Последняя шутка Наполеона

– А тебя не смущало то, что кнопок на телефоне – больше, чем пальцев? Я уж не говорю про компьютер.

Она задумалась.

– Ну, не знаю. Я одним пальцем все нажимала. А ты мне дашь прокатиться на своей «Шкоде»?

– А чем ты будешь нажимать третью педаль?

– Этой сексуальной ногой.

Она положила маленькую ладонь ему на бедро и стиснула его пальчиками.

– Ты будешь держать меня на коленях, папа! А если я во что-нибудь врежусь, дашь мне по заднице. Тебе сколько лет?

– Тридцать восемь.

– Да уж не ври! Тридцатник тебе, не больше. Брось ты её!

– Кого?

– Сигарету брось!

Танька наблюдала, как её дочь умело целуется, как затем пытается расстегнуть на странном мужчине брюки, как тот, не допустив этого, на руках уносит её к машине. Ей, Таньке, было обидно. Она ведь знала, что Катька больше уж никогда не придёт сюда, на её могилу, не вспомнит даже о ней.

А чёрная «Шкода» уже покачивалась, не трогаясь с места. Она покачивалась не хуже, чем лет двенадцать назад, когда странного мужчину девушки называли красивым мальчиком. Много помнила эта «Шкода»! Вскоре её мотор заработал, после чего она дала старт и быстро ушла за пределы видимости навеки. За рулём, к счастью, была не Катя.

Часть вторая

Никогда не спорьте с Наполеоном

Глава первая

Внезапное и необъяснимое исчезновение удивительного таксиста вместе с его машиной обеих дам опечалило, но не сильно.

– Да хер бы с ним, – бодро стрекотала Наташа, уписывая за обе щёки жареную тушёнку и кабачок, который соседка – не тётя Маша, им принесла к обеду, – трахаться он, конечно, умеет, но как-то без огонька. Этот человек давно догорел. Не люблю таких! Мне бы помоложе да понаглее.

– Да уж куда наглее-то? – изумилась Рита, – ведь не успели приехать, а он тебе уже надоел!

– Да не надоел он! Просто я понимаю, что мы – не пара. Две догоревшие головешки.

Больше они никогда в своих разговорах к странному человеку на чёрной «Шкоде» не возвращались, кроме одного раза. Он, вероятно, также о них более не думал.

После обеда Рита слазила на чердак и скинула вниз дюжину корзин большого размера. Стали собирать яблоки. Сфинкс мешался. Пришлось опять его покормить.

– Он скоро у тебя лопнет, – скрипела из-за забора согбенная тётя Маша, – в этом сезоне яблочки хороши! А это подруга, что ли, твоя? Ты гляди, простудится босиком-то! До чего ж рыжая! Как лисица.

– Да, это моя подруга, – сказала Рита, – ваши обязанности на время перейдут к ней.

– Ну, и хорошо!

Опять недовольная, тётя Маша втащилась в дом и хлопнула дверью. Яблок набралось девять с половиной корзин, да две с половиной набралось слив. Таких слив – больших, сочных, сладких, Наташа ещё нигде никогда не видела. Рита называла их белыми.

– Они жёлтые, – возразила Наташа, опережая Сфинкса по скорости поедания некоммерческих экземпляров, то есть с гнилым бочком, – вкуснотища сказочная! Какие там абрикосы, какие персики!

– Да ты там хорошие уже жрёшь! – возмутилась Рита, звеня у яблони рукомойником, – чем я торговать буду, мать твою за ногу? Жри херовые!

Встал вопрос, на чём транспортировать урожай в Москву.

– Двенадцать корзин! – орала Наташа, – ты в электричку с ними попрёшься? Нужна большая машина! Универсал.

– Так я закажу такси с соответствующими параметрами.

– Вот дура! А торговать ты как будешь? Поставишь эти корзины на тротуар, чтоб менты сбежались? Тебе своя машина нужна!

– Своя так своя, – согласилась Рита. Поужинав, легли спать.

На рассвете Рита взялась за дело, благо что и водительские права, и деньги, и паспорт были с собой. Заказать такси, доехать до Серпухова, купить там в автосалоне двадцатилетний «Форд», оформить его и уже на нём примчаться обратно было для неё делом одного дня. Вернулась она почти уже ночью.

– Ура! У Наполеона теперь лошадка! – встретила её восторгом Наташа, выбежав из калитки, – какая миленькая!

– Какой, – уточнила Рита, распахнув дверь и ставя на землю ногу в голубой туфельке, – где ты, дура, видишь лошадку? Это ишак! Заезженный, старый, вредный. Впрочем, довольно мощный. До сотни рвёт за восемь секунд! Я на нём всех делала.

Бронзовая призёрка Олимпиады возликовала ещё сильнее.

– Серый ишак! Ишак Ходжи Насреддина! Дервиши, берегитесь! Нас теперь трое!

– Четверо. Ты опять забыла про Сфинкса. Его нельзя сбрасывать со счетов. Вот тебе мобильник!

Это была кнопочная «Нокиа». Но Наташа не огорчилась. Не раздосадовало её и то, что Рита, как выяснилось, забыла купить ей обувь. Двадцать минут они разгружали огромный универсальный багажник «Форда», таская в дом мешки с комбикормом, а также сумки с продуктами, средствами гигиены, напитками, сигаретами. Потом начали грузить фрукты. Чтоб все двенадцать корзин вместились, пришлось сложить заднее сиденье. Вымотались вконец. Сели покурить на крыльце. Наташа сказала, что тётя Маша к ней приставала с расспросами. Рита даже не стала интересоваться деталями. Она знала зеленоглазую сучку уже достаточно, чтобы вовсе не беспокоиться ни о чём. На ужин было спагетти с курицей.

– Ты когда приедешь назад? – спросила Наташа, быстро всё съев и расположившись спать на печи, чтобы окончательно войти в роль Марфушечки-душечки. Это ей удалось. На горе подушек, с торчащими из-под ватного одеяла кое-как вымытыми ногами она была колоритна. Рита, ещё сидевшая за столом, смотрела в окно, которое штурмовали ночные бабочки, и курила, пользуясь пепельницей Ивана Яковлевича.

– Не знаю. Я очень много потратила, сама видишь. Надо хоть что-нибудь заработать.

– А как теперь зарабатывают?

Этот вопрос так удивил Риту, что дым попал не туда, и она закашлялась.

– В смысле?

– Ну, ты ведь знаешь, что я отстала от жизни! Мне очень многое непонятно.

– Я ничего об этом не знаю. Ты, на мой взгляд, идёшь в ногу с веком ускоренного прогресса и гуманизма.

– О чём ты, Риточка, говоришь? Ведь мне уже сорок, а выгляжу я на тридцать! Значит, последние десять лет я не прожила.

– Я тебе завидую.

Погасив окурок, Рита ушла в комнату напротив и легла там. Поспать ей удалось сладко, хотя Наташа после полуночи пару раз выходила в сад, скрипя половицами. Она там гуляла вместе со Сфинксом.