Поверь в свою Звезду!

На тот момент, практически все женщины были хорошо осведомлены о проделках злобной «Агамировны», местного гинеколога, женщины деспотичной, грубой, ненавистно глядящей на все и на всех. Одним только взглядом она вселяла ужас и страх. Поговаривали, что неудавшаяся семейная жизнь, удаление груди, дали отпечаток в ее дальнейших действиях и сознании. Армянка по национальности, она ненавидела русских и казахов, с ненавистью не скрывая своих эмоций и срывая свою злость и несостоятельность на несчастных пациентках.

Очередь у двери операционного кабинета, предвещала какой-то негатив и недоверие к медику. Светлана Агамировна сделала все, чтобы навредить моему здоровью, операция практически производилась на живую, без обезболивающих средств. В течение долгих двадцати минут, грубо выражаясь, она ругала и оскорбляла всех женщин, на чем Свет стоит, угрожая мне наперед, вернуться к ней…

С возмущением недопонимая, зачем таких озлобленных людей, совершенно не соответствующих занимаемой должности, допускают до, столь ответственных постов, собираясь вернуться домой через день, я осталась в больнице, как и обещала «Агамировна», на целый месяц, всячески ругая себя при этом за безответственность и случайную связь.

По возвращению домой, мне хотелось спокойно продолжать свою обыденную жизнь.

Руслан ходил в нулевой класс, я помогала ему в учебе.

Но Виктор не мог забыть дорогу ко мне, периодически пытаясь наведываться. На мою критику по поводу его внешнего вида и состояния, иногда реагировал, пытаясь привести себя в порядок. Но приличной одежды у него никогда не было. Всюду виднелись дыры, а из обуви имелись только заношенные грязные тапочки. И в таком виде ему совершенно не стыдно было ходить по городу, не то, что в гости к женщине. Иногда мы общались, но разговор никогда не клеился, так как в круг его общения ранее входили лишь пьяницы, как и он сам, и неряшливые блудницы, среди которых речь всегда шла лишь о выпивке, драках, разборках. Я всячески пыталась ему объяснить о случайности нашего знакомства, что мы совершенно разные люди, но он не слышал меня и очень злился, давая понять, что «прибьет» любого, если такой появится в моей жизни.

Однажды, вернувшись с работы, мне предстояло выслушать на лестничной площадке соседку, жалующуюся на поведение Виктора, заявившегося в дом задолго до моего прихода, который буянил, пытаясь выломать нашу дверь, при этом скверно ругаясь. Недолго думая, мы вызвали наряд милиции, а скоро прибывшие ребята, скрутив бедолагу, забрали его с собой до утра, с предупреждением не повторять своих необдуманных действий. Я в свою очередь, написав заявление, навсегда избавилась от его «внимания».

Почему-то именно в тот момент, как-то усиленно взялась за чтение различного рода литературы. Очень любила читать о приключениях, а также произведения, из жанра – «страсть, шарм, влечение». С запоем читала «Марианну», «Катрин» и «Анжелику», и все это мне слишком нравилось. Хорошие книги были почти в дефиците, поэтому брав их по очереди друг у друга на работе, мы наспех перечитывали полюбившиеся тогда всем, «Королек, птичка певчая», «Поющие в терновнике», «Унесенные ветром» и так далее.

Мама с отцом преспокойно поживали на новом месте, в доме, находящемся в десяти минутах ходьбы от нас. Руслан практически безвылазно большую часть времени проводил там, а я, возвращаясь с работы, заходила навестить родителей, забирая своего забавного малыша домой. Он любил много рисовать, а играя, импровизировал, что-то бубня себе под нос. Игрушками была усыпана вся комната. Я в это время что-либо готовила на кухне. После ужина мы любили смотреть телевизор. Малыш очень бережно относился к своим вещам, и старательно убирал за собой все игрушки, аккуратно размещая их по своим местам. У нас всегда было чисто и уютно. Иногда, по его просьбе, я рассказывала свои жизненные истории, каким забавным малышом был он сам. Он слушал с интересом и очень внимательно.

Вспомнился случай, как однажды, еще только начинающий сидеть в подушках Руслан, взяв игрушку – погремушку, решил детально изучить ее содержимое. Вероятно, его интерес вызывал маленький дед мороз на пружинке. Он с усилием и усердием яростно колотил погремушкой обо все, что придется, пока не сломал ее. Довольный своим добившимся успехом, Руслан, очень внимательно заглянул вовнутрь, и не обнаружив там ничего интересного для себя, откинул игрушку прочь. Но наблюдать за этим занятием было смешно и забавно.

Близился мой тридцатилетний юбилей, на который я пригласила девчат с работы, родственников. Светлана с мужем и детьми на тот момент уехали на Север, на заработки. Вечер прошел не особо весело, так как все очень быстро разошлись по домам, мне вновь стало скучно и одиноко.

Близился август 91 года. После моего дня рождения мне привиделся вещий сон. Снилась наша Серебрянская самая большая и высокая гора, вся усыпанная ягодами, которые неприятной на вид, слизистой кроваво-квасной смесью, ручьями стекала с ее вершины. Выслушав содержание моего сна, мама как-то проницательно заголосила, при этом сплевывая и читая молитву. Она, разгадывая мой сон, сообщила, что скоро весь народ постигнет одна большая беда. Не хотелось в это верить, но я знала, сказанное ею, всегда сбывается.

Вскоре, 17 августа у сестры родился третий ребенок, Алешка, а через день Путч. Мы так и прозвали Леху – путчистом. Настали тревожные и беспокойные времена. А мы с Русланом, почти ежедневно забегали к сестре, навестить малыша и полюбоваться им. Лешу от души любили все. К осени их семье выделили трехкомнатную квартиру в новостройке. Я со своей стороны, как могла, старалась помочь в переезде, так как сестра была полностью загружена домашними делами.

Почему-то вдруг вспомнилась обида, на момент рождения Руслана, когда при всем дефиците, Шолпан принесла мне кусок колбасы, одновременно при этом обрадовав меня и расстроив. Ведь я на мгновение восприняла это с ее стороны, как внимание, но услышав: «ты должна мне три рубля», стало очень досадно и неприятно. Ну а в данной ситуации, я, конечно, поступила иначе. Предстояло накормить помогающих при переезде солдат-срочников, а также и всех остальных. Леша не сходил с рук сестры, поэтому принесенные мною кое-какие продукты, в том числе и колбаса, оказались очень кстати, только почему-то этого никто не заметил и не оценил, все было принято как в порядке вещей.

Сестра с семьей обустраивались на новом месте. Ну а у среднего брата к тому времени было уже шестеро детей.

Наш отец все чаще болел, иногда проходя курс лечения в стационарах.

Тем временем мама собиралась навестить своего старшего сына, отбывающего очередной срок на зоне. Она набирала продукты, словно готовилась кормить его чуть ли не месяц. На критику отца не реагировала, жалея непутевого бездельника, часто повторяя: «какой он у меня не счастливый».

Мы вместе с Русланом тоже однажды решили съездить и помочь маме везти тяжелый груз. Свиданку дали на три дня, но мы с сынишкой зашли лишь часа на два, мама осталась на дня три. Казалось, что брат, в действительности меняется и исправляется, подавая многообещающие надежды. Мамуля, покидая заведение, сильно плакала и страдала. Тем временем близился срок его освобождения, и отец, начиная нервничать, не однозначно переживал.

С начала нового учебного года я устроила Руслана в музыкальную школу, на отделение фортепьяно, купив у соседки инструмент за 800 рублей, деньги не малые по тому времени. Вечерами мы вместе с ним подбирали на слух различные мелодии, пели песни, иногда приводя в восторг своих соседей. Время шло, Руслан учился с желанием, уже хорошо наигрывая заданные по теме мелодии. В школе иногда проводили небольшие показательные выступления учеников и преподавателей, на которых я не всегда могла присутствовать, хотя сейчас мне кажется, что просто не вполне серьезно к этому относилась.

В горОНО работа шла ладно. Получив благодарность за успешную и активную деятельность, я продвигалась вперед, теперь уже работая бухгалтером материальной группы. Стала больше общаться с завхозами и учителями, а иногда и с теми, у кого сама когда-то сидела за партой. Но то были рабочие моменты. Не испытывая дискомфорта, мы общались в атмосфере взаимовежливости.

А в магазинах не было практически ничего, все распределялось по талонам, либо по месту работы. Меня назначили заняться делением товаров для работников народного образования всего города и района, раскладывая вещи и продукты по школам, детским садам и для сотрудников горОНО. При том дефиците, делить старалась поровну. Вот здесь и проявила свою истинную сущность наша заведующая, А.Н.Туембаева.

Обращаясь ко мне, находящейся в специально выделенном кабинете по учету товара, она попросила в приказном тоне оставить лично для нее кое-какие вещи и в определенном количестве. Та наглость меня поразила, это означало, что кому-то чего-то не хватит, но ее это совершенно не волновало. Я обратилась за советом к главному бухгалтеру, Акимхановой Газизе Тусупбековне, человеку грамотному, порядочному, обходительному, пользующейся большим уважением в коллективе, и просто хорошей знакомой моей мамы. Она вполне толково пояснила и объяснила, что лучше выполнить указания заведующей, не споря с ней. Я так и поступила, взяв себе на заметку неприятный инцидент. Время шло, к нам поступало все больше необходимых товаров, которые я все также продолжала делить… А к новому году, в паре с методистом по физической культуре, Зиной Кайгородовой, мы занялись распределением конфет на детские подарки. И здесь, изрядно «подзаправившаяся» Александра Накасымовна, дала волю своим амбициям… С ее разрешения, немного сладостей перепало и коллективу горОНО, которые были нам несколько признательны.

А с Зиной мы вполне сдружились. По весне вместе с ней и группой ребятишек, посещающих спортивную секцию, а также с Русланом и Женькой неоднократно ходили в турпоходы, далеко в горы. Всегда было очень весело и забавно. Уставшие, но довольные дети вновь просились в очередной поход. Вечерами Зина преподавала аэробику, где с удовольствием и от души занималась и я.

Близился юбилейный день рождения нашей заведующей, все сотрудники горОНО должны были присутствовать на праздновании ее торжества, отсутствие кого-либо означало попасть «в немилость», было чревато последствиями.

Не с особым желанием, но все пошли по особому случаю в дом, где нас вполне интеллигентно и галантно встречал спутник ее жизни, Геннадий. За столом чувствовалась напряженность, было совсем не весело, танцы и шутки, вообще не предусмотрены. Геннадий очень обходительно старался всем услужить, на правах единственного мужчины иногда обращался ко мне, стараясь ни как не выдать своего поведения. Я заметила, как именинница очень ревностно поглядывает за ним, при этом пытаясь держать на высоте свой статус. В ее взгляде в мою сторону чувствовался назревающий план, не предвещающий ничего приятного.

Среди коллег ходили негативные слухи, как в молодые годы Александра Накасымовна приухлестывала за еврейским пареньком красавцем, который, как и многие из его родственников, был не в здравом уме, что и передалось по наследству их дочери. Перешептываясь меж собой, коллеги излагали мысль, что заведующая таким образом наказана самой жизнью, за свой скверный характер и нечеловеческие отношения, всегда унижая достоинства любого из подчиненных.

Шло время, мы дружно работали, общаясь меж собой в отделе бухгалтерии, порой скромно отмечали дни рождения за чаем с тортом, рассказывали о своих проблемах, событиях. Я была довольна своей работой.

Иногда девчата подшучивали над участившим свои визиты в наш кабинет, Булатом А., учителем истории, человеке одиноком, но порядочном. Постоянно сватая заочно его ко мне, намекали о неоднозначной заинтересованности им моей персоной. Мне не совсем нравились те безобидные подколки в свой адрес, и я старалась избегать подобных разговоров, хотя лично к нему ни каких претензий не имела и отрицательных эмоций не испытывала. Просто не нравилась назойливость наших неугомонных женщин.

Однажды, к концу рабочего дня ко мне подошел работник УПК, Бигозинов, протягивая неверно оформленный Акт на списание. Каким образом он вообще занимал свою должность, для меня и других работников бухгалтерии было загадкой. Человек абсолютно безграмотный в ведении документации, не тактичный, безответственный, грубый и неопрятный. Он просто положил лист бумаги на стол, поставив меня перед фактом, мол, списывай и помалкивай. В мыслях я тогда еще подумала – «О, еще один подхалим-прислужник».

Вернув неправильный Акт, я пыталась объяснить его верное оформление. Но не став меня слушать, он тут же побежал с жалобой к заведующей. Было ощущение, что его, как марионетку целенаправленно наставили выполнить данное указание, а может я ошибалась, и все получилось само собой. Но, тем не менее, через минуту, вбежавшая к нам в отдел секретарь, сообщила, что меня срочно вызывает в кабинет Александра Накасымовна, и это впервые за четыре года безупречной работы. Она предупредила, что заведующая в очень плохом настроении. Бодро поднявшись, я подошла к кабинету, и, постучав, спокойно вошла. Шел январь 92 года.

Сидя с важным видом за длинным столом, начальница искоса и агрессивно взглянув в мою сторону, обратилась ко мне, как к ничтожеству, указывая не тактично пальцем:

– Ты, сядь, вон там!

Ее небрежный жест, словно указывал место бездомной собаке. Для меня это было конечно столько же оскорбительно, равно как я была в недоумении от ее недостойного поведения. Спокойно присев и пересилив эмоции, я спросила:

– Вызывали? И продолжила свой диалог – «А почему так грубо?!».

Что было потом! Изо рта заведующей полетели и слюни, и брань. Пользуясь тем, что мы наедине, она наконец-то решила морально меня раздавить и уничтожить. Не давая сказать ни слова, крича, она грозила мне увольнением, без всякого на то основания. Посыпались глупые и нелепые угрозы:

– Ты, ты сейчас вылетишь отсюда, я тебя уволю в пять секунд!

Слушать брань, далеко не воспитанной, на мой взгляд, и в совершенстве не соответствующей своей занимаемой должности начальницы, я просто не стала, а молча поднявшись, подалась к двери. Не ожидавшая от меня подобных действий, заведующая совсем потеряла самоконтроль, дурно ругаясь мне вслед. Теперь ее выступления и бесплатный цирк слышали все, находящиеся в приемной. А я, обернувшись, ответила:

– Не стоит утруждаться моим увольнением, я уволюсь сама и сейчас, а Вам, придется ответить за самоуправство и произвол!

Моих слез она уже не видела, и лишь вдогонку был слышен надрывающийся от крика ее вопль: «Ну-ка, немедленно вернись, слышишь ты, вернись!..».

Уже в течение последующих десяти минут в моей трудовой книжке появилась запись об увольнении. Весь коллектив забросил на время свою работу, не однозначно переживая за меня и последствия, бойко обсуждая и осуждая поведение Туембаевой А.Н. Но все они где-то в глубине души были и рады тому, что все таки нашелся хоть один человек из тысячи, который смог противостоять и поставить на место «тирана».

Главная бухгалтер в ужасе и переживаниях бегала между кабинетом заведующей и нашим отделом, так как, осознав свои действия и опасаясь последствий, Александра Накасымовна хотела через Акимханову Г.Т. уладить обстановку, мол, чего не бывает… Но было поздно.

Газиза Тусупбековна умоляла меня одуматься и остаться по причине назревающего громкого скандала. Да ей и самой, как человеку порядочному, хотелось решить проблему тихо и мирно, к тому же она переживала о предстоящем и сложном мне поиске подходящей работы, в столь тяжелые для всего народа времена. Но разговор был окончен, я была неумолима. Было задето самолюбие. Остаться, значит не уважать себя. Собрав вещи, я покинула здание горОНО, проклиная в душе заведующую, и ее подхалимов.

Тем временем, переживая, дома меня очень ждала мама, узнав обо всем, от позвонившей ей Газизы Тусупбековны.

В квартиру родителей я вошла эмоционально-возбужденной, со слегка припухшими глазами. Мама, сделав вид, что ничего не знает, нашла ко мне чуткий подход, и мы разговорились.

Я знала, что сказанные ею проклятия, обязательно сбываются. Просить ее об этом было практически невозможным, потому, как она не желала людям зла никогда. Но на что только не пойдет любящая мать, на что не отзовется любящее сердце!

…Я навсегда запомнила тот случай, когда боясь в одно мгновенье потерять меня, из-за выходки своего дурного сына, занесшего надо мной нож, она не выдержав и вознеся руки к небу, все же прокляла тогда своего первенца. Нет ничего хуже материнского проклятия. А я, находясь на грани истерики, причитала: «Мама, прокляни эту суку, прокляни!».

Вот и сейчас, глядя в мои глаза, она вновь взмолилась к небесам, с надеждой, что это хоть как-то успокоит меня.

Вернувшись в свою квартиру, я уже четко и уверенно приступила к письменному обращению к главе администрации нашего города, Л. Королевой, с жалобой на заведующую горОНО. Второе письмо было адресовано к тогда еще здравствующему прокурору района, т. Плешкову.

Следующий день в Администрации оказался не приемным, и секретарь наотрез отказалась запустить меня к главе города, тем более без предварительной записи. Но, увы, остановить меня и мои решительно настроенные действия было невозможно. Ответив секретарю, что именно меня и именно сейчас т. Королева примет непременно, я уверенным шагом прошла в большой кабинет, встретив недоуменный взгляд от моей самоуверенности, вполне интеллигентной, образованной и тактичной главы Администрации. Поставив ее в нелепое положение, я протянула свое заявление, настоятельно потребовав прочесть и принять необходимые меры.

Отложив все свои дела, глава города действительно принялась за изучение моего обращения в несколько листов, меняясь в лице, но стараясь при этом оставаться спокойной и рассудительной. Изучив все бумаги, она немедленно пригласила в кабинет юриста, объясняя ему ситуацию, и пообещав мне приложить все усилия по разрешению данного вопроса.