Журнал «Парус» №91, 2025 г.

Самое плохое – девушка была из другой школы и жила на противоположном конце города. Данный факт накладывал множество проблем – от сложности общения до реальности получить по лицу от добрых представителей чужого района, оскорблённых пребыванием нарушителя на их суверенной территории.

Познакомились ребята в городском Доме культуры на майские праздники, когда участвовали в художественной самодеятельности. Нашлись общие интересы, но встречи были нечастыми. Потом экзамены, восьмой класс – дело серьёзное. И вот, наконец-то, долгожданная свобода, первые дни заслуженных каникул, пьянящий июньский воздух!

В городском парке заработал летний кинотеатр. Днем по в воскресеньям на эстраде играл духовой оркестр или пели под баян румяные русские народные тётки, а вечерами, кроме понедельника – кино. Достать билеты было не так просто, популярность заведения зашкаливала. Поскольку парк был один на весь город, то на его территории благородно соблюдался неписаный договор о ненападении между враждовавшими районами.

Санёк исхитрился и добыл-таки два заветных билета на «Месть и закон», не новый, но любимый всеми индийский фильм. Драки, музыка, любовь. Самый подходящий для похода в кино с девушкой. Всё складывалось замечательно. У родителей Наташи дома стоял телефон, редкостная в те годы роскошь (отец работал главным энергетиком на комбинате), найти работающий автомат было делом десяти минут (всего-то третья по счету кабинка, куда сунулся наш Ромео), монетка в две копейки была приготовлена заранее, и автомат, умничка, её не проглотил просто так. И трубку на том конце провода сняла она! И, о, чудо, согласилась сразу же, словно давно ждала подобного приглашения. Вишенкой на тортике были свежекупленные матушкой на рынке в честь успешно сданных экзаменов кроссовки, почти точная копия «Адидасов», продукт жизнедеятельности армянских цеховиков. Женское сердце против такого богатства не должно устоять!

Проблема была в другом. Это был первый поход Саньки в кино с девушкой, и как правильно действовать, он абсолютно не представлял. Ну, посмотрят картину, ну, обсудят экзамены, посмеются над чем-нибудь, но это ведь не главное! Очень, очень хотелось хотя бы подержать её за руку. В результате мозгового штурма созрел гениальный план: нужно было дождаться какого-то совсем ужасного момента в фильме, глупышка испугается и не заметит, что парень уже держит её ладошку в своей. Вроде как защитник. Романтичная сцена на экране тоже должна неплохо сработать.

Вот Санёк и ёрзал на жесткой скамейке в ожидании оказии. Достаточно страшный момент уже настал или будет ещё ужаснее? Или вот сейчас, вроде бы у них там случилась любовь, и песня звучит такая забористая? А вдруг она отдёрнет, да ещё фыркнет? «Дурак, руки распустил!». Так ведь дураком и останешься. Боязно… Наконец, устав бояться, досчитал в уме до пяти и обхватил легонько мягкую ладошку, просто так, без всякой киношной помощи. И она не отдёрнула! Млея от удачи, чувствуя себя самым счастливым на свете, он уже потерял всякую нить индийских приключений и сосредоточился на этих пальчиках, которые встречным движением чуть-чуть сжимали его кисть.

И вот сейчас бредут они медленно по улице с редкими фонарями, огромная жёлтая лунища загадочно улыбается им сверху, хитрые зеленые кошачьи глазищи сверкают из подворотни. Заходят в темный круг, созданный кроной Дерева и вдруг, не сговариваясь, останавливаются напротив друг друга. Чуть дрожащие руки юноши ложатся на узкие девичьи плечи, обжигают сквозь тонкое платье, лицо её смотрит снизу вверх, хотя глаза зажмурены, а ресницы трепещут, словно крылья мотылька перед полётом.

Санька, совершенно не контролируя себя, вдруг порывисто наклоняется и касается губами её губ, а ведь он не умеет этого делать вовсе, и она не умеет тоже! Но губы сами всё за них решают, раскрываются и движутся в такт, повинуясь заложенной природой программе.

И земля уже проваливается вниз, тела становятся невесомыми, фонари, дома, Дерево, Луна медленно кружатся вокруг них, ставших единым целым. Весь город, – нет, вся вселенная у ног, и они смотрят на этот бесконечный мир с космической высоты, не открывая глаз своих. Это – настоящий полёт, их первый полёт!

– Штоэто-штоэто-штоэто – зашуршало, зашелестело в кроне. Легкое дуновение овеяло разгорячённые тела. Листья, очень любопытные по своей природе, расталкивали друг друга, стараясь получше разглядеть, шептались и обсуждали происходящее удивительное событие.

Люди ошибочно думают, будто ветер колышет листья, шевелит ветками, когда проходят мимо дерева. А это как раз наоборот. Любознательные листы стараются побольше увидеть и посплетничать, своим трепетом и эмоциями создавая легкий ветерок. То, что мы принимаем за внезапный шум ветра среди ветвей, на самом деле – шёпот листьев. Помните это, когда вдруг почувствуете внезапное движение воздуха и услышите шелест вокруг себя, входя в тенистую аллею парка или на лесную тропинку.

5.

Старик скучал по семье. Жена ушла в мир иной почти три года назад, с чем он никак не мог смириться. Дочь Елена, любимый, единственный и поздний ребёнок, жила в далеком большом городе, делая научную карьеру, а внучат, Маришку и Виталика, привозила чрезвычайно редко – детям нужны море, пионерлагерь, кружки, спорт и правильное питание. Внукам необходимо гармонично развиваться, а место деда в этой гармонии было, увы, с краешка.

Когда самочувствие не позволяло Старику гулять, он садился у окна смотреть на Дерево, росшее напротив. Старое, раскидистое, оно было ровесником здания, построенного накануне Первой мировой в качестве доходного дома и неоднократно перестроенного под нужды растущего населения. Квартиру тут Старик получил от государства перед уходом на пенсию, и его более чем устраивала эта надёжно построенная крепость.

Дерево всегда было разным: то в охапках снега, то в молодых веселых листиках, а осенью радовало особой роскошью парадного одеяния. Только вот когда ветер срывал золотую листву, разнося её по округе, Старику становилось грустно. А сегодня было особенно – на ветке остался один-единственный лист, реявший на промозглом ветру, словно флаг потрепанного штормами брига. Приходили ненужные и вредные ассоциации со своей немощью, которые Старик пытался гнать изо всех сил.

Ах, это старинное развлечение интеллигентов – гадание по книге. Берётся любимый фолиант (Библия, Брокгауз и Ефрон, учебник по сопромату – предпочтения глубоко личные), открывается вслепую, читается первая попавшаяся на глаза фраза и трактуется её скрытая (а, может быть, и явная?) суть. Для чистоты эксперимента можно использовать не определённую, а случайную книгу. Немного знакомый с психологией и статистикой скажет, что рандомность тут относительна: книга берётся исходя из знакомого расположения на полках, открывается подспудно примерно там, куда ведёт подсознание, но, может быть, именно в этом и заключается главный смысл действа?

Вот и Старик в минуты душевной слабости прибегал к такому способу успокоения. Не оборачиваясь, протянул руку к книжному шкафу и решительно достал томик. Он безошибочно узнал его наощупь – это был сборник рассказов О. Генри – открыл ближе к концу и прочёл:

«– Скажи мне, когда кончишь, – закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и неподвижная, как поверженная статуя, – потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, – лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев».

Это была новелла «Последний лист», где больная девушка Джонси потеряла способность бороться и решила для себя, что умрёт, когда упадет последний лист плюща. И этот лист упал.

– Чёрт подери, прямо в точку. Не хватало ещё эдакой бесовщины – пробурчал Старик не отрывая взгляда от окна и кладя раскрытую книгу на подоконник. – Что ты на это скажешь? – обратился он к Абрикосу.

Абрикос ничего не сказал, задрав замечательный хвост, упруго прошёлся вдоль стекла и сунул квадратную рыжую голову с драным ухом под заскорузлую ладонь. Предпочел промолчать, а ведь он ведал многое…

– Понимаешь, дружище, для него сейчас будет первый полёт и одновременно – последний. Тебе не кажется, что вся его жизнь заключена именно в этом?

Старик знал, о чём говорил. Он отлично, до мельчайших деталей помнил свой первый полет, если правильнее – вылет. Точнее, их было два. Вывозной, когда вчерашнего школьника, сельского паренька, ставшего курсантом, и никогда до этого не поднимавшегося в воздух, инструктор вывез в задней кабине (пилоты говорят – кабинете) маленького биплана У-2, открыв для него огромное Небо. И первый самостоятельный, когда Пилот, Небо и Самолет навсегда превращаются в единое целое. Летать можно и нужно учиться!

Помнил Старик и свой последний вылет 20 лет спустя. Заглушив двигатели огромного четырехмоторного бомбардировщика Ту-4, он долго сидел в своём левом кресле, не в силах снять ноги с педалей и руки с «рогов» штурвала. Суеверные лётчики не любят слово «последний», предпочитают заменять на «крайний», но не для такого случая. Тот вылет был для него действительно последним. Казалось, сама жизнь теряет свой смысл и уходит из всё ещё сильного тела. А теперь ветеран видит этот лист, готовый сорваться в небо и пережить испытанное им самим много лет назад.

Напор ветра все сильнее раскачивал пустые ветки, плетьми стегавшие стылый воздух. Дереву надоело упорство последнего упрямца, оно силилось поскорее стряхнуть его с себя, торопясь полностью обнажиться и спокойно заснуть на всю зиму. И ему это скоро удалось. Разве можно сравнить силы старого кряжистого дерева, приумноженные стихией Борея и Стрибога, с возможностями какого-то мелкого листика?

6.

Лист держался из последних сил. Зубами, когтями, усилием воли. Много раз наблюдая полёт своих братьев, то плавный и смиренный в тихую погоду, то порывистый и стремительный – в ветреную, он вдруг понял, что лететь категорически отказывается. Ведь полёт всегда заканчивался одним и тем же: смертью в сухой куче от огня после осквернения метлой дворника, либо на мокром асфальте – от размозжения сапогом равнодушного прохожего или, хуже того – колесом безжалостного автомобиля. Нет, нет, и ещё раз – нет!

Но силы не бесконечны. Ужасный хруст обломанного черешка ударил как громом и внезапно всё стихло: когда летишь в порывах воздуха, то движения его не чувствуешь. Восторг, невероятной силы восторг овладел воздухоплавателем. Забыв все страхи, повинуясь воле стихии, он кружил и кружил в последнем прекрасном танце. Испытать полёт и умереть – вот истинное предназначение всякого листа! Но судьба приготовила ему участь иную.

Старик, повинуясь внезапному порыву, резко распахнул створки окна. Словно закрылки с элеронами, они изменили аэродинамику окружающего пространства, и Лист, совершив несколько головокружительных пируэтов, немедленно оказался в комнате.

– Посадку разрешаю! – удовлетворенно скомандовал старый пилот. – Лист был на удивление свеж, упруг и вызывающе красив, на фоне серого неба играя всеми оттенками золота и не имея ни единого изъяна в своем наряде.

– Что ж, коллега, значит выбрал ты жребий свой. Тут теперь и живи. – Старик осторожно вложил летуна в книгу и убрал её в шкаф на штатное место.

В это самое время в прихожей затренькал звонок. Хозяин никого не ждал и с интересом пошёл открывать. На пороге – почтальон Петровна. Странно: срок доставки пенсии ещё не настал, а ящики для газет и журналов висят между первым и вторым этажами. Петровна на своём участке знала всех, и её весьма уважали. Доброе лицо с искренней улыбкой, натруженные руки, лихо заломленная беретка над перманентно завитой челкой – она приносила людям, в основном, добрые вести.

– Привет, дорогой, как сам? Вот, телеграмма тебе, распишись. – добрая фея сунула Старику в руку продолговатый бланк и заторопилась по другим адресам – знаменитая сумка на ремне была, как обычно, полна.

Зрения вполне хватало, чтоб мгновенно прочесть крупные печатные буквы: «ПРИЕЗЖАЕМ КАНИКУЛЫ ПОЕЗД 6 НОЯБРЯ 1250 ЦЕЛУЕМ ЛЕНА МАРИШКА ВИТАЛИК».

– Погоди, Петровна, у меня для тебя «Алёнка» заначена! – закричал вмиг помолодевший Старик.

– Вот ещё, ухажер нашёлся, некогда мне, в другой раз! – раскатистый смех, отражаясь от крашеных стен, мячиком запрыгал вниз по лестнице вместе с лихой береткой.

7.

Лист с тех пор поселился в книге. Ему понравились тишина, тепло, уют и темень. Счет времени он потерял, хотя какое практические значение имеют все эти века и миги? Время измеряется жизнями: и галактика, и мотылёк живут одинаковый срок – ровно одну жизнь, только время течёт для всех по-разному.

Наконец-то он получил возможность удовлетворять свое неуёмное любопытство – буквам подвластны все знания, накопленные человечеством, и они радостно этим делились. В свою очередь, Лист рассказал им про то, что познал, испытал и пережил сам: солнечный свет, свежий ветер, прохладный дождь, птичий щебет, комариный писк. Поведал о своих страхах, наблюдениях и открытиях. Любознательность сослужила добрую службу, сделав его интересным собеседником. Ведь новые слушатели, в теории зная всё обо всём на свете, не имели счастья испытать ничего подобного на практике. Никогда не стесняйтесь своего любопытства!

А про полёт он стал забывать.

Эпилог

Марина, высокая стройная девушка, а не прежняя мелкая Маришка, бережно извлекла изящными пальцами хрупкий раритет из его ложа.

– Мам, смотри, какая прелесть! – яркий свет ударил по Листу, привыкшему к сумраку за долгое время. – Ведь именно эту книгу дед просил сохранить, когда его увозили в больницу, да? Что-то важное здесь для него было?

Внучка аккуратно переложила подсохшее тельце промеж других страниц и, подойдя ближе к окну, углубилась в чтение. Листья Дерева потянулись ей навстречу, стараясь получше рассмотреть через стекло происходящее внутри комнаты. Рыжий, в белых носочках, котёнок потерся об ноги, просясь на ручки. Нежданная слезинка упала на бумагу и мгновенно впиталась жадными до эмоций буквами.

В хрустальном небе крутили высший пилотаж очередные курсанты, вызывая гордость у своих родителей – Скворцов. На фонаре, недавно ослепшем после меткого выстрела юного хулигана с рогаткой, застыла Ворона, суровая и вечная, как горгулья Нотр-Дама. В гуще листвы, в самом укромном месте, плавно выгибаясь, неторопливо прятала свою кладку прекрасная Бабочка. В тени, сидя на лавочке и читая учебник по биохимии, качала детскую коляску немного уставшая Наташка. В далеких горах, гадая, пройдут враги мимо него или нет, сжимал в кулаке скользкую от крови «лимонку» с выдернутой чекой Санька. Жизнь продолжается!

А может быть, вся жизнь – это и есть полёт?

Андрей СТРОКОВ. Шампань Коблер

Рассказ

Посвящается первокурсникам 2023/2024 уч.г.

Пятигорского государственного университета