Часть

особенности его виселицы…

Он рыдает тихо, без слез и трясётся.

Мы видим друг друга одновременно.

–Стой! Не подходи!

По идее надо ловить его, но где-то слышал, что при повешении, если резко прыгнуть, то

ломается шея, потому мешкаюсь, не зная как быть. Честно, растерялся я…

–Котл… Коля, стой! Нахуй тебе это надо?

–Просто уйди, не мешай, прошу! – голос его дрожит всё сильнее.

Я первый раз с таким сталкиваюсь и не знаю, что говорить в такие моменты.

–Слушай не…

–Заткнись и уябывай! Я знаю, ты хочешь, чтобы я здесь страдал и все вы этого хотите! Вам

всем насрать на все вокруг!-Коля рыдает всё сильнее.

–Коля. Ты не прав. Не делай этого. Твоя жизнь важнее этого дерьма. Я тебе клянусь! Фаха

получит ещё своё, я об этом позабочусь. Твоя жизнь важнее этих уродов. Выход есть от

сюда. Просто слезай, завтра сообщишь, что пытался повеситься и тебя через дурку

комиссуют!

У него текут слезы.

Он быстро крутит головой.

–У-уходи, прошу! Просто оставьте меня все…

Я продолжаю говорить. Прерывисто, сумбурно. По-моему, у меня тоже сыро на щеках, но

я не могу позволить себе прерваться.

–Тебя комиссуют, обещаю, ты вернешься домой! Домой, Коля! К маме, которая тебя

любит. К будущей жизни, работе, девушке, будущей жене, радостям, которые тебя ждут и

которые ты можешь проебать из-за каких-то уродов, у которых судьба уже решена! Коля, все временно. Все проходит и это тоже пройдет!

Он рыдает в голос, держится за ремень на шее.

– Коля, всё решим! Просто заяви, что ты хочешь повеситься, тебя увезут в дурку «по-восьмёре». Полежишь три положенные недели на обследовании, тебя комиссуют, и где-то через месяц ты дома! МЕСЯЦ, КОЛЯ! Подумай, всего один месяц и ты дома!…

…прости, не хочу дальше описывать. Диалог шёл в таком ключе, и в итоге я помог ему

слезть, умыться и отправил спать. В кубрик он не пошёл, а отправился спать в бытовку…

Жёсткий на самом деле момент. До сих пор странно, когда вспоминаю его…

Снова умываю лицо дрожащими руками, иду в кубрик и возле входа замечаю Филатова, что стоит на шухере по чьей-то указке.

Иду медленно мимо него к кровати, ни на кого не глядя.

Где-то в глубине темного помещения кого-то бьют, кто-то говорит по телефону, кто-то

пьёт водку. Слышны стоны, рыки, смех, мат, шёпот.

Рота дышит даже ночью.

Тяжело залезаю на шконку, влетаю в подушку.

После произошедшего в туалете, я вдруг, почувствовал, что медлить больше нельзя.

Пора действовать.

Уже утром, на перекличке, никто меня не услышит, когда дежурный назовет мою

фамилию.

Ведь меня там не будет.

8. «ЕСТЬ»

Утреннее построение.

Личный состав стоит. Долго, муторно, исступленно. Все нервничают, скоро уже и завтрак, а они ещё утреннюю проверку не прошли.

–Никто никуда не пойдет, пока вы, пидоры, не скажете мне, куда проебали N-ова. – с

улыбкой скандирует дежурный старлей.

По рядам проносится злобный шепот.

Никто не знает где я.

А я нахожусь в раю для солдата.

Пары, тепло, запахи… Камбузная кухня и я там готовлю еду для чуть более 700 голодных

солдат.