в ряд разноцветных бутылок, Софья добралась до рубинового Кампари. «А вот это будет в самый раз для аппетита перед завтраком, – решила она, – заодно и тестя помяну».

Наполнив до половины хрустальный бокал, Софья села на высокий  стул у стойки. Взяв с нее пульт, она включила радио. Поменяв несколько станций, остановилась на песне Челентано, который пел, повторяя «amore no» – «любви нет и она невозможна». Кампари на пустой желудок отметилось приятным теплом в животе и расслабляющей волной в голове.

Софья вспомнила, как перед тем, как уехать в Москву после школы, ходила в клуб на дискотеку. И стоя в углу, презрительно осматривая кривляющуюся под эту песню местную молодежь, мечтала, что она?то уж своего добьется. Тогда она сама с трудом могла сформулировать программу своего счастья. У нее не было образа какого?то мужчины, с которым она хотела бы связать свою жизнь, но зато Софья очень четко представляла, как обставит свою будущую квартиру. В большой комнате должна быть обязательно ГэДээРовская стенка до потолка, две польские тахты в комнатах, большой катушечный японский магнитофон, который можно купить в комиссионке, и югославская мебель на кухне. И еще много всяких мелочей: белое покрывало с длинным ворсом, зеленая люстра в спальне, бежевый мягкий палас на полу и много полок с умными книжками.

Сейчас уровень жизни Софьи был во много раз выше тех фантазий. Ее квартира располагалась на двух этажах в самом центре Москвы. Теперь она только в кошмарном сне могла представить в своей квартире ту жалкую мебель, о которой тогда мечтала, но вот только радости от этого не было совсем. Где?то шестеренки в часовом механизме счастья не сцепились и крутились вхолостую.

Она еще раз наполнила бокал и вспомнила об Анфисе. «Вот ей?то сейчас должно быть еще хуже, – решила Софья. – А она, вообще, знает? Ей же, наверное, никто еще не сказал, – она улыбнулась. – Ну, так в чем дело? Это надо исправить. И эту трудную обязанность я с удовольствием возьму на себя».

Она нашла в своем айфоне номер Анфисы и нажала на вызов. Но та уже знала о случившемся, и это немного огорчило Софью. Чтобы уколоть и напомнить ей о том, что ее брак не состоялся и надо освобождать жилплощадь, Софья, будто бы беспокоясь о ее будущем, придав голосу озабоченный тон, спросила:

– Ну и куда ты теперь, бедняжка? Опять квартиру снимать?

На том конце повисло молчание, и Софья уже с триумфом ждала, что Анфиса сейчас начнет рыдать в трубку, умоляя дать возможность пожить в доме Романова еще какое?то время. Но услышав ответ, чуть не выронила бокал, который держала в руке.

– Ты, Софочка, разве не в курсе завещания Юрия Владимировича? Боюсь, это тебе придется скоро снимать квартиру.

– Ты о чем говоришь? Какую квартиру? Откуда у тебя завещание? Ничего не поняла, – сильно разволновавшись, залепетала Софья.

Анфиса, опять сделав большую паузу, видимо наслаждаясь смятением несостоявшейся родственницы, ответила:

– Ну, если ты не в курсе, дорогая, то прошу тебя зайти ко мне. Не по телефону же нам, подругам, такие вещи обсуждать.

Судя по интонации в голосе, который вдруг стал вальяжным и уверенным, Софья поняла, что случилось что?то непоправимое.

– Я тебя жду, – подытожила Анфиса и из трубки донеслись короткие гудки.

Удар был такой силы, что Софья не могла даже разозлиться. Она сразу обмякла и внутренне смирилась с чем?то таким ужасным, что будет еще хуже предательства Руслана.

Софья смотрела на бокал в руке с ярко?красным ликером Кампари и вспомнила, что в прошлом году почему?то не захотела ехать на похороны матери, сославшись на болезнь. Она тогда только выслала денег сестре матери, своей тетке. Позже сделала у нотариуса на нее отказ от наследования родительского дома, который почти развалился. Но сама съездила на материнскую могилу, на родину в Касимов, только спустя месяц. Почему она так поступила, объяснить себе Софья не могла.

Она поставила недопитый бокал на стойку и подошла к окну, занавешенному тяжелыми темно?коричневыми портьерами. Резко раздвинув их, она сразу окунулась в яркий солнечный день. «Может быть, не все так плохо, как мне пришло в голову, – предположила Софья, глядя на привычный вид из окна на большую ухоженную площадь с цветущими клумбами разноцветных петуний. – Ну что могло произойти? Даже если он ей что?то и оставил, то это может быть какая?нибудь мелочевка, которую можно еще оспорить в суде. Анфиса – стерва. Захотела мне испортить настроение, – успокаивала себя Софья». Она решила позвонить Прохору, но его телефон был недоступен.

Для того чтобы попасть в ту часть дома, где ее ждала Анфиса, надо было спуститься в личном лифте вниз, выйти на улицу и обойти дом снаружи. Поэтому Софья переоделась: поменяла домашний спортивный костюм на любимые джинсы Cavalli и шелковую блузку. Выскочив на душную улицу, она взглянула на небо. Из?за крыши дома выползала черная низкая туча. «Давно пора. Всю грязь смоет. И дышать легче будет», – подумала Софья.

Анфиса встречала ее на лестнице в нелепом розовом трикотажном костюмчике, совершенно неуместном для сегодняшнего дня. И с еще более нелепой счастливой наигранной улыбкой на лице. В этом детском смешном наряде она была похожа на сильно повзрослевшую и разъевшуюся куклу Барби. Но сейчас Софья совсем не обратила на это внимание. Ее поразило, как изменился Анфисин взгляд со вчерашнего дня. Вчера это был взгляд бездомной собачки, которую пустили в богатый дом, готовой сделать все что угодно лишь бы в нем остаться. А сейчас это был взгляд женщины, которая родилась дворянкой в пятом поколении. Софья даже немного позавидовала: сама она такой взгляд сформировать так и не смогла.

– Разве тебе Прохор ничего не сказал? Удивительно! Он же должен был знать, – затаив в уголках глаз злорадное ликование, приветствовала ее Анфиса. – Ну что же. Пойдем, присядем. Я тебе все расскажу.

Анфиса пошла вперед, уверенная, что Софья беспрекословно последует за ней.

Софья с трудом себя сдерживала. Ей хотелось сорвать со стены картину и стукнуть ею Анфису по голове с этими жидкими кудряшками крашеных волос. «Откуда вдруг появилось столько спеси у этой дворняжки? Схватить бы ее за эти уродливые букли и дернуть что есть силы, чтобы слетела вся  шелуха!» – злость и отчаяние переполняли Софью, но она молча следовала за Анфисой.

Так они дошли до кабинета Юрия Владимировича, где Анфиса по?хозяйски села в его красивое кресло за огромным письменным столом.  Романов часто повторял, что это именно то самое царское кресло, которое когда?то стояло в Священном синоде, и которое на следующий день после сомнительной отставки Николая II, так называемой Февральской революции, радостные митрополиты выкинули из зала, приказав петь в церквях молебен новой власти Временного правительства. Софье очень не хотелось занимать место напротив, для просителей и подчиненных.

– Мы что, здесь будем разговаривать? – спросила она неуверенно. – Может, лучше пройдем в гостиную? Я еще не завтракала.

– Сначала дела, – вошла в роль Анфиса, с очень деловым видом разбирая бумаги на столе.

Софье ничего не оставалось, как сесть.

– Вот, возьми, почитай, – не поднимая глаз, Анфиса протянула ей какие?то бумаги. – Я была уверена, что ты в курсе.

– Да что ты все какими-то загадками говоришь? Объясни толком. Ты же прекрасно знаешь, что я ненавижу читать всякие документы. Я в них ничего не понимаю.

Анфиса, чуть прищурившись, посмотрела на Софью и стала читать. «От 20 декабря 2019 года…» Та?а?ак, –  наигранно протянула она и артистично перевернула страницу, делая вид, что выискивает там что?то, но было ясно: она просто издевается над Софьей. Потом не в силах больше сдерживать радость от триумфа отложила бумаги и, глядя Софье в глаза, сказала:

– Так вот, дорогая моя, Софья Михайловна… В прошлом году по просьбе Юрия Владимировича правительство создало благотворительный фонд его имени. Романовский фонд. И учредитель в нем только один. Он же, естественно, и Президент этого фонда. Позвольте представиться – Птицина Анфиса Николаевна. Собственной персоной. К вашим услугам… Вот так, – Анфиса пристально смотрела на Софью, будто бы боясь пропустить и не запомнить какую?нибудь деталь агонии своей жертвы.

– Ну и хорошо, – с трудом понимая о чем речь, медленно произнесла Софья. – Поздравляю тебя. Будет чем заняться на старости. Но я?то здесь причем?

– Ты?! – Анфиса театрально закатила глаза и оттягивала главную информацию, как только могла. – Да ты здесь, вообще, ни при чем. Только… Понимаешь в чем дело… Все свое имущество, деньги, акции и, главное, вот этот дом, Юрий Владимирович Романов завещал фонду своего имени. Это понятно? – Анфиса изобразила на лице самую медовую улыбку, на которую была способна.

Софья понимала. Но весь масштаб трагедии она еще осознать не могла. И поэтому Анфиса с нескрываемым удовольствием разъяснила ей это сама:

– Что же касается тебя… Дело в том, Софья Михайловна, что ваша с Прохором квартира, расположенная в этом доме, по документам является собственностью Юрия Владимировича. Как и почти все остальное ваше имущество. Собственно и квартиры?то никакой нет. Она лишь часть одного  большого дома. И поэтому теперь она принадлежит Фонду.   как ты понимаешь, Фонд заинтересован, чтобы все имущество использовалось строго по назначению. Я за это лично отвечаю. А в мои планы не входит отвечать за нецелевое использование средств. Теперь здесь будет «Романов?центр». Музей Юрия Владимировича. Поэтому вам с Прохором Юрьевичем и Лизой Прохоровной придется подыскивать для себя другое жилье.

Софья, не изменив выражения лица, продолжала смотреть на Анфису, постепенно осознавая услышанное. И чем больше она понимала, что произошло, тем глубже и шире раскрывалась пропасть прямо у ее ног. Она хотела встать и выскочить из кабинета, но ей казалось, что стул, на котором она сидит, последнее надежное место и если она с него сойдет, то провалится в эту бездонную пропасть. Софья все еще смотрела на Анфису, но вдруг ее лицо стало изменяться и куда?то уплывать. Прежде чем отключиться и упасть, Софья услышала громкий смех своей бывшей подчиненной. Где?то, то ли у нее в голове, то ли за окном, что?то протяжно загрохотало, и через мгновение она рухнула на пол.

Глава 43

В привычном черном суконном подряснике, подпоясанном узким плетеном кожаным ремешком, Тихон чувствовал себя намного комфортнее, чем в мирской одежде.

Автобус из Москвы останавливался на трассе в шести километрах от монастыря. Можно было бы подождать местный автобус или добраться на попутке, но ему захотелось пройтись пешком через лес. После Москвы от чистого воздуха кружилась голова. Тропинка начиналась от ручья, через который были переброшены два березовых бревна. В прозрачной торфяного оттенка воде кружилась стайка мелких рыбок, а по поверхности скользили черные блестящие жуки.

Тихон подобрал подрясник и, не рискнув наступать на сомнительный мостик, лихо перепрыгнул на другой берег. Оказавшись здесь, он сразу почувствовал, что вернулся в свой родной мир. Мягкий мох заботливо амортизировал шаги. Деревья укрывали от солнца. Замолчавшие поначалу птицы опознали Тихона как «своего» и сопровождали его радостным пением.   Тихон выбрал солнечную душистую поляну и с удовольствием развалился на траве, раскинув руки в стороны. «А не так и много нужно для счастья», – подумал он.