Шаг вперед – два назад

– Кстати, Эмилия, – с некоторым ехидством сказал я, – вы верхом ездить умеете?

– Не приходилось, – задумчиво ответила девушка после непродолжительного молчания.

– Видите ли, в чем дело, – стараясь быть серьезным, продолжил я. – Там, куда мы направляемся в обиходе гужевой транспорт. Автомобили большая редкость.

– Наверное, и водителей не так много? – усмехнулась Миля.

Я тотчас понял смысл сказанного и поспешил ее разочаровать, наверное, слишком поспешил…

– Ваш намек понял, сударыня, да только кто ж бабу (пардон) за руль пустит. Там понятия другие.

– Ваши понятия везде одинаковы, – раздраженно ответила Милька.

Ссориться с ней в мои планы не входило, и я стал думать, как сгладить наши отношения.

– А скажите, Эмилия, – как можно ласковее спросил я, – мы с вами вдвоем отправимся «на ту» сторону?

– Да, – хмуро буркнула она.

– Ну не сердитесь, душа моя, – снова проворковал я.

– Чего!? Душа твоя! – почти завопила она.

Вот разозлил девицу. Не хотел, а разозлил, впрочем, сама виновата.

– Эмилия. Ну чего вы злитесь? – уже нормальным голосом сказал я. – Вы же не рассказали мне нашу легенду. Кто мы такие? Откуда взялись? Кем друг другу приходимся? Вот выловят нас ваши коллеги, чекисты, и начнут задавать вопросы. Что будем плести? Или вы им свое удостоверение предъявите?

– Все узнаешь в свое время, – быстро сказала она, делая очередной вираж из-за глубокой выбоины на дороге.

– Сдается мне, что время пришло, – спокойно продолжил я.

– Тебе хорошо языком чесать, а мне надо машину вести. Мы и так уже опаздываем…

Следующий вопрос: «Куда это мы опаздываем?» уже был готов сорваться у меня с языка, но я сдержался и замолк. Боровский мы проехали, скорость, конечно, Милька снизила. Иначе как? Светофоры же. Хоть и невелик городок, но ведь не деревня, а объездные дороги… Да кому в это время нужны объездные дороги. Они лет через десять появятся и то не везде.

А наш москвич снова вылетел на тракт и несся по нему как кот, удирающий от собак. Правда за нами никто не гнался, а мне уже очень хотелось есть, да и по нужде не мешало бы выйти. Вот незадача… Но, словно прочитав мои мысли, еще не доезжая до станции Басаргина, Милька съехала на обочину вышла из машины и объявила.

– Девочки налево, мальчики направо.

Мне повторять не надо, я вышел из машины и направился направо, как мне и велено. «Налево у нас ведь только девочки ходят, – хмыкнул я мысленно. – Вот вернусь, поехидничаю по этому поводу». Вернувшись я, конечно, ехидничать не стал, а спокойно уселся на свое место. К станции подъехали через полчаса и уже смеркалось. Милька припарковалась почти рядом со зданием станции.

– Посиди пока, – быстро сказала она. – Никуда не уходи, я сейчас приду.

– Есть, мой командир, – ответил я.

Отсутствовала она не более десяти минут. Когда подошла, то сразу открыла багажник, вытащила оттуда объемистый тюк, упакованный в плотную бумагу, открыла дверцу с моей стороны и вручила тюк мне в руки.

– Выходи, – скомандовала она. – И забирай рюкзак с заднего сиденья.

Я забрал рюкзак, надел его на себя и взял в руки тюк. К моему удивлению, второй рюкзак надела на себя Милька.

– Иди за мной, – сказала она и зашагала впереди.

Я шел за ней и давился от смеха, потому что передо мной шел здоровый рюкзак на ножках. Наверное, он был не тяжелый, потому что Милька шагала довольно бодро. Мы вошли в здание станции, поднялись на второй этаж и вошли в служебную зону. Потом рюкзак на ножках остановился у двери, на которой мелом было написано 21. Дверь открылась и мы вошли.

Это была небольшая комната со столом и двумя кроватями. А еще возле стола стояли два стула, и в углу был шкаф. Обычный двухместный гостиничный номер, а может комната отдыха для работников подвижного состава, да неважно. Главное, есть, где переночевать. Милька сбросила на пол свой рюкзак, я последовал ее примеру, а тюк бросил на кровать, которую, таким образом, застолбил для себя.

– Распаковывай сверток, – сказала она, – там твоя одежда. Переодевайся и топай в станционный буфет, я тебя жду там. Давай, побыстрее…

Милька вышла, а я быстро распаковал тюк, в котором нашел вполне подходящие ботинки, на рифленой подошве, штаны, как у Мильки, клетчатую, фланелевую рубашку и штормовку. Переоделся за три минуты. Милька уже поставила на столик два стакана горячего чая, порезанную вареную колбасу и два куска хлеба. Я сглотнул слюну. Маловато для ужина, ну да ладно, потом еще раз в буфет сбегаю. Деньги пока есть, куда их беречь? На обратном пути Милька позвонит, куда надо, нас и накормят и до дома доставят. А как иначе? Чай не по своей воле в командировку поехал… За этими размышлениями я проглотил свою долю колбасы с хлебом и моментально покончил с чаем, не такой уж он был горячий. Милька дольше провозилась, ну для такой пигалицы это полноценный ужин.

– Ну вот, поужинали, пришло время обсудить наши дальнейшие действия, – сказала она.

Я скривился, услыхав «поужинали». «Если ты, дорогая, так будешь кормить своего будущего муже, то быстро снова в девках окажешься», – мысленно сказал я. Вслух-то ничего не сказал, не муж ведь. Мы поднялись в свой номер, который даже не удосужились закрыть, а ведь там был мой паспорт и рубль с мелочью… Впрочем, какие тут могли быть грабители.

– Запакуй свою одежду, завтра сдашь ее в камеру хранения.

Я добросовестно исполнил и это распоряжение. А что тут спорить, все продумано. Вот интересно, наши дальнейшие действия тоже продуманы и разложены по полочкам? Кто-то ведь занимался организацией этой экспедиции…

– Ну, сударыня рассказывайте дальнейший план наших действий. Только предупреждаю сразу: участвовать в похищении Веры Павловской и других противозаконных действиях я не буду.

– Послушай Макс, – спокойно сказала Милька, – как законопослушный гражданин своей страны, ты будешь делать все, что прикажет тебе партия и правительство. Ведь так? И не надо вставать в позу: «не буду участвовать в похищении». Да кто тебе доверит похищение? Ты слишком много о себе возомнил. От тебя требуется: пройти со мной временными порталами в 1921 год, то есть на пятьдесят лет назад, найти и показать мне Веру Александровну Павловскую. А затем, проводить меня назад, возможно вместе с Верой Павловской, возможно без нее. Вот такая у тебя простая задача.

Меня сначала разозлила, а потом восхитила эта наивная и нахальная речь. Некоторое время, лежа на своей кровати я молчал. Нельзя сказать, что за все время нашего пути я не думал о его цели. Но одно дело думать, а другое дело услышать и от кого? От пигалицы, которую в тире научили стрелять из пистолета и показали несколько приемов японской борьбы. А ведь я-то уже прошел огонь и воду в восемнадцатом году, отсидел почти полгода в кутузке в две тысячи в двадцатом, а теперь из меня пытается сделать сексота какая-то сопля?

– За марионетку меня держать изволите, сударыня? Делай, что сказано и не возникай? Кто тебе сказал, что я буду работать у вас сексотом? А может мне тебя показать Вере Павловской, а потом сложить в рюкзак то, что от тебя останется и доставить товарищу майору.

– Макс, – укоризненно сказала Милька, – почему ты решил, что я хочу сделать что-то плохое этой девушке? Вовсе даже нет. Мне поручили просто поговорить с ней, и если она отправиться с нами в наш мир, то это будет совершенно добровольно. Почему должно быть иначе? Ведь, насколько нам известно, она сражается с белыми бандами на нашей стороне.

– Просто поговорить? Знаю я вашу контору…

– Ну, расскажи, что ты знаешь о нашей конторе. Разве тебя плохо встретили год назад? А ведь твои художества тянут лет на десять строгого режима. Вместо этого тебе помогли восстановиться в нашем мире, и чем ты недоволен? И что от тебя требуется? Всего-то представить меня одной из твоих знакомых.

– Знаешь ли, Эмилия, однажды я представил одну из своих знакомых дочери полковника Сосновского. Знаешь, что из этого получилось?… А из этого и получились все те мои художества, которые по твоим словам тянут лет на десять строгого режима… И, кстати, полгода я уже отсидел в 2020 году, так что на будущее прошу учесть…

Тут Милька замолчала, мою биографию она, конечно, знала, но такой интерпретации событий явно от меня не ждала. Видно считала, что ей достался запуганный охламон, который будет исполнять все ее повеления и вилять хвостом, предано глядя в глаза. Однако, чем дольше Милька молчала, тем меньше мне нравилась ситуация. Если сейчас меня отправят домой, то она пойдет порталами с другим напарником и, рано или поздно, они Веру найдут, а я никак не смогу предупредить, что на нее объявлена охота…

– Ладно, не парься, – быстро сказал я ей, – провожу я тебя в двадцать первый год и Веру покажу и даже познакомлю, а там видно будет…

– Ну вот, другое дело. А то развел философию. Я не имею права раскрыть тебе суть операции, да и сама не все знаю, но в наш мир мы ее поведем только на добровольной основе, и это я знаю точно.

– А что она будет делать в нашем мире?

– Жить, – удивленно ответила Милька, – просто жить свободно и счастливо, как все советские люди.

– А… Ну, тогда ладно.

На этом наши разговоры прекратились, и мы стали укладываться спать. Милька улеглась на свою кровать в трико, а я разделся до трусов, не особо стесняясь. Фигурка у девицы нормальная, хоть и миниатюрная, но все пропорции соблюдены, машинально отметил я. Спать очень хотелось и глаза слипались. Но, как только выключили свет, сон пропал. В голову полезли мысли о завтрашнем путешествии… В двадцать первый год вели два пути. С Анной мы уходили от Милькиных коллег через изнаночный мир 2018 года, а обратно я шел, уже не заходя в изнаночные миры. Вообще с этими порталами ничего не ясно. Никогда не знаешь куда попадешь, только одно всегда неизменно: количество «пройденных» лет всегда кратно пятидесяти.