Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера

– Знаешь, как будет по-вьетнамски «Черный кот»? – начал я.

– Ты продолжаешь учить вьетнамский? Молодец! Папа живет здесь уже пять лет и ни слова не знает! Ну и как?

– «Кон мяу ден».

– А у вьетнамцев есть разделение на кота и кошку? А то в английском, что кошка, что кот одинаково, – продолжила лингвистическую тему Наташа.

– По-вьетнамски кот – «мяу дык», а кошка – «мяу кай». В отношении английского варианта точно не знаю, но по-моему австралы называют кота – «he-cat».

– Понятно, – произнесла Наташа, и о чем-то задумалась.

– А ты знаешь, меня тут чуть не убили, причем два раза. Один раз пьяный русский учредос, а второй раз вьеты.

– Да ты чего? – оживилась ночная собутыльница.

– Первый раз на открытии, но тут мало чего интересного, а второй раз в День Поминовения Усопших.

– Это когда они деньги жгут?

– Да. Представь, выхожу из нашего ресторана, а под деревом сидит вьет, из соседней кофейни, и жжет фальшивые доллары. Огонь палит бедное деревце, а ему хоть бы хны. Я начинаю возмущаться. Так мол и так, чего ты сволочь делаешь? Зачем дерево портишь? И действительно, отошел бы на пять метров к дороге и никому бы не мешал. Он не обращает на меня внимание, хотя я на ломаном вьетнамском объяснил ему, что: «палить дерево нехорошо, дереву больно». Короче, результат переговоров – «ноль». Вьет продолжает жечь деньги. Тогда я аккуратно решил эту урну передвинуть ногой подальше от дерева, но случайно повалил ее набок. И что ты думаешь, сделал этот молодой наглец?

– Что?

– Он, как заорет благим матом на своем языке, и как зафутболит урну с горящими деньгами ногой так, что она покатилась на дорогу. Естественно на этот ор обернулись люди из соседней кафешки. И что они увидели? Стоит чужеземец, урна с пеплом из денег валяется на дороге, а молодой вьет криком объясняет, что это я ударил урну, выражая ненависть к местным усопшим.

– А зачем они вообще жгут деньги?

– Вьетнамцы считают, что сжигая деньги, они отправляют их в потусторонний мир, своим предкам, а взамен духи помогают живущим обрести материальные блага. Если ты заметила, на каждом углу здесь продают фальшивые деньги. Причем на стодолларовых купюрах вместо строчки: «Соединенные Штаты Америки», по-английски написано «Банк Загробного Мира». Каждый месяц они делают такую процедуру, но тот день был особенный.

– И что дальше?

– А дальше народ, видя, как пришлый человек оскверняет их обряд, решили меня убить, ну или по крайней мере избить. Вся эта подвыпившая толпа ломанулась ко мне с какими-то палками и стульями в руках. Объяснять им, что я ни в чем не виноват не было времени. Единственно верное решение было скрыться в здании ресторана. Но и двери ресторана их не остановили. Люди орали, визжали, напирая друг на друга с диким желанием первым стукнуть меня по «тыковке».

– Вообще-то такое поведение не типично для вьетнамцев.

– Согласен. Обычно, они не разобравшись, никого не бьют, тем более иностранца. У них всегда присутствует прелюдия, а уж после начинают «мочить», причем сразу на поражение. Возможно, что-то такое проорал этот молодой сжигатель деревьев, а может, после того, как они увидели, что я трусливо убегаю, решили, что «белый» сделал что-то не подобающее. Благо, именно в этот момент приехал Хынг. Видя людскую толпу с палками, он сразу что-то крикнул так, что все замерли. Возможно исход решило еще и то, что в этот момент он был в форме. Думаю, ты видела, что работники эмигрейшен ходят в форме, похожей на военную, а у него должность то ли полковника, то ли генерала. Уж не знаю, что там ему обо мне рассказывали, но он сразу определил главных соискателей на мое тело и взяв из бара две бутылки русской водки, отправился в соседнее заведение с группой товарищей, улаживать международный конфликт.

– И чем все закончилось?

– Да ничем. Через час вернулся Хынг и сказал мне, чтобы я больше так не делал. Попытки объяснить, как все случилось, успехом не увенчались. Верить мне он, видимо, не собирался. Возвращаясь домой, я обнаружил, что колеса на моем мотике порезаны. На этом месть «соседей» закончилась.

Опять возникла пауза.

– Ну что, давай еще выпьем? – предложила Наташа.

– Давай, только «Мартини» уже теплый.

– Да и хрен с ним.

Мы выпили еще, потом еще, пока бутылка не опустела.

– А у тебя были за это время женщины?

– Да нет. Времени не было, – соврал я.

Времени было море, а вот с женщинами сплошные проблемы.

– Предупреждаю, я очень ревнивая, – произнесла ночная посетительница смотровой площадки, и приблизилась ко мне на неприличное расстояние. Я, забыв про свое обещание убрать эту женщину из своей жизни, подался навстречу, сократив расстояние между нашими губами до нуля.

После близости на маяке, наши встречи стали ежедневными. Днем моя новая пассия купалась и загорала с сыном, а ночью, когда ребенок засыпал, а ресторан закрывался, мы встречались и наслаждались тем коротким отрезком времени, оставшимся до отъезда Наташи.

Несмотря на то, что после двенадцати ночи в Вунг Тау мало что работало, мы умудрялись найти себе развлечения, заканчивая ночной променад посещением одного и того же отеля, иногда оставаясь там до утра. Ко мне домой Наташа ехать отказывалась, потому как в моем кондоминиуме жили несколько работников ее папы.

Наши отношения протекали так спокойно, что идею расстаться с ней я выкинул из головы. Прошла неделя. У меня сложилось впечатление, что у Наташи есть какой-то план или, точнее сказать, романтический список, который нужно обязательно выполнить. Возможно в нем было: «вместе встретить рассвет», «полюбоваться закатом», «получить в подарок 101 розу», «искупаться ночью голышом», и так далее. Очень искусно она подводила меня к выполнению этих пунктов. Я делал вид, что ничего не замечаю, предлагая еще более изощренные романтические фортели. Один раз, купив двести роз, я украсил номер лепестками, рассыпав их абсолютно везде, не зная, что вьетнамские розы, возможно искусственно подкрашенные, пачкают все, включая простыни и наволочки. Не удержавшись, мы бухнулись на кровать, украсив постельное белье и свою одежду розовыми пятнами.

Если не брать в расчет романтическую обязаловку, то проводить время с Наташей было очень приятно. Изредка она включала «строгую мамочку», но после того, как я ее одергивал, превращалась в милую, удивительно заботливую и добрую девушку. Первый раз, за последние два года я пребывал в прекрасном расположении духа, но как это всегда бывает все хорошее рано или поздно заканчивается.

Очередной раз, встретившись с Наташей, я заметил, что она приехала на встречу совершенно без настроения.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– У меня завтра самолет.

– Что так быстро?

– Да, прошел уже месяц.

Возникла пауза.

– Гера, я хочу тебя предупредить, очень может быть эта встреча последняя. Очень может быть, я приеду сюда с кем-нибудь другим. Ты должен быть готов к любому развитию событий.

– А то, что ты приедешь сюда через полгода или год, одна с сыном, и мы будем месяц любить друг друга, такой вариант не рассматривается?

– Ты женат, поиграешься и вернешься к жене, а мне нужно замуж выходить, мне нужна здоровая семья.

Конечно, она была права. У нас был типичный курортный роман, при котором люди встречаются у моря, проводят какое-то время вместе, а потом разъезжаются в разные стороны. Но от осознания этого мне было не легче. Десять-пятнадцать лет назад я мечтал бы о таком варианте отношений, но теперь я возможно поумнел и стал нуждаться в спутнице жизни.

– Хорошо. Я все понял, – расстроенный и подавленный молвил я.

– А теперь давай, последний день проведем на полную катушку, и поедем в отель до утра! – произнесла моя временная, как выяснилось, подруга, обрадовавшись, что я почти спокойно воспринял эту информацию.

– Нет, Наташа, сегодня ничего не будет, больше ничего не будет! – произнес я, чувствуя как слезы, подступают к глазам.

Желания продолжать разговор дальше не было и я, сев на мотик помчался навстречу океанскому ветру от очередной истязательницы моего сердца. Ситуация повторилась «как под копирку», только теперь я уезжал с запахом жженой резины от Наташи. Что там случилось, меня мало интересовало. Возможно, вышел на контакт ее бывший, с которым она рассталась перед поездкой, а может, отдохнув, «миллионерская дочь» стала готова к новым поискам второй половины. Все ищут варианты и эта молодая женщина не была исключением.

Слезы застилали глаза, но вместо того, чтобы остановиться и успокоиться, я прибавил газу. В момент душевного кризиса многие делают непростительные ошибки, за которые, потом расплачиваются очень долго. Я не был исключением и, поддаваясь внутреннему порыву, что «жизнь говно» пролетел на бешеной скорости городскую набережную, вплотную приблизившись к небольшому серпантину. За сто метров до опасного поворота навстречу мне вдруг, выскочило несколько мотоциклов. Причем, понял я это только по звуку, потому как ехали они с выключенными фарами.

Знакомые рассказывали о сообществе «безумных максов», которые, накурившись, гоняли по округе без света и тормозов. Один раз мне показалось, что я видел их по дороге на маяк. Несколько молодых парней, без шлемов, на полуразобранных мотоциклах с диким ревом пронеслись мимо меня. Но, тогда они ехали со мной в одну сторону, да и узкая извилистая дорога не давала им разогнаться. Теперь же искатели острых ощущений летели навстречу мне. Среагировать на двоих из них у меня получилось, но с третьим все же произошел контакт. Я услышал резкий щелчок-удар, как будто по мне выпустили крупнокалиберную пулю, которая без усилий прорезала тело моего мотика. Удержать равновесие не получилось. Вместе с моим двухколесным другом я юзом полетел к краю дороги.