Иллюзия вторая. Перелом

– Они – тоже я. Если мой смысл неразделен со смыслом всего Существования, который, в свою очередь, включает в себя всё сущее и всех живущих, то и я – суть они. Я – любой камень, встретившийся мне на дороге. Я – любая рука, протянутая мне для помощи. Я – любой кулак, опустившийся на мою голову. Я – любой ветер, шевелящий мои волосы. Я – любое из всех необъятных морей и океанов.

Артак слушал как мои мысли, так и слова. Он одобрительно кивал головой иногда посматривая на Агафью Тихоновну. И взгляд его выражал не только одобрение, но и изрядную долю восхищения.

– Так как? – внезапно он повторил свой вопрос, – можно ли определить по конечной точке в предложении то, что именно она заканчивает, можно ли определить то, что она собой воплощает? Можно ли определить её насущную НЕОБХОДИМОСТЬ, ведь как мы уже выяснили – миром правят не желания, миром правят необходимости. И рождаются эти необходимости только в свободных, только в независимых умах, они не растут на дереве.

– Определить можно всё, что угодно, но при одном условии. Определить можно и должно только то, что действительно существует в реальности. Не поддается определению только несуществующее. Не поддаётся определению только то, чего нет.

– Значит, только человек РАЗУМНЫЙ, только МЫСЛЯЩИЙ человек, только человек, сформулировавший своё внутреннее, человек, способный к СОЗДАНИЮ собственного внешнего мира, способен на такое определение? Потому что люди, не способные к такому мышлению, живут в мирах, созданных теми, кто на это способен и их точка просто-напросто неинтересна для определения по причине своего отсутствия? – Артак уточнил свой вопрос.

– Точку, оканчивающую предложение мыслящего человека, точку его материальной реализации мы легко отличим от других. И, конечно же, по этой точке МОЖНО определить и смысл всего предложения, определить его НЕОБХОДИМОСТЬ в общей симфонии текста. И если смысл есть, более того – если он есть и если он доступен своему хозяину – смысл не только можно, но и ДОЛЖНО определять!

– А что же с остальными точками?

– Остальные точки, или миры людей не думающих, миры людей не разумных – безличностны и бессмысленны. И мы никогда не сможем догадаться и определить то предложение, которое следует перед точкой, ибо его смысл недоступен даже его хозяину – он недоступен человеку, несущему этот смысл, а значит – и само предложение может быть лишь бессмысленным набором слов, букв, знаков. Возможно, когда-нибудь из этого конструктора и можно будет собрать нечто осмысленное, но только тогда, когда сам конструктор осознает свою необходимость в самовыражении. Нельзя определить то, чего пока еще нет в реальности.

– Пока ещё нет, но будет?

– Будет, если человек станет осмысленным и сможет изучить сам себя, ведь такое человек – со смыслом, со вкусом и запахом – сможет осознать своё наполнение. Если человек сможет осознать себя – он сможет себя понять, потом принять – принять ведь можно только до конца понятое. В этом и заключен смысл науки, а не веры, в этом их разница – наука точна, она не двусмысленна, хоть и достаточно часто парадоксальна. Но научные парадоксы изящны и однозначны, они ПОЗНАВАЕМЫ. Вера же заставляет принять непознанное и в этом её слабость. И если два верующих человека встретятся и один скажет другому что видел бога, то этот другой ему не поверит. А если встретятся два ученых – и один из них поделится своим открытием, то праздновать это открытие они будут уже вместе, ибо они не веруют, но знают. В этом решающее преимущество науки над верой, в этом превосходство смысла над вымыслом.

– Хм…

– Да, да! Ведь перед каждой, завершающей всё точкой находится то или иное, неважно какое, но предложение! Находится та или иная фраза – фраза совершенно любая, произвольная. Возможно, перед точкой может находиться всего лишь одно, то или иное слово. Одно лишь слово! Или восклицание! И его тоже следует уметь прочесть. Прежде всего, следует уметь прочесть самому человеку. И для того чтобы прочесть необходимо знать грамматику, а это уже наука. В букварь не верят – его изучают, его познают, его учат! И выучив – читают. Читают и предложения и себя самого. Потом понимают отдельные предложения, понимают близких людей. Потом принимают себя, принимают своё окружение. И, наконец, определяют свой смысл, смысл понятого и принятого. И уже это определение смысла, определение своего Я, неизбежно его же и проявляет. И только после этого смысл можно менять и создавать новый. Только после того, как старый смысл определен и похоронен. Так что без букваря никуда…

– Подожди… Кого проявляет?

– Себя! Свой смысл проявляет.

– То есть…

– Я хочу сказать что только тогда и появляется смысл. После самоопределения. И только с этого момента, без исключений, проявляется нечто, что можно определять. Тогда жизнь человека засияет, однако, засияет уже не разными цветами, как это было раньше, но разными смыслами – и в разнообразии этих смыслов человек сможет …

– Что сможет? – быстро спросил Артак.

– Сможет осознать многогранность Вселенной. Она – как книга, где каждое предложение, а иногда и просто каждое слово или даже буква – отдельный человек. Вселенная настолько многообразна, что ни её саму, ни её смысл невозможно высказать никакими существующими словами. А то, что невыразимо словами можно выразить людьми. Люди глубже слова. Они несут объемные поступки и действия, и в конце концов, каждый поступок определяет общую необходимость и общий смысл. Так и Вселенная – глубока и прозрачна, и что бы не упало в её глубину – всё будет растворено и размазано по Существованию своим собственным и очень тонким слоем. Вселенная при этом нисколько не потеряет своей прозрачности. Она, Вселенная – мощна и беспечна, и беспечна в равной степени так, как беспечны и недальновидны люди, её создающие и её же населяющие. Мощность её велика, и она продолжает расти по экспоненте, ограниченная своей неизменностью, ограниченная по сути Ничем. Растет её интеллект, растёт людское сознание, растёт осознание этого самого сознания, растёт её внутренний круговорот. Вселенная напыляет тонким слоем на каждую вещь нечто именно твоё – твоё личное, твое сокровенное. И взять это своё, владеть им по праву может каждый. Всем достанется нужный размер и необходимое количество. Но для того чтобы всем хватило – взять можно только своё. Взять можно только то, что принадлежит тебе лично. Только то что ты сам принес в этот мир. В этот иллюзорный мир, так сладко кажущийся реальным. Взять своё и распоряжаться им по своему же усмотрению. Впрочем, всё остальное – то, что не его – человек и взять-то не может. Потому как даже не в состоянии увидеть это. Можно ли взять своими руками невидимое?

– Нельзя, – согласился Артак, – нельзя. Невидимое взять нельзя.

– Вот именно!

– Почему ты считаешь видимый, внешний мир человека нереальным?

– Человек приходит в видимый мир один, ничего не принося с собой, – быстро ответил я, – и точно так же уходит, ничего с собой не взяв. Однако человек реален, нереально лишь его тело, состоящее из пыли и промежутков между пылинками. Исходя из этого можно предположить что действительная реальность где-то там, – я неопределенно махнул рукой, – за пределами этой пыли. Не так ли?

– Я не знаю, – Артак хитро прищурился, – однако ТЫ знаешь, – он акцентировал внимание на местоимении «ты», – и знаешь точно.

– Значит, я прав?

– Ты всегда прав, – уже серьезно добавил дракон, – познающий не может ошибаться. Познающий хочет одного – определить смысл своего существования, понять смысл уже написанного текста, поставить в нём заключительную, жирную точку и начать писать новое предложение, с новым смыслом и новой задачей. И любое суждение, любое действие, любая мысль не может быть ошибочной по определению, ибо что бы не происходило, именно это, в конце всех концов, и приведет тебя к осознанию истины.

– Истина есть?

– Конечно, но для каждого мира – истина своя.

– И я смогу её познать?

– Скажу даже больше, – Артак шумно вздохнул, – у тебя просто нет другого выхода.

– Как это?

– Свет считает себя очень быстрым, но как бы он не был быстр, и куда бы он не прилетел – темнота уже на месте и дожидается его.

– Но темнота – лишь отсутствие света, не так ли?

– Как и незнание – всего лишь отсутствие знания, – согласился дракон, – как и голод – отсутствие сытости, и как жажда – отсутствие влаги. Впрочем, как и наоборот. Отсутствие тьмы – есть свет, смотря что принять за точку отсчета, смотря что принять за ноль.

– Раньше ты выражался яснее.

– Раньше – было раньше, – Артак засмеялся, – а сейчас – это сейчас. Мы приближаемся к новой остановке, – дракон на мгновение закрыл глаза, – и эта новая остановка отберет у нас возможность выражаться яснее. По крайней мере, словами.

– Что ты имеешь в виду?

– Слова теряют свою силу там, где всякое мысленное движение превращается в неразрывный и мгновенный акт соединения причины и следствия, где любая мысль переходит в действие, причем делает это незамедлительно.

– Объясни, – попросил я.

– Для вневременного, бессмертного человека, для созидающего ради обретения познания, – Артак на мгновение запнулся, подбирая слова и мысли, – для такого человека однажды наступает момент, когда его «я хочу» переходит в «сделано» без всякого временного промежутка, без никакого мысленного вызревания – переходит сразу, моментально, переходит в тот же мгновение. И выразить, объяснить этот процесс словами уже не получается, ибо сами слова – продукт временной и описать безвременность они не в состоянии.

– Понятно, – я кивнул головой и добавил:

– А что ты имел в виду, когда говорил что в каждой вещи есть тонкий слой своего собственного, и что только этот слой и принадлежит тебе лично, только им ты и можешь распоряжаться, только его и видишь в реальности? Только этот слой, а не вещь целиком.

– Охотно объясню, – Артак расправил крылья, став похожим на огромного летающего динозавра, но быстро их сложил, опять превратившись в небольшую домашнюю ящерицу, – в каждом материальном воплощении – в любом видимом глазу предмете, в любом существе, в любой материи – есть и твоя собственная часть. Но это не часть материи, которой человечество привыкло распоряжаться, именно её считая реальной и именно её провозглашая своей собственностью. Это часть чего-то настоящего, чего-то реального, не имеющего связи с видимостью. Это то тонкое напыление, которое принадлежит лично тебе и которое ты можешь забрать в личное пользование – это те чувства, которые вызывает в тебе та или иная вещь. Они и есть первопричина материи. Материя всегда вторична, первичны – мысли и желания.

– Вы хотите сказать что представив какой-нибудь футуристический, не существующий в природе предмет, тем самым я участвую в его создании? Или даже создаю?

– Конечно. Всё и всегда начинается с мысли. Только она в силах соединить тебя с вселенским складом готовой продукции, – засмеялся дракон.

– Мысль?

– Или чувство.

– Мысль или чувство, – задумчиво повторил я вслед за драконом, – ну хорошо. А что за склад готовой продукции? Да ещё во вселенском масштабе.

Артак широко зевнул.

– Всё, что вы способны представить уже существует. Абсолютно всё существует, но проявляется оно или нет в иллюзорной материи человеческого мира – это вопрос.

– Как это – всё уже существует? Где существует?