Золото жизни 2. Финальные решения

Вскоре выяснили, что какой-то бездомный видел фельдфебеля Хван Рока. Его слова посчитали ложью. Так как бездомным сидящих на кексе или пегасе давно не верили. Но случаи вандализма продолжались. И поверить пришлось. Кекс с пегасом горели даже чаще, чем десять лет назад. И боссы снова собрались за круглым столом, чтобы обсудить возникшие сложности, когда вместо роста доходов, растут проблемы. И принять окончательное решение. Совещались около недели и договорились организовать мобильную группу по поиску и пойманию фельдфебеля.

– Поимке…

– Чё?

– Я говорю, не «пойманию», а «поимке» фельдфебеля Хвана Рока. – Я впервые стал верить барыге, сидящему за моим столом вместе со своим охранником. Немного туповатым добом, у которого хватило ума держать руки на столе, чтобы я их видел.

Вы скажете, что я не умею считать. Ну, как-же, подошло ко мне шесть добов, а сидят за столом двое. Судья нас покинул в начале беседы, а где, блин, ещё двое? Спросите вы. Но если вы внимательны, и ваши глаза не засорены квантумским дымом, то заметите две кучки пепла, застывших чуть правее от моего левого ботинка.

– Ну и где мне его искать? – Муд Дакс поднял плечи, выразив тем самым свое отношение к фельдфебелю Хван Року и ко мне одновременно.

Рассвело. Часы показывали семь утра. Музыка замолкла ещё четыре часа назад. В три ночи. Последние танцоры разошлись в шесть. Бар опустел. Механические уборщики начали своё чистое дело. Кондиционеры высосали весь дым квантумских сигар и запахи пота. В окно заглянули первые лучи солнца. Настало время расставаний.

– Попробуйте в муниципалитете. В отделе архивов. – Муд Дакс озвучил то, что давно крутилось у меня в мозгу.

Я встал со своего места посмотрел в глаза бандитам. У обоих они были серого цвета выражающие раскаяние и покорность. Чистота помыслов, неожиданно пролившихся на мои желания, очистила ум от жестокости мешавшей думать, словно половая щётка стиравшая кровь с пола. Сказав им «спасибо, братва», я одновременно нажал указательными пальцами на спусковые крючки бластеров. Спустя десять минут ещё две горки пепла были убраны механическими уборщиками. А я направился в городской муниципалитет, чтобы выяснить кое-что для себя. И заодно познакомиться с городом. Первого желания во мне был больше, чем второго.

Здание муниципалитета из монолита: стекла и бетона, возвышалось на углу Двадцать второй улицы и Сорок пятого проспекта, доминируя в городском пейзаже Нижады. Его холодные геометрические линии представляли разительный контраст с яркой, органической жизнью, пульсирующей на улицах.

Двое крепких охранников со стоическим выражением на лицах, привыкших следить за соблюдением закона, стояли на страже у входа. Суровые лица и внушительная масса состоявшая в основном из мышц олицетворяли власть, находящейся в этом здании. Увидев, что я приближаюсь, они, скрестив на груди руки, замерли непреодолимым барьером перед входом. Но документ, подписанный самим министром безопасности, – являлся ключом ко всем дверям Нижады.

Только после его предъявления, осязаемого куска запутанной системы контроля, передо мной открылся доступ в вестибюль. В его прохладном, стерильном воздухе витал запах дезинфицирующих средства. Привыкнув к флуоресцентному освещению, мои глаза замерли на элегантном лифте из нержавеющей стали, полированная поверхность которого отражала меня и двух охранников за спиной. Подъем наверх, как бесшумное проникновение сквозь плотные ряды бюрократии, предполагал встречу с человеком, в руках которого находились бразды правления Нижады.

На последнем этаже путь в его кабинет перекрыла толстая секретарша, но её я успокоил левым апперкотом. Потому что по закону, официальные документы в государственных учреждениях могут быть показаны не чаще одного раза в сутки. Я лимит исчерпал при входе. И все мои последующие поступки подкреплялись юридически чистой тактической необходимостью.

Кабинет мэра был уютен и чем-то напоминал кабинет Цукербеккера. Он запаздывал на встречу со мной, но я не спешил. Поэтому сел в его кресло и положил ноги на стол. Они того заслужили. Пусть отдохнут. Затем нажал кнопку вызова секретарши и потребовал кофе. Но обслуживать меня она категорически отказалась. И я её понимаю. Невозможно одновременно лечить сломанное ребро и готовить кофе.

Только через полчаса появился мэр. Тучный, как все вэрхэвенцы. Немного заносчивый и абсолютно не любезный. Более того, войдя к себе в кабинет он взглянул на меня так, словно я должен от испуга сходить под себя. И мне, если на чистоту, было непонятно такое нелюбезное его поведение, поэтому я сразу приступил к главному.

– Вы знаете кто я? – Задал ему вопрос, на который он знал ответ. Если судить по выражению его глаз. Наверно, ему уже доложили про инцидент в баре. Тогда я продолжил, рассчитывая на сотрудничество. – Мне нужен домашний адрес фельдфебеля Хвана Рока. Его личное дело, хранящееся в архиве муниципалитета и один горячий кофе без сахара со сливками в большую чашку. Очерёдность исполнения определите сами.

Я всегда говорил, что вежливость – основа отношений между думающими личностями. Вежливость – это один из столпов взаимопонимания. Без вежливости, даже если в руках пистолет, вероятность получения того, чего хочется резко снижается. Я не стал переходить границы и, отхлебнув кофе, стал перелистывать личное дело номер 20056-П.

Открыл серую папку. На меня смотрела голограмма головы Хвана Рока. Это был довольно крепкий мужчина средних лет. Окончивший девяносто три года назад полицейскую академию на одни тройки. Хотя нет, по физической подготовке стояла единица. При сдаче экзамена по драке, он проиграл даже уборщице. Я перевернул ещё один лист. Так, назначен на должность сотрудника полиции в один из районов города Нижада. Через два года – повышение до фельдфебеля. Первое звание полученное досрочно. Значит работал хорошо. В следующем звании – сержант, было отказано. Причина? Излишняя добросовестность. Так. Объяснимо и понятно.

Награждён Орденом красноватой звезды. Два ранения. И оба в жопу. При задержании одного матерого преступника сломал руку. Через сутки ворвался в его камеру и сломал ему вторую руку. Характер нордический. Вспыльчивый. Любит бить по морде без предупреждения. Даже старушек. Вынослив. Со склада готового питания вынес около тонны готового продукта. Со старшими по званию – вежлив. Среди младших по званию пользуется авторитетом. Про себя они так его и называют – «авторитет».

Женат. Жена Клара Рок. Девяносто два года. Два сына. Пятнадцати и тридцати восьми лет. Были убиты в начале года. Спустя некоторое время его обвинили в убийстве семьи. И посадили в тюрьму на Гомогрее. Факт, что тогда его не было в городе, никто из судей, выносивших приговор, не учёл. Или не хотел учитывать, что не совсем одно и тоже. И тогда фельдфебель непостижимым образом сбежал из тюрьмы через месяц. И снова появился в городе. Кто-то видел его у дома одного из боссов местной мафии. Исполнявшим на известном процессе роль судьи и вынесшим ему обвинительный приговор. Кажется видели его вечером ранней весной. А утром пожарная команда потушив особняк судьи, обнаружила среди руин десять обгоревших трупов. В том числе и самого судьи.

На асфальте у пепелища нашли записку, сделанную его рукой. «За всё и за всех отомстил. Фельдфебель Рок.» Ещё долго полиция проверяла её, передав на экспертизу. Не доверяя фальшивкам. Но всё подтвердилось. Рука была его. О Хване Роке с тех пор ничего не было слышно.

– Что произошло с его семьёй? – спросил у мэра, сидящего напротив моих ног. И до сих пор массирующего живот в районе печени. – Впрочем, можете не отвечать. Убили.

Данные дела. Краткие. Но объясняющее многое. Всё понятно. Здесь мне больше делать нечего. Я встал и попрощался с мэром. Как всегда, вежливо. Но он почему-то отскочил в сторону, когда я протянул ему ладонь для пожатия. Спустился на первый этаж. Кивнул охране. И двинулся в сторону отеля, где решил остановиться. Информер предупредил, что это лучший отель в городе. Войти в лифт можно бесплатно. А вот выйти, только за один империал. В других отелях и вход стоил империал.

После двух бессонных дней усталость наконец-то взяла свое. Мой разум, превратившийся в поле битвы желаний и возможности, сдался, когда я переступил порог своей комнаты. Первое, что я сделал, это отключился от мира, щелкнув замком. Затем вылил в рот две бутылки Квантунского пива. Одновременно с щелчком выключателя погрузился в темноту, отключив все связи с внешним миром.