Вдруг он тихо сказал:
– Нехорошо, Сюзанна, что у вас есть секреты от меня.
Она спросила:
– А что такое, Милый друг?
– Вы разве не помните, что вы обещали мне на этом самом месте в вечер бала?
– Нет.
– Советоваться со мной каждый раз, как будут просить вашей руки.
– Ну?
– Ну, ее просили.
– Кто же?
– Вы это сами знаете.
– Нет, клянусь вам.
– Вы прекрасно знаете. Этот фат маркиз де Казоль.
– Прежде всего, он не фат.
– Возможно. Но он глуп, разорен игрой, истощен кутежами. Нечего сказать, славная партия для вас, такой красивой, свежей и умной!
Она ответила, улыбаясь:
– Что вы имеете против него?
– Я? Ничего.
– Как – ничего? Он вовсе не такой, каким вы его изображаете.
– Полноте. Он дурак и интриган.
Она перестала смотреть в воду и повернулась к нему.
– Послушайте, что с вами?
Он произнес таким тоном, как будто у него вырвали из сердца тайну:
– Со мной?.. Со мной?.. Я ревную вас.
Она не особенно удивилась:
– Вы?
– Да, я.
– Вот тебе раз! Почему же это?
– Потому что я люблю вас, и вы прекрасно это знаете. Злая!
Тогда она сказала сурово:
– Вы с ума сошли, Милый друг!
Он продолжал:
– Да, я сумасшедший, я это знаю. Разве я смею признаваться в этом – я, женатый человек, вам, молодой девушке? Я больше чем сумасшедший, я преступник, низкий преступник. У меня нет никакой надежды, и от этой мысли я теряю рассудок. И когда при мне говорят, что вы выйдете замуж, на меня нападает такая безумная ярость, что я готов кого-нибудь убить. Вы должны простить меня, Сюзанна.
Он замолчал. Рыбы, которым они больше не бросали хлеба, замерли неподвижно, выстроившись почти в прямую линию, как английские солдаты[40 - …как английские солдаты – сравнение основано на красном цвете английских военных мундиров того времени.], и смотрели на склоненные лица этих двоих людей, переставших ими заниматься.
Молодая девушка ответила полупечальным-полувеселым тоном:
– Жаль, что вы женаты. Что делать? Этому не поможешь. Дело кончено!
Он стремительно повернулся к ней и спросил, почти касаясь своим лицом ее лица:
– Если бы я был свободен, вы вышли бы за меня замуж?
Она ответила искренне:
– Да, Милый друг, я вышла бы за вас замуж; вы мне нравитесь больше всех.
Он поднялся и прошептал:
– Благодарю… благодарю вас… Я умоляю вас, не давайте никому слова. Подождите еще немного. Я умоляю вас! Обещаете ли вы мне это?
Слегка смущенная, не понимая его намерений, она ответила:
– Да, обещаю.
Дю Руа бросил в воду весь кусок хлеба, который был у него в руке, и убежал не простившись, словно окончательно потеряв голову.
Все рыбы жадно набросились на этот ком мякиша, не смятый пальцами и потому плававший на поверхности воды, и стали рвать его на части своими прожорливыми ртами. Они утащили его на другой конец бассейна, волновались и кружились под ним, образовав как бы подвижную гроздь, живой, вертящийся цветок, брошенный венчиком в воду.
Сюзанна, удивленная, встревоженная, поднялась и медленно пошла назад. Журналиста уже не было.
Он вернулся домой очень спокойный и спросил Мадлену, которая писала письма:
– Ты пойдешь в пятницу обедать к Вальтерам? Я иду.
Она неуверенно ответила: