Гений и злодейство. 26 рассказов авторов мастер-курса Антона Чижа в честь 225-летия А. С. Пушкина

– Перешлите мне его вместе с номером, пожалуйста.

– Конечно. Больше у меня ничего нет… Для чего мне жить?

Елена уже собиралась уходить, но в коридоре её остановил взволнованный Зудкевич.

– Елена, ты должна это видеть!

В офисе Зудкевича Елена увидела на экране компьютера один из кадров записи с камер наблюдения, застывший на паузе.

– Это она. Она! – Зудкевич тыкал пальцем в одну из женщин в группе у рулетки.

Елена прищурилась на брюнетку в фиолетовом платье.

– Но…

– Фильтр-ры!!! – прорычал Зудкевич, вскинув скрюченные пальцы перед лицом Елены. – Я сначала тоже искал в толпе шатенку в сиреневом. Потом заметил, что наши игральные столы ярко-зелёные, а на записи они темнее. А кресла! Они у нас жёлтые, а тут почти оранжевые. Я фотографией раньше увлекался и вспомнил про поляризаторы. Только здесь работа хакерская, дистанционная. Смотри!

Он почти оттолкнул Елену и прижал на панели блестящий шарик мышки. Изображение на экране сильно побледнело. Столы стали изумрудными, кресла – жёлтыми, чёрные волосы – каштановыми, а фиолетовое платье – сиреневым.

– А ещё у неё меняется лицо, когда она переходит от стола к столу.

– А почему ты раньше не заметил? Ты уже сколько лет здесь работаешь?

– Я был в стрессе.

– Ну как там погода? Что это за фокус с фильтрами?

– Это вопрос к твоему эксперту. Можешь связаться с ним здесь. Я выйду.

Бедный Зудкевич не знал, что дело уже закрыли.

Оставшись одна, Елена проверила сообщения и увидела тревожную новость от мужа. Ему сообщили в музее, что коллекционер Виктор в больнице. Он чуть не умер от инфаркта. Неужели это как-то связано с картой? Здесь явно не хватало важного звена, но не переслушивать же показания работников отеля? Их слишком много. Она уже знает, что там есть. Она хочет знать, чего там нет… Стоп!

Елена схватила телефон.

– Зудкевич? Сколько в отеле номеров?

– Сто пятьдесят.

– Сколько горничных было здесь в тот день?

– Пятнадцать.

– И у меня пятнадцать показаний уборщиц. Той, что нашла Графа мёртвым, среди них нет. Которая из них должна была убирать его номер?

– Я так сразу и не скажу.

– Одна девушка думала, что это было поручено ей, но когда поднялся шум, решила, что ошиблась. Ник ещё был на посту. Вот чего мне не хватает в его показаниях.

Зудкевич опять повёл Елену по коридорам, и её вопрос застал охранника врасплох:

– Вы случайно не задремали той ночью, когда умер Граф? Нет? Тогда расскажите о приходе горничной в номер. С какой стороны она появилась?

Ник покачнулся и онемел. Елена тоже молчала. Этому трюку её научил муж: чтобы другие заговорили, иногда нужно помалкивать. Наконец, Ник опустил глаза.

– Я действительно… кхм… отвлёкся на минуту под утро. Меня разбудил стук горничной в дверь номера.

– Которой?

– Эту толстушку я не знаю. Она вошла, а потом как заорёт… и как побежит…

Но тут заорал сам Зудкевич:

– Вон из отеля! И чтоб ноги…

* * *

Похожий на книгу в кожаном переплёте искусственный анализатор, который сама Елена называла ИА, собрал вместе всё, что Елене удалось найти, – все описания, показания, аудио- и видеозаписи, – и выдал результат.

– Хм, – сказала Елена. – Так никакая она не Ольга, а особняк тот – бывший сиротский дом? План был попасть к Графу, заставить его перевести деньги якобы на благотворительность. Он должен был умереть, и орудие убийства – карта. Утром, услышав храп охранника, она вышла из номера. Почему просто не ушла? Есть версия?

ИА ответил голосом мужа:

– Есть. Дверь стукнула, охранник проснулся, и она притворилась, что пришла убирать.

– А во что она была одета?

– Не могу знать, но ходить по отелю она могла только в форме.

– Ладно, потом спросим. По лицу удалось установить личность?

– Подозреваемая гримасничала, но по строению лицевых костей можно узнать гражданку Лизавету Томскую из соцсетей. Есть адрес родителей.

– Знакомое имя, – сказала Елена.

– В 1933 году некая шулерка Лизавета Томская попала в «Городские ведомости», выиграв крупную сумму в карты и исчезнув.

– Интересные совпадения. Ровно сто лет назад. Можно дело заново открывать.

* * *

Ритуал уже начался, когда громкий стук в дверь и крики: «Полиция!» заставляют Маман сорваться с места и спрятать все атрибуты обратно в сундук. Однако, вместо того чтобы потушить свечи, она разбивает одну из ваз на полке, и комната наполняется дымом.

– Беги! – кричит тебе отец Томский.

В комнату врываются полицейские. Они зажимают носы в сладковатом дыму, но поздно. Ты знаешь, что они видят твоих неподвижных родителей, которые медленно растворяются в сером облаке. Вместо них перед глазами сильных мужчин появляются страшные лица, на собственных руках они видят кровь и застывают на месте от ужаса. Один вдруг падает, воя от страха, другой бьёт товарища по лицу и сам же кричит от боли. Это твой шанс. Ты устремляешься к задней двери. Вокруг шум и хаос, но перед тобой возникает чёрная женская фигура, у которой вместо лица уродливая маска с двумя круглыми стёклами. Её рука в перчатке хватает твоё запястье с неженской силой. Ты слышишь глухой голос:

– Лизавета Петровна, вы арестованы.