Гений и злодейство. 26 рассказов авторов мастер-курса Антона Чижа в честь 225-летия А. С. Пушкина

Крупные кругляши снотворного глотались с трудом, падали в раковину, не хотели раскусываться. Адриан всыпал их в рот прямо из пузырька, с ладошки жадно хлебая хлорную воду из-под крана. Когда пузырёк опустел, Адриан разогнул спину и не узнал себя в зеркале. На него смотрел кто-то тощий, осунувшийся, с сальной головой и заострившимся носом. Глаза провалились глубоко в болота глазниц и были чёрными от страха. Синие губы. Вздувшиеся вены на лбу. Таким он закончит игру.

Адриана повело, и он едва успел вцепиться в раковину. Тряхнул головой. Отражение в зеркале смазалось, лицо сделалось безротым, безносым. В зеркале уже был мертвец. И Адриан испугался. Ему вдруг так захотелось жить, что он ухватился за последнюю нить реальности и сунул пальцы в рот.

Не успевшие раствориться таблетки вышли с горькой рвотой.

Смартфон вспыхнул вопросом: «Ты вышел из игры?»

Прохоров вздрогнул, запинаясь о мебель, выбежал в коридор. Мертвецы потянулись за ним, дыша в затылок холодом и сжимая сердце. Умирать было страшно. Но Адриан придумал другой способ закончить игру.

* * *

– Ладно. Давайте по порядку. Ваши фамилия, имя, отчество, год рождения, – следователь второго отдела по расследованию особо важных дел о преступлениях прошлых лет СУ СКР по Рязанской области Иван Телепеньев открыл на компьютере шаблон протокола и приготовился печатать.

– Прохоров Адриан Аркадьевич, 1993 года рождения, – он старался успокоиться, не замечая, что покачивается на стуле.

– И вы утверждаете, что в 2015 году убили пятерых подростков.

– Верно.

– Катя Трюхина, Петя Курилкин, Ася Никитина, Даша Юркова, Лиза Аверина. Верно?

– Верно.

– Вы употребляли сегодня алкоголь, наркотические или психотропные вещества?

– Нет.

– Состоите на учёте или наблюдаетесь у психиатра?

– Нет. Почему вы…

– Дело в том, что этих подростков никто не убивал. Они покончили с собой.

Адриан засмеялся и посмотрел сквозь Ивана:

– Я им велел.

– Всё понятно. Семён, позови дежурного, пусть проводят гражданина домой.

– Стойте! – Адриан вцепился в столешницу, и Ваня жестом показал помощнику подождать. – Я был куратором группы смерти, в которой они состояли. Давал задания. Они выполняли. Я могу доказать. Я знаю, как они умерли.

– В прессе об этом писали, – Иван всё ещё сомневался в показаниях мужчины.

– Не писали. Об этом – нет. Я знаю больше. Ася Никитина – разбилась, упав с 15 этажа. Она сидела на перилах балкона, записывая видео. У неё было задание – наклониться как можно дальше, чтобы дух захватывало. Она сорвалась. Петя Курилкин умер от потери крови. Перерезал вены, нужно было глубоко, чтобы остались шрамы. Он присылал видео, но я велел резать глубже. Ещё глубже. Лиза Аверина наглоталась таблеток из маминой аптечки. Оставила записку, что не хочет жить уродиной. Её никто не пригласил на выпускной бал. Даша Юркова, бросил парень. Включила газ и дышала им, дышала. Говорила, что её тошнит и кружится голова, но я не мог считать задание выполненным. Велел дышать ещё.

Иван кивнул Семёну, и тот пулей вылетел из кабинета. Вернулся уже в сопровождении двух оперативников.

– Катя Трюхина. Катя… – Адриан закашлялся и облизал пересохшие губы. – Она мечтала стать художницей. А отец гнал её в мед. Ругал за тройки по биологии. Любил младшую сильнее. Девочке не хватало радости в жизни, и я предложил ей поиграть в «собачий кайф». На шее должен был остаться след от петли. И она постаралась…

– Вы знали этих детей лично?

– Знал. Проходил практику в их школах. Вёл математику, иногда информатику.

– Почему решили их убить?

Адриан замолчал. Он подбирал слова.

– Часто чувствуешь себя лохом? Я – всю жизнь. Ненавижу школу. Дети такие злые. Меня всегда считали чмом. Тряпкой. И в институте. А потом эта практика в школе. И я увидел их, таких же как я, брошенных, обиженных, презираемых. Я просто хотел им помочь. Выслушать, подставить плечо. Стать тем, кем не хотят быть их родители. Другом. Интернет чудесная вещь – там ты можешь быть кем захочешь. И я стал для них… богом. Они слушались меня. Боялись меня потерять. Выполняли любой приказ, только бы получить похвалу. Подпрыгивали за вкусняшкой всё выше. И мне стало интересно посмотреть, как далеко они готовы зайти ради меня. Кто-нибудь когда-нибудь умирал ради тебя? Умирал по твоему хотению? – Адриан показал раскрытую ладонь. – Пять. Человек.

– Почему вы остановились?

– За мной пришли. Коллеги твои. Опрашивали, собирали свидетельские показания. Вы подобрались так близко. А мама так хотела внуков…

– Почти десять лет прошло. Что вас заставило сдаться?

– Они, – улыбка разрезала лицо Адриана, глаза заблестели. – Они пришли за мной, понимаешь? Мертвецы. Пишут мне, зовут играть. Ходят за мной, шепчут, смеются. Убивают. Хочу, чтобы замолчали. Пусть они замолчат? Пусть замолчат.

Адриан накрыл уши ладонями и зажмурился.

Зажужжал принтер. Ваня достал лист протокола и протянул его Прохорову:

– С моих слов записано верно, мною прочитано, подпись. И вот на этом бланке ещё одну.

Адриан непослушной рукой нацарапал что требовалось.

– Отведите на экспертизу, – кивнул Иван оперативникам, поднимаясь с места и передавая протокол и согласие на обследование.

– Я не псих, слышишь? Я не сумасшедший! – кричал Адриан, когда его уводили двое.

– Дай-то бог, – вздохнул Иван, доставая телефон.

Семён с трудом дождался, когда захлопнется дверь:

– Фигасе, Андреич! За полгода до истечения срока давности.

Иван молча щурился в смартфон.

– И как? Цель оправдала средства?

Ваня глянул на листок с именами погибших детей:

– Да.

– Расскажешь?

– Нет.

Семён вздохнул и покачал головой.