Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера

По аналогии с интерьером французского дворца мне хотелось сделать больше лепнины, в том числе на стенах, но из-за слабой квалификации вьетнамских рабочих, пришлось ограничиться гипсовой розеткой на потолке. Окно задрапировали плотной бордовой тканью и украсили позолоченными кистями и подхватами. На стенах, в золотых тяжелых рамках, повесили картины эпохи возрождения. Расчет делался на то, что вьетнамцы, любящие золото и роскошь, будут отмечать здесь узким кругом праздники в окружении всего этого великолепия.

С марокканским «випом» была другая песня. Его созданием лично руководил русский учредитель. На него опять нахлынули какие-то воспоминания, и он с невиданным энтузиазмом бросился созидать. Для начала, мы заказали специальный «п-образный» диван. Затем проехались по посудным лавкам в поиске аксессуаров, напоминающих арабские. В одном маленьком сувенирном магазине мы нашли настоящий марокканский светильник, сделанный из глины. Как он попал в наш городок из далекой Африки, осталось загадкой. Сложнее всего было объяснить вьетнамскому совладельцу, зачем в марокканском «випе» нужно окно в виде витража из цветных стекол. К моим причудам Хынг почти привык, но тут на всем настаивал пропитанный пивом русский собственник. Для полного погружения в культуру Северной Африки из Эмиратов привезли дорогущие кальяны. Это сейчас курение через водичку получило распространение в Европе и Азии. А тогда все было в новинку, тем более во Вьетнаме. Из дома я принес камбоджийские подушки ручной работы, которые остались от старых квартирантов. Расшитые цветными узорами на черно-красном фоне, они очень подходили под создаваемый стиль. Но жемчужиной нашей «VIP – room» был настоящий марокканский пуф, купленный на интернет-аукционе. Он был сделан из толстой верблюжьей кожи, а по всему периметру диковинной сидушки, красовалось золотое теснение в виде народных африканских мотивов.

Потихоньку ресторан оживал, наполняясь предметами интерьера. Я уже стал подумывать, что может быть идея с «фьюжен едальней» не такая уж и плохая. По крайней мере, такой солянки и смешения стилей точно нигде нет!

Сердце любого ресторана – это кухня. В наследство от предыдущих арендаторов нам достались жутко грязное и вонючее помещение, кишащее огромными тараканами. Из оборудования была только пара холодильников и четыре газовые печи с подставками для «вок». Ни одной нормальной плиты для приготовления европейской еды не было. Дело в том, что вся азиатская кухня, включая некоторые супы, готовится на воке (традиционной китайской сковороде с круглым дном). По-хорошему, нужно было купить конвекционную печь, жарочную поверхность, подовую печь, электромясорубку, кофемашину, и еще много чего. Но эти атрибуты хорошего ресторана стоили очень дорого, да и работали на электричестве, а во Вьетнаме это непозволительная роскошь. Во-первых, потому что электроэнергия стоила дороже, чем в России. Во-вторых, потому что, свет постоянно выключали. Чтобы избежать этих проблем, абсолютно все заведения покупали электрогенераторы, которые работали на бензине, что тоже удовольствие не из дешевых.

Еще одно нерадостное наблюдение расстроило меня. Как только я заводил разговор о новых расходах владельцы начинали напрягаться. Оказывается, деньги, которые они планировали на открытие ресторана, уже закончились.

Почему же так получилось? Выяснилось, что пару месяцев назад, во время очередной пьянки, от избытка чувств и средств, приятели решили «что-нибудь замутить». В связи с тем, что фантазия у них была небогатая, они свой выбор остановили на ресторане. Русский партнер, видимо, мыслил киношными стереотипами, где у каждого уважающего себя гангстера есть свой ресторан, а вьетнамский совладелец был в плену почти такого же штампа, только в его варианте – каждый уважающий себя чиновник должен иметь свой ресторан. Бизнес-план естественно не составлялся. Ни штат, ни фонд заработной платы не обсуждался. Русский обещал все профинансировать, вьетнамец пообещал помочь с формальностями. И всё! Сколько все это может стоить, никто не считал и не обсуждал. За основу была взята сумма двадцать тысяч долларов. Предполагалось, что сразу после открытия, заведение пойдет «в плюс». Отрыли фирму на родственника вьетнамца, купили машину. Стали искать место для ресторана. По предварительной договоренности руководить всем должен был родной племянник вьетнамского совладельца. Но в какой-то момент русская сторона настояла, чтобы взяли меня. Помещение им, что называется «впарили», убеждая, что ресторан готов к работе на сто процентов. В принципе, если бы это было вьетнамское заведение, то возможно всего бы хватило, включая голубые облезлые стены. Но русский хозяин был, как и все мы, тщеславен и под спиртовыми парами решил открыть в Вунг Тау, что-то особенное.

Мне было отчетливо ясно, что так дальше работать нельзя. Я решил откровенно поговорить с владельцами бизнеса и объявить им свое видение ситуации. Нужно было набирать штат, учить поваров и официантов, ну и, как-то выкручиваться с оборудованием. А это все деньги и немалые.

Надо отметить, что, по большому счету, хозяева бизнеса были людьми хорошими. Если не брать в расчет русское пьянство и вьетнамскую жадность, то владельцы были люди вменяемые, и с ними можно было договориться. Для меня главное качество человека, с которым ты работаешь, это возможность прийти к единому знаменателю. Если нет, то заставить делать что-то вместе, не могут никакие деньги.

Русский босс был яркой неординарной личностью с интересной биографией. Он воевал в Чечне, был в плену. Закончил МИИТ. Уж не знаю почему, но долгое время жил в Китае, где работал в международной логистической компании. Последнее время зарабатывал тем, что ездил в какие-то опасные экспедиции в Африку. Там он скупал алмазы и вез их в Эмираты, где делали их огранку. Затем сбывал камни в Юго-Восточной Азии, возможно через Хынга и его друзей. По пьяни он показывал мне горстку бриллиантов и рассказал, что его ищет «De Beers». Парень был дерзкий и щедрый. Каждый месяц, втайне от вьетнамского партнера, он давал мне денег, чтоб я, пока ресторан не откроется и не «раскрутится», имел дополнительные средства на жизнь. Две вещи вызывали во мне беспокойство. Первое – это его беспробудное пьянство. Пил он в большинстве своем пиво но, когда переходил к крепким напиткам, становился неуправляемым. Изредка, я успевал поймать его трезвым, и в эти минуты он казался мне очень милым и рассудительным человеком. Второе – это ненормальная любовь к матери. При нем нельзя было вслух произносить слово «мать». Ему казалось, что окружающие плохо говорят или думают именно о его матери. Как-то, я стал свидетелем его нервного срыва на этой почве. Во время очередной пьянки, люди незнакомые с особенностями восприятия этой темы, случайно затронули проблему материнства и ответственности детей за родителей. В какой-то момент, на моего ресторанного начальника, нахлынули чувства и воспоминания. Он в своей манере закрыл лицо руками и, после минутного молчания, громко произнес:

– Скоро приедет моя мама, и если вдруг с ней здесь что-нибудь случиться я вас всех «порешу». Понятно?

Не было никакой причинно-следственной связи между собравшимися и пребыванием его мамы во Вьетнаме. Никто не собирался её встречать, никто не собирался оказывать ей какие-либо услуги. Но в мозгу моего босса, атакованного психоактивным действием этилового спирта, всё было по-другому. Говорил он на полном серьезе. Правдоподобности его словам и помыслам придавало загоревшееся красным пламенем лицо и окровавленные белки глаз.

Обезумевший в мгновение ока, босс подходил к каждому сидящему за стойкой бара и лично справлялся, насколько его поняли. Когда очередь дошла до меня, я решил не испытывать судьбу и отведя глаза в сторону, спокойно произнес: «Всё понял. Если случится, порешишь.». А вот мой сосед, то ли прослушал смысл опроса, то ли решил поартачится. На произнесенную в пятый раз фразу: «Ты понял?», он бесцеремонно ответил: «Не понял. И что?». Без всякой прелюдии и предварительного разбирательства, шеф заорал: «Убью!», и залепил «обидчику его матери» между глаз, одним ударом делая нашу компанию на человека меньше. Несмотря на то, что после нокаута мой сосед не помышлял не то, что спорить, но и шевелиться, хозяин фьюжен-ресторана бросился его душить. Кое-как, мы оторвали потенциального убийцу от потенциального трупа. Все это меня немного потрясло, но за время работы в баре я насмотрелся таких случаев и почти привык, что по пьяни людей просто «клинит». Тем более, что смертельных случаев в нашем комьюнити зарегистрировано не было. Потасовки заканчивались максимум выбитыми зубами и поломанными носами.

Вьетнамский совладелец тоже представлял собой своеобразную персону. У него получилось сделать карьеру от учителя русского языка, до заместителя иммиграционного департамента. Хынг родился и вырос в небольшом городке на севере Вьетнама. Проявив усердие в изучении русского языка, он добился права обучения в Советском Союзе. Во время учебы начал коммерческую деятельность, приторговывая советскими вещами. В то время все от холодильников до мотоциклов везлось во Вьетнам из СССР. Окончив институт в Минске, его направили работать в школу учителем русского языка.

После 1975 года, когда американцы ушли из Вьетнама, компартия решила расправиться со всеми, кто помогал агрессору. В первую очередь пострадали южане. Начались чистки, аресты и гонения. В результате, все руководящие должности на юге заняли северяне. Мало кто знает, но во Вьетнаме жители севера жутко не любят южан, а южане в свою очередь просто ненавидят северян. Масло в огонь вражды подлило сотрудничество жителей юга с американцами.

После войны Вьетнам начал полномасштабное сотрудничество с Советским Союзом, который так помог вьетнамцам одержать победу. Нужны были работники со знанием русского и поэтому, из года в год, с севера на юг приезжали специалисты, которые обучались в «союзе». В числе этих переселенцев приехал и Хынг. Наверное ему помогли какие-то родственники, без этого не бывает, но это не умоляет его достоинств.

Прошли годы и теперь, абсолютно все руководящие посты в полиции, налоговой, таможне, ну и конечно в компартии, занимают северяне.

Как и все вьетнамцы, Хынг был жутко жадный и страшно экономный. Это чувство распространялось не только на свои деньги, но и чужие. Видя, как русский партнер каждый день выкидывает пачки денег, он ахал и охал, хватаясь за сердце.

На срочном совещании я объяснил боссам ситуацию, в которую мы попали и размер возможных расходов. Предоставил выкладки и краткий бизнес план. В качестве компромисса с оборудованием, я предложил купить две бытовые газовые плитки с четырьмя конфорками и духовкой. Всё остальное предлагалось оставить на потом. Так как финансировала все русская сторона, решение было за любителем пива, который на удивление быстро со всем согласился, под стоны вьетнамского сокамерника. Теперь, можно было спокойно работать. Я дал объявление о наборе персонала.

Квалифицированных поваров и официантов в Вунг Тау было не найти. Точнее сказать поваров и официантов было море, но все они были «заточены» под азиатскую кухню. Я решил, что нужно набрать человек сто, начать учить их, а потом в процессе обучения выбрать лучших. Обращения в рекрутинговые агентства результата не дали. Там подход был такой – вы нам дайте денег, а мы вам кого-нибудь найдем, а если не подойдет, то опять дайте денег и опять кого-нибудь найдем. Азиаты не могут удержаться от соблазна обмануть белого человека. Если даже профессиональная гордость восстает против наглого «кидалова», то внутренний инстинкт, сродный с инстинктом самосохранения, оказывает верх. Я решил делать все сам без посредников, тогда можно было надеяться на нормальный результат.

Напечатав объявление на вьетнамском языке о наборе персонала в европейский ресторан, я пошел в народ. За два дня мною было роздано более трехсот объявлений. Главным местом распространения я выбрал продуктовый рынок. Уж куда куда, а сюда, вьетнамцы ездят каждый день, как на работу.

На протяжении многих веков в Азии сложилась традиция ежедневно посещать рынок. Может быть, это было продиктовано тем, что здесь очень жарко и продукты быстро пропадают, а может потому, что люди привыкли каждый день есть все только свежее. Причем здесь, в отличие от России, совершенно нормально купить двести грамм мяса или маленький кусочек курицы. Вьетнамцы не понимают, зачем нужно покупать несколько килограмм мяса, если на следующий день можно пойти на базар и купить столько, сколько тебе надо. И это касается не только блюд из мяса или рыбы. Я помню, как местные женщины подняли меня на смех, когда узнали, что я сварил рис и поставил его в холодильник, чтоб доесть на следующий день.

Вообще я считаю, что людям, которые хотят посмотреть настоящую Азию, в первую очередь, нужно показывать продуктовый рынок. Вьетнамский базар – это что-то особенное. Наверно в других странах мне просто не представлялось возможным узнать получше это место со всех сторон. И только во Вьетнаме, я мог ежедневно изучать обычаи и нравы, покупающих и продающих со всех сторон.

Первое, что бросается в глаза или правильнее сказать, втыкается в нос – это жуткая вонь на подходе к рынку. Многие европейцы не могут пройти этот первый рубеж и убегают с рвотными позывами. Дело в том, что перед входом на рынок продается множество рыбы и морепродуктов, которые тут же потрошатся и разделываются. Обрезки бросают рядом, оставляя их гнить при тридцатиградусной жаре. По окончании торговли, это место, конечно убирают, но едкий вонючий запах с каждым днем въедается в асфальт и его уже не убрать никакими средствами. Если ты в состоянии проскочить завесу из вони, то тебя встречает приятный запах лимонного сарго, толченого чеснока и базилика. При входе в рынок продается огромное количество зелени. Вьетнамцы ежедневно потребляют много растительной пищи, которая прекрасно растет в здешнем климате. Я как-то посчитал, что круглый год продается пять видов салата, три разновидности базилика, шесть сортов лука, ну и, конечно, петрушка, кинза, укроп, мята. И это только то, что я знаю, а в продаже присутствует еще десяток неизвестных мне травянистых растений, которые они используют в пище. По мере продвижения дальше, ты опять сталкиваешься с запахами. Они не столь ужасны, но все равно не очень приятны. Начинаются мясные и рыбные ряды. Дело в том, что рынок находится в огромном бетонном помещении, которое не продувается и искусственно не вентилируется. Как следствие – все запахи концентрируются внутри. Если снаружи плюс тридцать пять, то внутри плюс тридцать. Можете представить себе эту душиловку. После мясных рядов идут фрукты и овощи. Здесь уже можно дышать.

На рынке закупаются в основном местные женщины. Большинство из них одеты в пижамы и шлепки. У меня сложилось впечатление, что встав в пять утра, прямо из постели, они не переодеваясь, едут на базар. Попадаются и мужчины. Частенько это интеллигент в очках с козлиной бородкой. В руке обязательно список, который написала его эмансипированная супруга, не желающая тратить время на поход за продуктами. Но такие типажи редкость.

Как и везде – рынок центр новостей и сплетней. И поэтому я решил, что лучшего места для набора персонала мне не найти.

Вьетнамцы, привыкшие к тому, что на базаре им постоянно раздают какие-то листовки, увидев белого мужчину с пачкой объявлений, немного оторопели. Как правило, под такую «раздачу» подряжается вьетнамская молодежь, которая не хочет ходить на работу и довольствуется копеечным вознаграждением за несколько часов работы. Обычно это парни в облезлых черных джинсах с крашеными волосами. Вьетнамцам, как и всем азиатам, очень хочется быть похожими на европейцев и поэтому, некоторые из них, чтобы обратить на себя внимание и выделится из серой массы, красят волосы. Но в Азии у всех толстый, черный волос. Покрасить такую шевелюру сложно и поэтому, обычно, вместо блондинов получаются азиаты с темно-рыжими или темно-бордовыми волосами. Смотрится это все ужасно на фоне желтого среднестатистического лица. Именно такие персонажи раздают на базаре листовки или проводят рекламные акции с бесплатной раздачей кофе или шампуня. А тут я «белый», в белой майке и светлых шортах. Мимо меня не прошла ни одна женщина. Все с нескрываемой радостью брали у меня бумажки, ожидая в тексте объявления чего-то особенного.

За два дня моей работы в качестве промоутера, ресторан нашел более ста потенциальных работников. Телефон администратора «разрывался». Люди хотели у нас работать.

Первый раз с проблемой кадров я столкнулся, работая на берегу в баре. Вьетнамцы устроены удивительным образом. Как только они что-то узнали или чему-то научились, они сразу начинают искать новую работу в надежде на светлое будущее. А если вдруг, им пообещали чуть больше денег, то мгновенно покидают прежнее место. Поэтому я старался приглашать на работу русских, зная, что они не сбегут при первой возможности.

Последний раз, я взял двух девушек из Москвы на должность барменов. Одна из них работала менеджером в сети «Шварцвальд», но решила убежать от московской суеты куда-нибудь подальше. Звали ее Маша. Вторая – Лена, долгое время работала в Египте, администратором на серф-станции, но ненадолго вернулась в столицу и застряла. Девушки откликнулись на мое объявление на сайте wind.ru и, после недолгой переписки, приехали в Вунг Тау.

Вьетнам, что называется, их «не принял». С первых минут пребывания на земле вьетов, начались сплошные неприятности. Потерялся багаж, заболели, обокрали их гостиничный номер. Апогеем стало ночное нападение. В два часа ночи, закрыв бар, девушки направились домой. По дороге в гостиницу к ним пристали местные наркоманы. По вьетнамским улицам мало кто передвигается пешком. Местные ездят на мотиках, туристы на такси. Но мои работницы решили сэкономить, и не думая о безопасности, везде передвигались пешком. Вначале нападавшие просто угрожали ножом, но потом, видя, что девушки отдавать сумочки не хотят, нанесли несколько колотых ран. Честно говоря, если бы такое количество происшествий случилось со мной, то я бы давно покинул эту неприветливую страну. Но не тут-то было. Девушки сменили отель, купили нужных таблеток, и чтобы обезопасить своё передвижение, решили научиться кататься на мотике. По фатальной случайности, не было никого рядом, кто бы мог внятно объяснить девушкам что-то дельное о процессе управления мотобайком. Маша села за руль, включила первую передачу, крутанула ручку газа и, пролетев двадцать метров, врезалась в столб. Мотик раскололся на две части, а девушка сломала два ребра, ногу, получила серьезную травму головы. Когда я примчался к месту аварии, Машу уже заносили в скорую. В тот день ни одна больница Вунг Тау её не приняла. Вьетнамцы боялись брать на себя ответственность, а русские врачи, работающие в совместном предприятии, даже разговаривать не захотели, несмотря на то, что имели прекрасное оборудование и специалистов. Пришлось везти в Сайгон. Там в госпитале «Чарой» Машу прооперировали, но выставили огромный счет, который девушка не могла оплатить. И только, вмешательство генерального консула решило все проблемы.

Уже третий месяц Маша маялась без дела, путешествуя по городу на костылях. Нога не заживала, а денег для возвращения на родину не было. Я предложил ей заняться обучением персонала нашего ресторана. Она, с нескрываемой радостью, согласилась.

Мебель сделали, помещение покрасили, персонал был в процессе обучения. Теперь предстояла борьба за правильное меню.

Приехала мама русского совладельца. Это была милая добрая женщина, умеющая прекрасно готовить. Все было в ней замечательно, кроме одного, она и близко не представляла специфику работы кухни в ресторане. В принципе и у меня тоже не было опыта такого рода, но с первых дней я засел за книги, скаченные в интернете, и уже через месяц приблизительно понимал, что и как надо делать. С большим энтузиазмом Ирина Петровна (так звали маму русского совладельца) взялась за обучение поваров и написание конечного меню. Главная ошибка её занятий была в том, что вместо четкой рецептуры и правил приготовления, она фонтанировала идеями о том, как и что, можно заменить, если чего-то нет. Лозунг, он же девиз: «Я могу сделать что угодно из того, что есть в холодильнике», нам не подходил. Такой вариант хорош для дома, но когда человек приходит в ресторан и заказывает конкретное блюдо, ему не объяснишь, почему вместо курицы в салат положили колбасу. Я уже молчу про то, что у вьетнамских поваров начинали закипать мозги, от отсутствия какой-либо конкретики. Для азиатов вообще многое странно в европейской кухне. Например, они очень долго не могли вместить, как жарятся котлеты. Для них было не понятно, зачем поджаривать котлету с одной стороны, чтобы потом перевернуть на другую. Логичнее сразу бросить все в кипящее масло, обжаривая сразу со всех сторон. И это только один момент, а таких моментов ежедневно всплывало множество. Всё нужно было показывать, всё нужно было объяснять. Добавьте к этому каждый день по пять новых блюд, да еще с возможными вариациями. Повара и официанты были в шоке в отличие от русского босса, который читая меню проваливался в воспоминания семейных блюд своего детства и отрочества. Я не перечил и не вмешивался, в надежде, что рано или поздно здравый рассудок восторжествует, но время шло. На одном из занятий с поварами я не выдержал:

– Ирина Петровна, вам не кажется, что у нас слишком большое меню и вьетнамцы не в состоянии его выучить, – произнес я, понимая, что могу поплатиться своим здоровьем, за недружественный жест-протест против мамы босса.

– Георгий, а вы ненужное уберите, – услышал я совершенно логичный ответ.

– Хорошо, осталось только придумать, как это сделать и главное, как объяснить это вашему сыну.

Ряды «помощников» открытия ресторана пополнялись. Приехала подруга русского совладельца. Я терялся в догадках, как может выглядеть девушка вечно пьяного и временами очень нервного человека. Представлялось два варианта: пьющая разведенка или отставшая от тура «группи рокерша». Но, вопреки моим прогнозам, это оказалась манерная русская девушка, живущая в Шанхае (там они познакомились), с ровными ногами и красивыми карими глазами. На вид, ей было чуть больше тридцати. Она была хорошо одета и образована, знала китайский. Работала модельером-технологом в компании по пошиву спортивной одежды. По всему было видно, что надежда перевоспитать пьющего бойфренда её еще не покинула. Тот, в свою очередь, при ней вел себя смирно. Наблюдая за «модельершей» и «охотником за бриллиантами» я понял, в чем секрет их союза. Есть две модели отношений, в первой доминирует мужчина, во второй доминирует женщина. Других вариантов нет. Кто-то должен быть главным, кто-то подчиненным – это закон. Если оба «доминанты», то ничего хорошего из этого не выходит, как было в наших отношениях с Аленой. «Разноименные заряды притягиваются, одноименные отталкиваются» – физика седьмой класс. В данном случае, несмотря на внешнюю крутость и брутальность мужчины, доминировала женщина. Шеф этого, то ли не осознавал, то ли просто мирился с этим положением. Его девушка умело поддакивала и подкидывала идеи, направляя своего избранника в нужное русло, чтобы в конце концов, он сам сознательно принял требуемое решение.

С приездом подруги наметилась положительная динамика. Босс подуспокоился и стал меньше пить.

Гостья из Шанхая похвалила меня за интерьер и экстерьер ресторана и, после недолгих размышлений, тоже захотела внести свою лепту в общее дело. На повестке дня был один важный, и до сих пор нерешенный, вопрос – меню. Обнаружив на местном рынке огромный выбор морепродуктов, она полезла в интернет с диким желанием всех нас удивить. К блюдам первого варианта присоединился еще десяток. В попытке перещеголять друг друга, мама и невестка предлагали все более и более изысканные яства. Наметилось около тридцати только основных блюд, плюс десяток супов и десяток салатов. Это притом, что про десерты они видимо забыли. Столько наименований еды ни повара, ни официанты запомнить не могли. Причем, никому почему-то в голову не приходило, что нужно ежедневно покупать огромное количество продуктов, чтобы содержать такое меню.

Мнение директора заведения никого не интересовало. С первого дня я был сторонником минимального количества блюд. Моё твердое убеждение заключалось в том, что лучше сделать несколько позиций, но довести их до «абсолюта». При таком варианте одни плюсы. Готовить два-три основных блюда можно научить любого вьетнамского повара, а при проблемах, легко заменить на нового «шефа». Продуктов нужно минимум, значит держать их можно всегда свежими. Главное, нужна «фишка», то ради чего человек приедет к нам.

В подтверждение своей теории я прочитал статью о ресторане «Burger & Lobster» в Лондоне. Там, в меню, было всего два блюда и это не мешало не только забивать ресторан до отказа, но и открыть по франшизе 12 ресторанов в семи странах мира.

Я попытался поговорить с изрядно протрезвевшим начальником, но разговор не получился. Видимо, в его организме не хватало дневной нормы алкоголя, от чего нервная система не получала «успокоения».

– Твоя задача слушать и совсем соглашаться, – процедил он сквозь зубы, – не зли меня.

– Все понял, – ответил я традиционно.

После этого разговора стало понятно, что моя работа в ресторане долго не продлится, и уход – лишь вопрос времени. Как говорил Ходжа Насреддин: «Кто-нибудь из нас троих обязательно умрет – или эмир, или ишак, или я!». Первым, с таким подходом, должен был умереть ресторан!

Чтобы хоть как-то ослабить ежедневный прирост блюд в меню, я попытался переключить внимание подруги русского учредителя на униформу официанток, про которую почему-то тоже все забыли. Это была «её тема», и она, схватив в охапку любимого, помчалась по всем лавкам, продающим материал, в поисках нужного цвета и текстуры. Через несколько дней нам представили очень красивую форму для персонала «Черного кота». На стройных молодых вьетнамских девушках прекрасно смотрелись темно-бордовые узкие юбки и белые приталенные блузки. Для законченности ансамбля, на шею каждой официантки предлагалось повязать шелковый платок с изображением маленьких кошечек. Издалека наши работницы были похожи на стюардесс авиакомпании «Вьетнам Кошка Эйрлайнс», только без пиджачков.

Из ста человек, пришедших устраиваться к нам на работу, до конца занятий дотянули только двадцать, из которых мы отобрали пять официанток и двух барменов. Предпочтение отдавалось красивым, знающим английский, девушкам. Шеф поваром стала немолодая женщина, которая до этого готовила для австралийской семьи. В помощь ей выделили двух способных поварят. Посудомойку и уборщицу найти не составило труда.

Приближалось торжественное открытие ресторана. Хынг долго определял дату в соответствии с лунным календарем, который так почитают все вьетнамцы. Я настоял, чтоб перед открытием, мы в закрытом режиме, поработали хотя бы несколько часов и обслужили пяток столиков, за которыми будут сидеть наши знакомые. Таким образом, по моему мнению, наш персонал должен был сдать своеобразный экзамен.

За неделю до открытия, мы пригласили друзей. Среди воображаемых клиентов был русский инвестор с подругой и Хынг с племянником.

В общей сложности, персоналу ресторана предстояло обслужить пять столиков.