Золото жизни 2. Финальные решения

– Я уже всё знаю, – Пытаясь понять, что, я смотрю на него с вопросительным взглядом на лице. Мимика логотосов позволяет это делать, ибо большая часть общения между видами у нас вербальное. – Ты завалил их всех. Молодец. Кстати, вот документы, где тебя освобождают от преследования на всех планетах. Ты перед законом чист. Но…

Если бы я не знал триллионера лично, то поверил бы всем его словам, а так, не получается, хотя я вижу его старания. И в его глазах скрыты вопросы, которыми он хочет меня загрузить, а может быть поделиться. Пока не понял, поэтому просто внимательно слушаю.

– Ты видел его, – не говорит, утверждает. Значит он успел поговорить с Бул Хобом, который и рассказал Цукербеккеру о моём контакте с турегом.

– Видел.

– Он сказал что-либо? – Голос. Именно он его выдал. Льстивый, на грани пафоса с чуть заметными подобострастием и явным подхалимажем. Нет, он не говорил. Он истощал саму любезность вкуса патоки, что становилось приторно грустно.

– Нет. – Соврал я ему. Чтобы выяснить вру ли я или нет, надо быть таким же как я логотосом. А он всего лишь вэрхэвеец. Кроме того, ему не понравятся мои слова, поэтому я молчу в надежде, что ему вскоре надоест моё молчание и он покинет мой номер. И оказываюсь прав. Спустя минуту я слышу его шаги, раздающиеся в коридоре.

В тот миг когда я решаю проглотить пару бутербродов он неожиданно возвращается и начинает говорить сразу, как его профиль возникает в квадрате дверной коробки.

– Это я её туда отправил. – Он выжидательно смотрит на мою реакцию. – Это я спрятал Мо-Мо на Гомогрее. Её могли убить раньше. Я её спас. И это я сказал тебе где она находится. Ты мне должен. – И также быстро как появился, исчезает. Стук его каблуков будет раздаваться в коридоре до тех пор, пока их не заглушит звук открывающегося лифта.

Я стою с открытым ртом, держа в руках кусок мяса и хлеба. Если он не лжёт, то получается, что Мо-Мо погибла из-за меня. Я сам привёл к ней её убийц. Они проследили мой путь и появились тогда, когда я о них даже не думал. Печаль пеплом упала на моё потухшее пламя жизни, превратив окружающий мир в сплошную ночь, где нет места любви. Ещё недавно я мог что-то сделать нужное, но у меня не получилось. От чего и мысли, такие беспокойные и банальные, словно черное кофе в молоке, растворялись в сознании блокируя выход из возникшего тупика. Но мясо было очень хорошо прожарено. Запах проникал в сознание, выравнивая извилины. И поэтому, отбросив самобичевание, я откусил огромный кусок. Пережевал. Проглотил. И запил пивом.

Тот турег был непростым турегом. Он много что мне поведал перед смертью. Но для таких, как он смерть, это начало другой жизни, поэтому мы никогда не сможем их понять. Он говорил, что этот мир полон боли, а он врач исцеляющий болезнь. Об отправленных им в другой мир души живых, где им будет лучше. Где они пройдут реинкарнацию и обретут новое сознание. Жаль, но свою мысль закончить ему не удалось.

Кроме того, что пегас является для них мостиком для проникновения в наш мир, мне не удалось узнать ничего из того, что и кто ими управляют. На какие кнопочки давят, чтобы получить результат. Но я понял главное – они всего лишь исполнители чужой воли. И что наёмники, почившие на небесах, искали не меня и не меня хотели схватить. Их целью была Мо-Мо. Но что я знал о ней, кроме того, что знал?

В тишине звёздной ночи возникла одинокая фигура. Мо-Мо, сердце которой наполнилось тайной, в одиночку решали отправится в путешествие, которое навсегда изменит её жизнь.

В лабиринте улиц, где отблески призрачных фонарей освещали её путь, в исчезающей темноте, скрывая тайны и делясь секретами, исполнявшими на ветру танец надежды мысли Мо-Мо неслись вскачь, под грузом невысказанных истин. Звезды мерцали над головой, словно небесные ангелы, отбрасывая слабый лучик надежды на лучшее.

Если бы не наша встреча, она была-бы жива. Как никто другой мне были понятны мотивы, но как всегда я все испортил. Но я знал и то, что нет ничего невозможного. Ни в этом, ни в том мире.

Я подошёл к черному окну, за которым лежал Великий город. Увидел в отражении логотоса. Высокого, с широкими плечами и квадратной челюстью. Иссини чёрными волосами, глазами как у людов, носом с еле заметной горбинкой. Узкими губами и трех дневной щетиной. Я одновременно походил на добов, своим ростом и на хрубов, своей силой, на вэрхэвенцев своей хитростью и на платанитов цветом кожи. И ещё на турегов, чья кровь текла в моих жилах. Именно частичка ДНК появившаяся во мне позволяла понимать их. И даже чуть лучше, чем они понимали себя.

Я уступал любому из чистокровных граждан Федерации в чём-то одном, превосходя их многим. Хотя я не люблю об этом говорить. Но по шкале упорства, список который также был скрыт в моей памяти, было записано лишь одно имя. Моё. Остальные или не заслуживали включения, или были мертвы.

И ещё. Я никогда не издевался над пленными. Не пытал их и не заставлял выложить свои тайны, которыми была полна их голова. Я не требовал от «языка» искренности в отношениях, и тем более мне нужна была их любовь. С презрением отношусь к тем, кто показывает силу перед испуганным, от возможного возмездия, врагом. Кто унижает и глумится над потерявшим от страха невольником судьбы. Кто выбивает признания ломая им кости.

Поэтому я их никогда не беру в плен.

Но, для Хван Рока, сделаю исключение. Не потому что он мне нравиться. Скорее наоборот. Его имя мне назвал турег, которого я недавно отправил к праотцам. Не знаю, был ли тот мне благодарен, но свою порцию аплодисментов он получил.

Из файлов начальника тюрьмы я узнал, что Хван Рок – бывший полицейский, был хрубом, сидящим за убийство получив несколько лет тюрьмы. Его голограммное фото выглядело чересчур угрожающе, и будь у меня хоть грамм сомнений, я ни за чтобы не рвался к нему на встречу. Но сначала надо было его найти, потому что из тюрьмы он сбежал.

Последний адрес, где его видели, находился в городе Нижада, где он в своё время работал. На другой стороне Вэрхэвеи. Огромной планеты в поясе Ориона. С кислородной атмосферой и огромным океаном Надежды, омывающей сушу со всех сторон. Если столица Вэрхэ находилась на западном побережье, то Нижада на Восточном. Это был город преступников и бандитов. Алкоголиков и контрабандистов. Наркоманов и подпольных миллионеров. Город ресторанов и кабаков. Пороков и греха. Слабой стороной силы. И сильной стороной страха. Город непредсказуемых отношений и неожиданностей. Куда не суётся полиция и где улицами управляют банды.

Тиксист, вызванный мной отказался приземляться в центре города, и даже мой настойчивый взгляд не помог, настолько он был полон страха. Поэтому я вышвырнул его из кабины, и сам сел за рычаги тикса. Спустя полчаса приземлился в центре Нижада. Около десяти часов вечера по планетарному времени. Самому опасному времени суток. По статистике, практически все грабежи, убийства и изнасилования происходили именно около десяти вечера. Из трёх вышеназванных пороков, меня насторожил лишь третий. Я вышел из салона и оглянулся по сторонам, поглаживая рукояти бластеров.

Справа и слева от меня возвышались небоскрёбы из железобетона. Широкая трасса исчезала в темноте как глаза Мо-Мо. Дорога освещалась лишь светом звёзд, луной и моей нескрываемой злостью. Из десяти миллионов жителей города, половина работала в питейных заведениях, другая половина была их клиентами. Город, в котором только сто улиц и сто проспектов, без единого парка отдыха, всегда привлекал внимание преступного элемента. Во-первых, потому что кекс толкали только на улицах, а пегас только на проспектах. Во-вторых, потому что и тот и этот наркотик толкали все, кому не лень.

До кабака со стильным названием «Безопасная гавань» я добрался живым. Плюя на статистику. От себя хочу добавить, что если бы мне доверили разработать план оккупации планеты я бы начал с Нижада. Зная данные по пегасу, который запрещён к продаже в школах, в полицейских участках, тюрьмах и в зданиях муниципалитетов, мне казалось странной устойчивость иммунитета местных жителей к наркотикам. Их не брала даже двойная доза пегаса, не говоря про кекс. И хотя эти данные не были фактом, но безусловно заслуживали внимания.

Поэтому, входя в прокуренное помещение «Безопасной гавани» я рассчитывал встретить того, кто знает Хван Рока не по информации из новостных каналов, а лично. Громко хлопнувшая за спиной дверь означала только одно. Я – внутри порока. А это значит нужно быть предельно внимательным к словам и поступкам, стараясь не провоцировать местных жителей необдуманными высказываниями про их замечательный город. Быть вежливым, деликатным, почтительным и галантным. Уважать право собственности. Иначе – быть тихим и незаметным.

– В этом сраном городе, полного дерьма, есть кто, кто знает Хван Рока? – громко, во всю силу своих лёгких прокричал я в глубину прокуренного зала, полным музыки, воплей и движущихся в ритме тел, усаживаясь за свободный столик, на котором стояло шесть бутылок пива и недоеденная пицца на белых тарелках. Висящую на спинках кресел одежду – кожаную куртку и чьё то пальто я сбросил под стол, так, чтобы её не было видно.

Проходивший мимо гарсон в белом фартуке быстро наклонился к моему уху и проговорил, что мол, за этим столиком сидят члены самой опасной в городе банды «Братства ЁХ», недавно потерявшие своего предводителя и потому весьма озлобленных. На что я ответил ему, что столик был свободен, поэтому и сел за него. Он посмотрел на меня так, как смотрят на труп в гробу, выставленным для прощания. С такой печалью в глазах, что мне просто хотело его как-то подбодрить. Сказать что-то такое, что зацепит его сердце. Нечто доброе и понятное ему. Поэтому произнёс.

– Пошёл вон, тварь.

Неприятности. Они всегда появляются тогда, когда их не ждёшь. Со всем уважением, рассчитывая как минимум на взаимность, высказанное этому кабаку, я вошёл в него, и что получаю взамен? Но таков город Нижада. Здесь всё не так, как у никасов. Здесь даже трава иначе пахнет и птицы летят только на юг. А звери, в том числе крокодилы с Фреи стараются обойти этот город стороной. Недаром по статистике тут за минуту убивают двух жителей, одного крокодила и пару акул.

Но я говорил про неприятности и они возникли из дыма, словно фантастические чудовища воспалённого мозга. Шесть огромных добов. Я мгновенно отметил одного, идущего с ухмылкой на лице. По закону Вэрхэ, ношение оружия в черте городов категорически запрещено. Любых, в том числе и в Нижаде. А за оружие, обнаруженное у посетителей баров и ресторанов, полагался срок на Гомогрее. За выполнением этих законов отвечали судьи, назначаемые в столице Сенатом. Причём каждого будущего судью испытывали на стойкость, силу духа и мужество.

– Урод, это наше место, – Вместо приветствия обратился ко мне любитель ухмылок. Стоявший рядом с ним доб в цивильном костюме и папкой в руке кого-то мне напоминал. И хотя он пока не вмешивался, я чувствовал, что ему очень хочется. Так же как и стоявшим за ним великанам. У каждого на ремнях висели бластеры последней модели.

– Столик занят, господа. Поищите в другом месте. – Если честно, мне не хотелось ни драки, ни стрельбы. Сюда я пришёл с одной целью. И эта цель находилась в двадцати шагах от меня недалеко от эстрады. Чуть за сто, она была прекрасна, как роза в стакане. А добы мне откровенно мешали наслаждаться картинкой прекрасного.

– Вот этот, – Насколько возможно грубо ответил старший, кивнув на стоявшего рядом мужика в цивильном. – Судья. И он мой брат. Достаточно двух слов и тебя посадят на кол. А до того, получишь такую трёпку, какую раньше никогда не получал.

– Ваши документы, – Судья в цивильном отбросил борт длинного пиджака, за которым показал мне значок федерального судьи и скрывающийся в кобуре бластер. Остальные положили руки на рукояти своих. И каждый пытался меня пронзить своим взглядом. И тогда мне пришлось встать. А все в Федерации знают, если я встаю, то кто-то в скорости ляжет.

– Кому нужны мои документы? – мой голос тих и скромен. Я из-за всех сил стараюсь быть корректным, как крокодил при общении с косулями. Повторяю ещё раз, кто не запомнил. Нельзя со своим уставом влезать в чужой разговор. Нельзя строить свой монастырь на чужой земле. И тем более впускать в него с уставом неизвестных бандитов. В мой, мной построенный монастырь залезли эти… граждане. И как мне поступить?

– Мне, – Прорычал судья. Это были его последние в жизни слова. А там, где он только что находился, тлела обугленная тушка, которая рассыпалась спустя мгновение, превратившись в кучку пепла. Вернув ствол на место, я поинтересовался, – Кому ещё?

И так всегда. Не успеешь наладить отношение с одним, как другие пытаются все испортить. Но я знал много способов нормализовать простые и душевные узы не считаясь с вроде-бы испорченным первым контактом. Поэтому следующие слова, прежде чем вытолкнуть их из рта, прокачивал в уме моделируя поведение тех, кому они были предназначены.

– Друзья, мне нужен Хван Рок. – Тепло моего голоса должно растопить жестокость их поведения. Всё что я знал, так это то, что добрым словом с пистолетом в руке, можно добиться большего, чем просто добрым словом. Это – цитата, сказанная кажется Левиным. Жил такой философ. Кажется на Гомогрее.

– Сами его ищем, – Ответил брат. Тот другой, который пока живой. Но ответил с дрожью в голосе. А мне не нравиться делать людям страшно.

– И…? – Мне нужны были подробности и как можно больше. Только на основании полной информации можно понять, зачем он мне понадобился.

Глава 5

Хван Рок

Впервые о нём заговорили около семидесяти лет назад, когда он единственный из выпускников полицейской Академии выразил желание продолжить службу в городе Нижада, уже тогда ставшим центром насилия и беспредела. Но именно тогда все начиналось, и жестокость на улицах зашкаливала за все разумные отметки. Если сейчас грабили и насиловали только с девяти тридцати до десяти тридцати вечера, то тогда с утра и до утра следующего дня. Причём, не только добропорядочных граждан. Доставалось всем, в том числе и полицейским.

Мэр города вместе со всеми чиновниками по ночам патрулировал улицы, так как полиции не хватало. Камеры наружного наблюдения исчезали через полчаса после установки. Бюджет города трещал по швам. Вся сумма из бюджета города на обеспечение безопасности использовалась для обеспечения безопасности мэра. Город был разбит на двадцать микрорайонов, которыми управляли хулиганы. Только седьмой муниципальный округ оставался светлым пятном на черном фоне Нижады. Участковым в седьмом работал фельдфебель Хван Рок. Он-же был и начальником отдела полиции.

Попытки захватить район криминальным элементом заканчивался крахом. Постепенно в седьмой, как самый спокойный район Нижады, стали переезжать добропорядочные граждане: художники, писатели, сантехники, политики, специалисты по криогенике и философы. И наконец пятьдесят лет назад район стал самым безопасным не только в городе, но на всей планете. Тридцать лет назад стал самым безопасным в Федерации. А десять лет назад, его признали самым безопасным в поясе Ориона.

Благодаря старанию фельдфебеля Хван Рока показатели преступности в Нижаде пошли вниз с такой скоростью, что криминальные боссы на внеочередном съезде мафии приняли решения, ставшие историческими, авторитетными, основополагающими и амбициозными. Его подставили. И посадили на Гомогрее в тюрьму. Но он сбежал. Пару раз его видели в городе. А спустя некоторое время он исчез. Совсем.

Никто не мог сказать, куда пропал самый известный полицейский в Федерации. Дома его не было. На работу он не ходил. На улицах его не видели. К поиску подключили всех, кто в тот момент был свободен. Но результат было то же. Он растворился, исчез, пропал. Так как труп не нашли, он стал числиться временно отсутствующим. На том и порешили.

Тем временем в городе всё вернулось на круги своя. Грабить и насиловать опять начали с утра и до утра следующего дня. Мелкие группировки постепенно выдавливались крупными. И вскоре в Нижаде осталось только два преступных сообщества. «Братство ЁХ» и «Клуб 22». Если о первых знали и ранее, то вторые появились неизвестно откуда и неизвестно как стали одной из крупнейших группировок Нижады. О её хозяине было известно не много, только имя – Кувалда Попёр и то, что он родом из Гомогреи. Но на Международном всемирном боевом форуме прошедшим недавно в Вэрхэ он потерпел катастрофическое поражение и «Клуб 22» самоликвидировался.

«Братство ЁХ» единолично захватили все более или менее важные улицы и проспекты. Увеличили продажи кекса и пегаса. Деньги боссам снова потекли рекой. Все были довольны, кроме жителей Нижады. Но их никто не спрашивал. Хотя всё самое неожиданное началось три месяца назад.

– На каждой точке, – Продолжил Мун Дакс, младший брат судьи, чей прах развеял ветер. – Мы вместо дилеров стали находить сожжённые бластером останки пегаса и кекса. А сами распространители исчезали. Вначале подумали, что это работа полиции, но начальник выступил по городскому информационному центру и со слезами на глазах уверил всех, что полиция тут ни при чём. Ему конечно не поверили, и, сменивший его новый начальник полиции продолжил расследование этих ужасающих преступлений.