Мост Серафина. Хроники отвергнутых территорий

– Да… Она прислала сообщение десять минут назад. Так что – да. Я свободен и.. я пошел! Любовь моя, управление на дистанцию, маршрут прибытия – на реверс!

– Реверс прибытия на исполнение. В этот раз тебя буду ждать я,и пошла бы она! —

И я выскочил, провалился по колено в снег, перевернулся и подобрал сумку. «Волонтер» вздохнул дверями, переключил курсовые огни и покатился в темноту. Я умылся снегом, подбросил на плече сумку, и полез через сугроб к сияющей синем льдом скале с надписью: «Вас приветствует Северная Корона» «PORTAL PAIONEER LINE «ТНЕ NORD CROWN». )

Говорят, когда- то в мире было мировое правительство. Тайное и всемогущее. Оно дозировало патриотизм, национальные катастрофы, перемирия, курсы валют и цвета национальных флагов. Как бы его не проклинали разные люди в разные времена, но оно свою задачу выполнило. Мы стали едины, расслаблены и свободны. Мы ушли в онлайн и разбросали там цветные поляны своих имен. А та, настоящая проклятая жизнь, в которой от нас несло потом, кровью и «Фаренгейтом», как от скотов в разгар жатвы, высохла и рассеялась пылью по ветру. Боюсь, что она погибла.

Жизнь стала комфортной, и заблокированный счет стал самой серьезной проблемой. Много развлечений, выпивки и мало работы. Никто не срывает ногти и не цепляется за достойную жизнь, теперь она у всех. Более-менее у всех, более – менее достойная.

Есть, конечно, миллионеры, был средний класс. Но теперь это никого не беспокоит. Люди совершенно разучились воевать и завидовать, исчезла когда-то необходимая и нужная агрессия. Остались только дворцовые караулы, мундиры которые жаль выбрасывать. В музеях военной техники, словно в насмешку, устраивали горячие пати. Исчезли военные министерства, протоколы и дипломатические военные оси, исчез враг и внутренний и внешний. Ну, как мне кажется, до поры до времени. Как оно и оказалось…

Единственный официальный знак нашего процветания – Новая Коалиция Освоения. Новая не потому, что хуже старых. Коалицию проще назвать новой, чем вспоминать названия прежних, мало ли чего там они натворили в свое время. Сейчас все новое – Новая Европа, Новые территории, Новый Свет.

Мы забыли наши противоречия. Но и то, что объединяет – не очень-то помним. Так вот, Институт Допустимых исследований, в котором я работал, изучал это архаическое излучение космоса. Сфера Томпсона – Квикампуа. Или Сеть. Хочется назвать его таинственным, но тайн сейчас нет. Просто он никому не интересен, кроме тех, кто в нем работает. Я в нем работаю, у меня здоровый такой отдел. Называется «Берег-4». Это планеты. Города, города, города… Мне города не нравятся, мне нравиться простор.

Армии нет. Войн нет. Плохих болезней нет, а хорошие, не знаю, наверное, остались. Работы мало, денег достаточно. Люди больше не падают от изнеможения

Так вот мой отдел – Экспедиций и Полевых исследований. Я в нем главный. Это значит, что я могу болтаться где угодно, но раз в полгода отчитываться насколько мы не понимаем Сеть. Насколько глубоко мы в этом продвинулись. Изучаем лет сорок, не поняли ни черта, но исправно тянем фонды. Это не наш злой умысел, просто очень уж она непонятная – Сеть.

Конечно, тысячу лет назад мы были другими. Само собой, через тысячу лет мы станем другими. А завтра можем измениться по – настоящему.

Туристический справочник по Ниневии.

«Эпоха Великих Астрономических Открытий официально завершилась в 2889 г. заселением последних восьми планет руки Ориона. Столицей стала считаться Ниневия в 8589 г. на планете 1419.

На память о тех временах между портом и берегом стоит памятник, который видят все приезжающие в город, по шоссе Терменон. Это группа из нескольких переселенцев, только что сошедших с корабля «Маниок». Впереди мужчина с открытым шлемом, со спокойным удивлением взирающий на новые просторы, за его спиной другие – мужчины и женщины. Отдельно стоит девушка, в простой одежде, крепко прижимающая к груди сверток. В руках мужчины простая мощная и тяжелая кирка, символизирующая труды, которые готова была принять эта новая родина.»

Очаг Освоения Ниневия

(73 ЧАСА ДО НАЧАЛА МЯТЕЖА.)

Пока я спал, исходя потом в рабочем комбинезоне, маленькую кабину бункеровщика осветили разноцветные огни. «Северная корона приветствует вас на Территории Восточной Ниневии»

– Тягач «Штефан Прайд»: Северная корона- форт Джексон- выходим на конус посадки. Примите доброе утро, примите запрос трассы конуса Хайзенхоф-Ниневия.

– Хайзенхоф- форт Джексон – Ниневия, доброе утро принимаю, запрос трассы откладываю – пятнадцать минут.

– Тягач «Штефан Прайд», Северная корона, доброе утро отзываю!

– Мне нравится, когда всегда проводы, старт, а потом думаю- н..я я сюда прусь?

– Ага, а потом наступают тяжелые будни.

– А я все… Крайний раз.

– Хахаха… Давай, короче, когда взметнешься еще, с тебя бутылка.

– Не, все. Last flight.

– Я от тебя слышу это уже в десятый раз..

Я поднял мутный взгляд, страдая от липкой жажды. Прямо подо мной, за переплетом рамы начинался колодец из гигантских конструкций, уходивший на сотни километров вниз до самой поверхности. Ниневия – желто-голубая линза выгибалась под нами и буквы «Северная Корона» наваливались на кабину, поглощая ее голубым нежным светом. Мы находились на входных конструкциях Ниневийского Орбитального Лифта.

«Radio Bemba, signore presidente! De-de-de-de Cahi in Trampa, shasinjа jenema ma-ma-ma mala vida!» заорало что-то в кабине, и я вздрогнул.

– Чего ты? Это местное радио!

Я уже час сидел, прячась под грязным стеклянным козырьком от свинцового солнца. За моим плечом поднималась прямо из пустыни череда стеклянных игл, отвесных волн и утесов. Ветер тяжело гремел билбордом «Внимание! Вы пресекаете территорию восточной Ниневии!». На остановке, не было ни души, и вообще вокруг было просторно, ветрено и безлюдно. По дорожному виадуку вдали, поблескивая, двигался какой —то транспорт. Я смотрел на небо и не видел ни единого намека на активность. Небо было густым, синим, уползало за горизонт выцветающими краями и только кое-где между небскребами я видел аккуратную, почти незаметную линию. Ее словно кто-то провел специально, называлась в наших исследованиях линией интерференции, по ней мы калибровали зеркала, ожидая появления главного маркера перед вспышко – «португальского кораблика». В этих местах линия была ясная, четкая и необычайно устойчивая, я задумался, привычно прикидывая показатели для зеркал…

«Ребел Софт. Обращение к Ниневии!

..МЫ ОТВЕРГАЕМ ОБВИНЕНИЕ В ФАШИЗМЕ, ЭКСТРЕМИЗМЕ И НАЦИОНАЛИЗМЕ, ПОТОМУ ЧТО ПРИ ОСВОЕНИИ НОВОГО МИРА ЛУЧШИЕ ПОКАЖУТ СЕБЯ САМИ. ТЕ ЦЕННОСТИ, КОТОРЫЕ МЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ СЧИТАЛИ ИСТИННЫМИ, И КОТОРЫХ МЫ ЖАЖДАЛИ…»

Я вскочил, перепуганно оглядываясь. На стекле в такт своим истерическим воплям, дрожала и горела проекционная листовка. Я, морщась, принялся ее рассматривать и даже попытался ногтями сковырнуть, но она лопнула, погасла и заткнулась.

Я обернулся и выглянул на дорогу. Черный, элегантный старомодный, похожий на кожаный диван лимузин не спеша подкатывался ко мне, с хрустом перебирая колесами по крупной пыли.

– Вот надо! – сказал водитель, выпрыгивая на дорогу. Ты где был, haver? Я тебя в гостевой сду-сду, вокруг катаюсь-катаюсь! Садись давай!

В гигантском салоне с резким запахом дешевого дезодоранта он поднял палец:

– Погоди! Ты?

И показал мне мою фотографию

– Ты, вот надо! Тогда поехали! Не, не – сой!

Он бесцеремонно полез через мои колени в бардачок, вытащил гигантские уродливые солнцезащитные очки и показал мне.

– Носи, симать нельзя. Не, сой, сам надену правильно. Монк и то сутки слепой был, забыл оски, обзег зенки. Смисной был, еле ползал, ссмесной, сука!

– Не вижу ничего.– сказал я, задирая голову и лапая воздух

– А так? – щелкнул фильтр и я увидел все в приглушенных багровых тонах

– Зашибись, kom para-para? Тогда поехали.

– А где Монк?

– Только два саса прилетел, сказал сам встреть, то се, катайтесь. Встресю на дороге, сказал. Этот встретит!

– Что?

– Да нет, встретит конечно, се ты!

Мы мчались, обгоняя связки воздушных трамваев. Появились пальмы, замелькала цветная трескотня рекламных щитов, мы поднимались в город, я успел прочитать «Termenon» на указателе трассы

– Это «бьюик». Коча сто надо, чачам писят с нее? Нравяться!