Золото жизни 2. Финальные решения

Золото жизни 2. Финальные решения
Игорь Котов

Впервые о нём заговорили около семидесяти лет назад, когда он единственный из выпускников полицейской Академии выразил желание продолжить службу в городе Нижада, уже тогда ставшим центром насилия и беспредела. Но именно тогда все начиналось, и жестокость на улицах зашкаливала за все разумные отметки. Если сейчас грабили и насиловали только с девяти тридцати до десяти тридцати вечера, то тогда с утра и до утра следующего дня. Доставалось всем, в том числе и полицейским.

Золото жизни 2

Финальные решения

Игорь Котов

Составитель Александр Резеньков

© Игорь Котов, 2024

ISBN 978-5-0064-3897-2 (т. 2)

ISBN 978-5-0064-3898-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЗОЛОТО ЖИЗНИ

Часть вторая

ФИНАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ

Глава 1

Удар, который пропускаешь, невидим

В «Пьяном драконе», в портовом притоне недопитого эля и вдребезги разбитых надежд, кулаки использовались чаще слов о любви и дружбе. Драки были таким же обычным явлением, как запахи несвежего пива и солёного пота, сотканного из нитей лжи, похоти и глупых обид. Жестокие и яростные как лезгинка под тяжелый рок, бой выливался в масштабные сражения. Достаточно было поднести к фитилю дебатов зажжённую спичку сомнений и начинался хаотичный вихрь из ломающихся конечностей с брызгами крови падающими на грубые доски пола, которые не успевали вытирать.

Но порой полемика замолкала, так и не начавшись. Неожиданно для всех сторон. И тогда одни бежали к бару заказывать пиво, а другие ломились наружу – поблевать. Но вчера все было иначе. Стрелки часов тупо уставились в потолок, фиксируя время, когда даже матросы предпочитали пиво насилию. В этой необычной тишине Добр, чье лицо перекосило от шрамов, решил нарушить наступившее спокойствие. Вспомнив старые обиды.

Когда мусор ночной пьянки был разбросан, словно обломки на берегу после кораблекрушения. Когда опрокинутые столы, искореженные стулья и разбитые бутылки усеяли пол, и каждая деталь визжала о жестоком шторме, пронесшимся по бару. А в воздухе висел едкий привкус спиртного с кислым запахом пота замешанном на страхе. Добр, лысая голова которого дёргалась в такт ритмичной музыке, давно замолкнувшей, пытался вспомнить хоть что-то от вчерашнего хаоса, хотя-бы отдельные его фрагменты, чтобы найти виновного. Но – нет. Горячий спор, удар в челюсть, разбившийся об пол стакан, а затем… все растворилось в водовороте визжащих тел.

Вчера даже опытные охранники с исхудавшими и бледными лицами и накаченными бицепсами были ошеломлены. Попытка утихомирить бурю была тщетна. Их суровые лица приняли на себя первый удар стихии. В рёве толпы и звоне разбитого стекла, вперемежку с пьяными криками и матом, они единственные в этом хаосе сохраняли спокойствие. Прибывшая к утру полиция стала отрезвляющим душем для остальных. Драчуны разошлись, их гнев был потушен. Но Добр, которому редкие эпизоды той ночи врезались в память, не мог избавиться от неисчезающего чувства тревоги. И хотя порочные желания были скрыты в его сознании, тьма, овладевшая им грозила вырваться наружу в любой момент.

Вчера его кто-то удалил по затылку пустой бутылкой. Боль быстро прошла, но чувство мести осталось. И оно указывало на Пипа, потому что Добру показалось, что именно тот вчера стоял за его спиной. Наверно Пип мстит ему за то, что он когда-то не помог ему, когда тот корчился от боли. Но тогда Добр был ни причём. Снайпера прозевал не он, а Дубр. Из-за него в Пипа выпустили заряд плазмы, оторвавшую ногу. Которую, впрочем, очень быстро пришили в клинике доктора Борза.

Сегодня все будет по другому. Коли целью Добр выбрал худого Пипа под два метра ростом и около ста пятидесяти кило весом, сидевшего справа от него, то мордобой и определит, прав ли был Добр в своих подозрениях. Хотя он и был весьма непростым малым, но с Пипом ему раньше не приходилось меряться силой. Именно поэтому, почти без размаха, он и саданул тому в морду, а потом выскочил в центр зала подзывая, обеими руками, к себе.

Пип такого хамства не выдержал и оторвал от стула зад на потеху публике, заодно рассчитывая согреться. Ночь на дворе. А отопления не включают. Ночи в Вэрхэ холодные. Завсегдатаи бара дружно выстроились в круг, подбадривая драчунов, которые лишь выискивали в защите друг друга слабые места, от чего казалось они вроде кабы и не собираются драться. Большинство стоявших в круге пили пиво, доставленное с Квантума, хотя некоторые предпочитали местного разлива. В прочем и от того, и от этого блевалось одинаково. В связи с чем среди всей толпы не нашлось ни одного, кто бы мог примерить драчунов.

Добр Кван дёрнул подбородком, провоцируя соперника напасть первым. Но Пип Дог предпочитал дистанцию. Иногда его тактика срабатывала. Завсегдатаи теснились вокруг, толкая в спину друг друга, стараясь рассмотреть бойцов, или в крайнем случае спереть кошелёк у того, кто стоял впереди. Какого-нибудь зазевавшегося любителя кулачных боёв.

Подзадоривающие драчунов крики раздавались всё громче и вскоре весь зал стал скандировать имя Пипа, считавшегося претендентом на победу. За черноволосого здоровяка с Гомогреи, натурального хруба, болело большая часть зала. Во-первых он был выше. Во-вторых – весил больше. С раскрасневшимся лицом от пива и следов ударов Добра, от которых он так и не упал, ему хотелось одного. Закончить всё как можно быстрей. Но этого никто не знал. Сжимая кулаки, он старался прикрыть голову, но получал ногами в живот, хотя был выше и сильнее соперника. Мощные руки, накаченными долгими тренировками, не помогали. К тому-же он был менее подвижен. Поэтому его печень всегда была против желания разума подраться. А он всегда прислушивался к советам печени.

Кван Добр был его полной противоположностью. На Платане, где он вырос, ценилась лишь сила, умение держать удар и ловкость. Среди наёмников он был самым опасным и даже сейчас, когда вроде бы у него не было никаких шансов против огромного хруба, он предпочитал нападать на соперника настолько резко, на сколько было возможно. Поэтому его правый хук, разом за раз, не оставлял никаких шансов Пипу.

От горящих светильников слезились глаза, но сидящему в самом углу мужчине непонятной наружности было в самый раз. Он видел всех оставаясь незаметным даже тогда, когда свет включался на полную мощность. Наблюдая, как большая часть отдыхающих после дневной смены рабочих собралась в центре заведения, он в уме поставил на платанина. Его намётанный глаз рассмотрел умение Добра Квана перемещаться и молниеносно наносить жёсткие удары, а также способность Пипа Дога держать их. Но он всегда ставил на атаку.

Добру провоцировать получалось лучше, поэтому собравшиеся, плюнув на Пипа Дога стали все вместе подбадривали Квана криками, иногда швыряя в огромного Пипа скомканные в шарики бумажные салфетки. Но Пип был терпелив и все об этом знали. Даже тогда, когда пропустил левой в печень ему хотелось лишь одного, не упасть раньше времени на пол.

Пип был вынослив. Получив пару раз в челюсть не сломался, а продолжал стоять как истукан, хотя даже зрителям было больно смотреть на то, насколько резкие и мощные удары он пропускает. Пип был хитрецом. Он знал, что когда-нибудь запал Добра иссякнет, и тогда наступит его очередь. Пип был умён, но не настолько, чтобы не влезать в драку с Добром. И если собрать все его достоинства, и отнять все недостатки в итоге получится то, что медики называют диагнозом полного идиотизма.

Кроме Пипа и Добра в кабаке «Пьяный дракон» гуляло ещё семеро солдат из отряда наёмников, нанятых неким неизвестным бизнесменом для одной грязной работёнки на Гомогрее. Застывшей в холоде планеты покрытой торосами и снегом. Единственным местом, где Федерация строила тюрьмы. Империалы, которые тратились на пиво, были получены за удачно проведённую акцию, и было их так много, что отряд упивался вторую неделю, вызывая опасения врача за их желудки.

Тем временем активные зрители громко выражали свои эмоции и аплодировали удачной атаке Добра, наполняя зал «Пьяного дракона» атмосферой азарта и напряжения. Добр и Пип продолжали драку, несмотря на усталость и боль, их лица были искажены от напряжения битвы, но они не сдавались. В конце концов, после бесчисленных перепалок и ударов, оба бойца осознали, что ничья – единственный разумный исход этого противостояния. Но никто из них не собирался первым протягивать руку дружбы.

Неожиданно для всех гуляк из-за стола, стоявшего у окна, встал здоровяк Бос Грос, бывший сержант специальной службы федеральной полиции, раньше времени отправленный в отставку за торговлю «пегасом». Старший среди наёмников. Он, расталкивая отбросы из граждан Федерации, окружавших его бойцов, вышел на импровизированный ринг и хрипло проговорил:

– Заканчивайте! – толпа возмущённо зароптала, но он окинув всех взглядом заставил замолкнуть. Чувствовалось, что он не только старший, но и самый главный. А значит следовало подчиниться. И его предупреждение исходило не только от его внешнего вида, но и от пары ножей в ножнах, висящих на ремне.

Добр Кван сплюнул под ноги Пипу и произнёс. – Потом закончим. – И последовал на своё место к столику. Пип Дог почесал шею и место на животе, где ныла печень, только кивнул головой. Он вообще был молчуном. Если иному, чтобы выразить сомнение или радость, требовалось как минимум несколько слов, расставленных в определённом порядке, то Догу лишь ухмылка и в том и другом случае.

Разочарованные зрители разошлись. Большинство вышло из бара, направив стопы домой. Вывеска на стене моргнула синим цветом, окрасив окружающий мир, как звёзды над крышей бара в созвездии Ориона, в бледно-синие цвета смерти. Она чувствовалась во всем, что окружало живых, но пока бились сердца и лилось пиво, эти токи невозможно было отключить.

Когда часы пробили полночь, в баре оставалась лишь пара валяющихся в углу никасов, один чел да группа наёмников – добов и хрубов, сидящих у окна. Им тоже было достаточно алкоголя, но они сопротивлялись. Луна заглянула сквозь стекло в помещение отметившись на деревянном полу широкой световой полосой. Несколько крыс, шныряющих среди ног обутых в ботинки и сапоги, в поисках кусочка хлеба, не отказывали себе в удовольствии слизнуть плевки, которыми был полон пол.

Хозяин пивной Бул Хоб подсчитывал чаевые и уже вторую неделю довольная улыбка не сходила с его морщинистого лица. Всегда закрывавший в двенадцать, ныне он нарушал традицию если в зале все ещё находились подвыпившие наёмники. И хотя они были опасными созданиями, он оказывал уважение нескончаемым империалам, которыми те швырялись направо и налево. Господин Хоб всегда предпочитал кеш, даже если его жизнь была в опасности. Как сейчас. Хотя он пока этого не понимал.

Вчера, когда к нему зашёл тот тип, что сидит в самом тёмном углу зала, он сразу понял, что проблемы о которых он давно забыл, напомнили о себе позывами помочиться.

– Мне нужны эти парни, – незнакомец бросил перед ним на стол несколько фотографий – голограмм. – Мне сказали, что они гуляют у тебя. Буду считать до пяти. Не услышу ответа – ты труп. – Мужчина отбросил борт своего плаща, за которым в кобуре застыл армейский бластер. И так на него посмотрел, что желание его послать куда подальше, костью застряло у него в глотке. Пришлось импровизировать. Но не так, чтобы показалось, что он лжёт. А так, чтобы гость подумал, что его слова – правда.

– Да, – он взял их в руки делая вид, что вспоминает тех, кто уже вторую неделю разбрасывает империалы в его кабаке. Заказывая такое количество пива, что им можно напоить всю полицию Вэрхэвеи. Что практически сделать невозможно. – Кажется я их где-то видел.

– Где-то? – стоявший перед ним толи чел, толи доб не вызывал в нём ничего кроме страха. И вторичное желание помочиться резко переместилось на первое место, оставив за спиной все остальные.

– Точно, – Он хлопнул себя по лбу. – Вчера они, кажется, гуляли у меня.

– Завтра будут? – стоявшему напротив мужчине требовался конкретный ответ на прямо поставленный вопрос, поэтому Бул Хоб часто закивал своей большой головой. Считая, что конкретней такого ответа не бывает.

Незваный гость кого-то напоминал, но кого, вспомнить не мог и страдал, выискивая в своей памяти ответы. И даже сейчас, хотя прошли почти сутки, он все ещё рылся в сознании в поиске того, кто вчера бросил ему на стол пачку империалов, а сейчас тихо сидел в углу осматривая полупустой зал. Его мозг напряженно работал. Иногда заглушая звуки в зале.

Крик боска в ночи, напоминающий крики роженицы белареи, резкие и пронзительные, заставили вздрогнуть Бул Хоба, а наёмников, сидящих за столом обернуться к черном окну, выходящему на улицу. Говорят, что даже врачи принимающие роды у беларейки, затыкают уши, чтобы не оглохнуть. Некоторые уверены, что их крик напоминает крик раненого никаса. Такой-же писклявый. Учёные из НИИ «Плазма и вакуум» записали его и после многочисленных опытов доказали, что по своей мощности он приближается к вою турбин полицейского челнока класса Б.

– Уходим, – бывший сержант Бос Грос встал из-за стола и потянувшись хрустнул костями, на мгновение заглушив крики боска. За ним повставали остальные. Поднялись немного тяжеловато, но достаточно ловко. Пиво напоминало о себе желанием сходить в туалет. И вскоре перед его входом образовалась небольшая очередь. – Хозяин. – Крикнул Бос Грос, – Спасибо за вечер и пиво.

– Рад служить. – Тот выскочил из-за стойки и поклонился. – Завтра вас ждать?

– Нет!

Голос раздался откуда-то из угла. Стоявшие в очереди наёмники обернулись. Мужчина вышел из тьмы и медленно появился в освещённом круге. Был он необычно высок, но не выше наёмников, в кожаном плаще и сапогах – ботфортах. Глаза скрывала тень от широкополой шляпы, но даже сквозь неё была видна его квадратная челюсть и мощная шея сидящая на широки плечах. – Я слишком долго вас искал, чтобы отпустить.

– Ты кто такой? – Бос Грос вышел навстречу незнакомцу, пытаясь рассмотреть его поближе. Ему ещё не встречались такие наглецы, и, следовательно, взбучка, которой они его подвергнут, будет прекрасным окончанием этого долгого дня. Остальные наёмники, забыв зачем стояли в очереди, также вошли в освещённый круг. Двое вынули кастеты, остальные – платанинские длинные ножи. Острые как лезвие бритвы. С рукоятками, обёрнутыми кожей крокодилов Фреи. Нескользящими в крови. Пип и Добр предпочли избивать незнакомца кулаками. Поэтому сжали их и поднесли к подбородку, как боксёры.

А тот, словно не замечая приготовлений наёмников, скинул плащ под которым оказалась шлея с двумя кобурами, в которых лежали бластеры. Заставив отпрянуть наёмников. Но он отстегнул ремень и бросил оружие в угол, давая понять, что будет драться на ножах, которые вытащил из-за спины. Его рациональные действия внушали ужас, но только не наёмникам, для которых смерть давно превратилась в развлечение, а Бул Хобу – хозяину «Пьяного дракона».