Журнал «Парус» №91, 2025 г.

В котором правители ждут машиаха.

И стадо народов их боги не смогут

Спасти из пучины кромешного мрака.

Но "малый остаток" составят другие,

Их Ангел сзывает от края до края,

Для самой последней земной литургии

В преддверии чаемом вечного Рая.

То Стан всех Святых и Возлюбленный Град,

Он новым ковчегом для верных спасенный!

И к встрече его будет звёздный парад

И звуки небес зазвучат во Вселенной…

2025 ? К Году Змеи

Олег ЩАЛПЕГИН

***

Бабье лето закончилось резко —

На Воздвиженье Креста.

Может, это – вот так – неспроста?

Солнца нет: золотая подвеска

Не нарушила днесь поста.

От Креста Солнце Правды взойдёт –

Небо солнца иного не ждёт.

27.09.2024

Владислав БУДАРИН

***

Ночь и такая вокруг тишина,

Словно безмолвьем объяло планету.

Белая улица насквозь видна

В тихо мерцающем призрачном свете.

В белом наряде кусты и поля,

В белом наряде пушистые ели,

Словно невеста оделась земля,

Даже заборы – и те побелели.

Город, отвыкший уже от торжеств,

Стал вдруг парадным и празднично-светлым.

Тихо слетают снежинки с небес,

В белое белым ложась неприметно.

Будто бы праздник на землю пришёл,

Самый заветный и самый красивый.

Господи, как же вокруг хорошо!

Жаль не об этом мы Бога просили.

Судовой журнал «Паруса»

Николай СМИРНОВ. Запись 26

Товарищи люди!

В Ярославле на вокзале пришлось часа три дожидаться автобуса. Вокзал отремонтирован, облицовка новая; в зале, где продают билеты на поезда дальнего следования – буфет. Я перед входом в углу стоял и доедал хлеб с мясом, что жена положила мне в дорогу. Потом походил и снова вернулся в этот угол – переложить деньги, получку, из брючного кармана – в пальто. Только я украдкой это сделал, как из зала ожидания подошел молодой паренек и быстро сказал: «Извините, у вас нет куска хлебушка?» Это было так жалобно, просительно и неожиданно, что я даже смутился: «Нет – нет у меня!» – Не успел добавить, что я уже всё съел…

Он быстро так же отошел и сел на своё место. Черненький, худощавый, в черной куртке, похожий на петеушника, как до недавних пор называли учеников профессионально-технических училищ.

Потом я перешел на второй этаж, где иконный киоск и платный зал ожидания. Там у буфета стояла низенькая старуха с коляской для мешка и сумкой в другой руке. Перед ней за столиком закусывали два молоденьких парня в синтетических, телогреечного образца куртках. Старуха смотрела на них и вдруг громко, на народ, заговорила:

– Взяли у меня деньги… Ты ему деньги мои передаешь… Чего глаза-то лупишь? Взял у меня 920 рублей! – И она несколько раз, чтобы все слышали, повторила: «Отдайте мне деньги!»

Пареньки отворачивались, допили из пластмассовых стаканчиков и ушли, старуха продолжала громко повторять: «Взяли деньги!». Потащилась, должно быть, за ними вниз, по мраморной лестнице. На последнем пролете, опершись о перила, стоял молодой милиционер. Он уже давно глядел на нее. Старуха в черном, побелевшем от носки пальто, в валенках, в одной галоше, спускалась с лестницы: уцелевшая галоша вздыхала, как мех. Повязана она была в белую шерстяную старинную шаль, из-под которой со спины выглядывал красный платочек; лицо было изумленным, с фиолетовыми подглазьями. За ней со ступеньки на ступеньку перепадала тележка с мешком. Остановилась перед милиционером и громко сказала:

– Милиционер, они взяли у меня деньги! – и стала продолжать: голос был такой, будто в нем отдавался не этот день вокзальный и не эта обстановка, а давняя какая-то затравленность и обида. Милиционер ей грубо сказал: «Не ори!» – не шевелясь и не меняя позы, всё так же привалившись к перилам.

Старуха спустилась в шум, гомон каменного ящика, побрела за знаемыми ей похитителями своих денег. У дверей, где торговали книжками и мороженым, сумасшедшая еще раз попыталась обратиться к суетящейся толпе: