Наполеон и его женщины

В четыре часа молодой генерал, облачившись в мундир из толстой синей материи, который лишь он один в армии носил при температуре 35 градусов в тени, прибыл к жене генерала Вердье. Зенаб уже была там со своей матерью. Перед ними стояла горка пирожных с конфитюром из эвкалипта. Бонапарта девушка сразу же очаровала. Сказав ей несколько комплиментов и ласково поговорив с ее мамашей, он выпил чашку кофе и собрался уходить.

На пороге он шепнул госпоже Вердье:

– Пусть вечером ее приведут ко мне!

Очень довольная собой, генеральша передала приглашение Бонапарта египтянкам, которые громкими криками начали выражать свою радость…

– В этом следует видеть подарок неба, – сказала им хозяйка дома, – ибо генерал Бонапарт – самый великий человек на земле.

Зенаб и ее мать упали на колени, стали целовать коврик и, славя Аллаха, вернулись домой. С еще большим рвением они славили его через два часа, когда французский солдат принес Зенаб от главнокомандующего роскошный подарок – сундучок, набитый браслетами, колье, дорогими шарфами и замороженными фруктами…

Вечером, когда Бонапарт с нетерпением ждал молодую арабку, чьи красота и грациозность так очаровали его, госпоже Вердье в голову пришла нелепая мысль. Задумав сделать Зенаб еще более соблазнительной, она переодела ее в юную парижанку. «С помощью нескольких француженок, – пишет Марсель Дюпон, – она сменила ей прическу, прилепила шиньон, нарядила в длинное платье времен Директории, натянула на длинные загорелые ноги чулки с позолоченной нитью, надела на маленькие красивые ступни узкие атласные башмачки. Скованная в движениях, чувствуя себя не в своей тарелке, бедная Зенаб потеряла все свое очарование»

.

В десять часов вечера эту напомаженную куклу привели во дворец Эльфи-бея, где Бонапарт в халате готовился провести безумную ночь. Увидев ее, он застыл в остолбенении:

– Кто это? – спросил он.

Адъютант пояснил, что жена генерала Вердье сочла нужным придать маленькой Зенаб европейский вид. Бонапарт был крайне разочарован, и его чувственный порыв, который владел им в предвкушении экзотики, пропал…

Поняв, что он разочарован ею, девочка, которая считала за праздник этот день, когда ей суждено было потерять невинность, горько зарыдала. Видя искреннее горе ребенка, генерал сжалился.

– Ну же, прекрати плакать, – сказал он. – Раздевайся!

Он по-отечески помог ей снять платье, распустить волосы и стянуть чулки. Когда она осталась совершенно голой, он увидел самое прекрасное в мире тело…

Взяв ее на руки, он отнес ее на кровать и «положил руку на дельту», как образно выражались члены экспедиции с той врожденной склонностью к этому, которая столь характерна для выходцев из народа.

Девочка перестала плакать и застенчиво улыбнулась. Такое вежливое обращение наполнило ее простодушной радостью.

– Спасибо, генерал! – сказала она.

Польщенный Бонапарт стал работать на совесть, перейдя к более серьезным вещам, и Зенаб стала женщиной с восторженным выражением на лице. Как у ребенка, которому дали большую конфету…

Рано утром Бонапарт велел доставить маленькую Зенаб в дом ее отца с еще более богатыми подарками. Но этот роман не имел продолжения. Для того чтобы одновременно отомстить и Жозефине, и Англии, Наполеону нужно было нечто другое, нежели это дитя…

Тогда он вновь вспомнил о Полине Фурес и стал думать, как устроить встречу с ней.

Ему помог случай…

Жизнь в Каире начала входить в нормальное русло. Ежедневно открывались кафе, лавочки, бани, а в ноябре 1798 года все ожидали открытия одного заведения, которое хозяин хотел превратить в нечто похожее на знаменитый Тиволи, куда парижане приходили веселиться каждое воскресенье. Вот его краткое рекламное описание, опубликованное в газете «Египетский курьер»:

«Сад этот самый большой и самый красивый во всем Каире. В нем растут апельсиновые и лимонные деревья, а также другие растения, наполняющие воздух ароматом своих цветов. С помощью многих уже построенных колодцев с колесным приводом во всех уголках сада будет течь вода.

В доме будут все развлечения и удобства, которые только можно пожелать. Там будет читальный зал, где будут собраны редчайшие книги…

Наконец, в этом месте будет все, что может доставить удовольствие всем, кто сюда придет. Если в Париже есть Тиволи, Елисейские Поля и множество других прекрасных садов, надо, чтобы и в Каире тоже было место отдыха с помпезным названием, где можно было бы повеселиться. Кстати, это, возможно, привлечет в наше общество жителей страны и их женщин и, таким образом, исподволь привьет им французские привычки, вкусы и моды».

Торжественное открытие этого египетского Тиволи было назначено на 30 ноября. В тот день по указанию Бонапарта должен был состояться запуск монгольфьера.

В четыре часа аппарат, который, как было указано в напечатанных на арабском языке афишах, «летал с помощью средств, придуманных французами», поднялся в воздух над площадью Эсбекиек, к огромному удивлению египтян. После чего толпа направилась в Тиволи, где директор парка Даржевель, однокашник Бонапарта по училищу в Бриенне, ожидал гостей перед зарослями гигантского жасмина.

В несколько минут все аллеи заполнились посетителями, которые за каждым поворотом обнаруживали все новые и новые аттракционы, жонглеров, качели, деревянных лошадей, продавцов мороженого, оркестр, бильярдный зал, турецкий ресторан и т. и.

Бонапарт в сопровождении Жюно прибыл в шесть часов. Он полюбовался садами, поаплодировал акробатам и собрался уже было направиться к танцовщицам, как вдруг остановился как вкопанный и побледнел, глядя на какую-то молодую женщину, которая со смехом слезала с качелей.

Это была Полина Фурес.

Оставив Жюно, он устремился к ней и, поклонившись, произнес несколько достойных артиллериста комплиментов. Счастливая тем, что привлекла к себе внимание главнокомандующего, но пришедшая в крайнее смущение, молодая женщина пробормотала в ответ что-то невнятное. Бонапарт снова поклонился и поцеловал ей руку:

– Надеюсь, что мы снова увидимся, и в более уединенном месте, – сказал он ей, перед тем как проститься.

Простодушная Полина обрадовалась, не без основания считая, что эта встреча может послужить карьере мужа…

Утром следующего дня Бонапарт, занятый несколькими делами одновременно (а мы знаем, что он мог это делать), вызвал к себе Жюно и, диктуя ему записку к членам Института Египта, сказал:

– Ты помнишь гражданку Фурес? Я должен снова увидеть ее.

Затем, изложив основные направления плана реорганизации военных оркестров, продолжал:

– Ее муж сегодня утром отправился с колонной в дельту. Воспользуйся его отсутствием и сходи к ней.

Затем он набросал проект военной формы для мамелюков, призванных на флот, и в заключение сказал:

– Ты постарайся аккуратно намекнуть ей, что она мне нравится, и сделай так, чтобы она согласилась поужинать со мной.

Жюно обладал многими достоинствами, но особой тонкостью не отличался. Он пришел к Полине и, щелкнув каблуками, заговорил тоном, которым обычно читал обращения к солдатам:

– Гражданка! Я пришел от генерала Бонапарта. Вы ему нравитесь. И он хотел бы, чтобы вы стали его любовницей!..

Молодая женщина оцепенела. Глаза ее похолодели, она посмотрела на Жюно, но ничего не сказала. Такая очаровательная прямота пугала ее. Вот уже два дня она была готова отдаться Бонапарту, но теперь, после столь грубого предложения, она не решилась на это согласиться.

– Полковник, – сказала она, – идите и передайте генералу, что я люблю своего мужа и никогда ему не изменю!

Огорченный Жюно, пытаясь уладить дело, вздумал высмеять Фуреса. Он с усмешкой сравнил его с Бонапартом. В результате Полина указала ему на дверь…

Посрамленный адъютант вернулся во дворец Эльфи-бея и рассказал Бонапарту о состоявшемся разговоре.

Тот понял, что в качестве посланца любви выбрал не того человека.

Вечером того же дня он послал к Полине своего второго адъютанта, Дюрока. Дюрок был галантен, ловок, дипломатичен. Он начал с того, что выразил сожаление по поводу «печальной инициативы» солдафона, который посетил ее утром; затем, видя, что молодая женщина немного оттаяла, долго говорил ей о том восхищении, которое испытывал по отношению к ней генерал, и о том, что тому не терпится вновь увидеть ее…

Наконец, собираясь уже уходить, он поставил на ночной столик маленький ларчик:

– Генерал велел вручить вам вот это в память о вашей с ним встрече в Тиволи, – сказал он.

Едва он ушел, Красотка открыла ларчик и нашла в нем великолепный египетский браслет, украшенный бриллиантами и другими драгоценными камнями.