Ткачи

Старый Баумерт. Кто сочинил эту песню?

Иегер. А этого никто не знает. Ну-ка послушайте. (Читает. Разбирает, как ученик, делает неверные ударения, но читает с неподдельным искренним чувством. В голосе слышны и отчаяние, и горе, и негодование.)

Есть суд неправый, подлый суд
Для бедняков родной долины –
Без приговора здесь убьют
Или замучат без причины.
Здесь враг глумится над душой,
А мы молчим лишь терпеливо,
И только слышен вздох порой –
Свидетель горя молчаливый.

Старый Баумерт (захваченный словами песни, взбудораженный до глубины души, несколько раз с трудом удерживается, чтобы не прервать Иегера. Не владея более собой, он обращается к своей жене и бормочет сквозь смех и слезы). Застенок здесь для пыток… Правду тот говорит, кто написал это… Сама можешь засвидетельствовать… Как это?.. Здесь вздохам… как бишь… здесь вздохам тяжким счета нет…

Иегер. Здесь горьких слез избыток.

Старый Баумерт. Ты знаешь ведь, сколько мы каждый день вздыхаем – и за работой, и за отдыхом.

Иегер (в то время как Анзорге, бросив работу, застыл, глубоко потрясенный, а старушка Баумерт и Берта несколько раз утирают глаза, продолжает читать).

Здесь Дрейсигер – палач и князь –
Царит средь бедности унылой,
Один ликует, веселясь
Над нашей жалкою могилой.
Так будьте прокляты, злодеи!

Старый Баумерт (дрожа от ярости, топает ногой). Да, так будьте ж прокляты, злодеи!!!

Иегер (читает).

Пока проклятья мы лишь шлем,
Но час придет – и ваши шеи
Веревкой с петлей обовьем.

Анзорге. Так-так – веревкой с петлей обовьем.

Старый Баумерт (угрожающе сжимает кулак). Вы жрете пищу бедняков.

Иегер (читает).

Напрасны стоны и моленья,
Напрасны жалобы врагам.
«Не хочешь – так умри ж в мученьи», –
Ответ голодным беднякам.

Старый Баумерт. Как? Как это там написано? Здесь и стонами и моленьями не помочь? Каждое слово… каждое слово… все верно, как есть. Здесь и слезами не помочь.

Анзорге. Вот так-так, ну-ну! Тут уж ничем не поможешь.

Иегер (читает).

Взгляните же на их страданья,
Взгляните же на их нужду,
И если нет в вас состраданья –
Не здесь вам место, а в аду.
Да, состраданья! Это чувство
Не знает сытый господин,
Ему понятно лишь искусство
Драть десять шкур с рабочих спин.

Старый Баумерт (вскакивает в порыве бешенства). Все верно. Вот стою я, Роберт Баумерт, мастер в Кашбахе. Кто посмеет про меня что-нибудь сказать? Я всю свою жизнь был честным человеком, а посмотрите на меня! Что мне с того? На что я похож? Что они из меня сделали?.. Застенок… застенок здесь для пыток. (Протягивает свои руки.) Вот полюбуйтесь: кожа да кости. Вы плуты все! Все плуты, без изъятья! (Падает на стул, плача от отчаяния и злобы.)

Анзорге (швыряет корзину в угол, подымается и, дрожа всем телом от ярости, бормочет). И это должно перемениться, говорю я, – теперь, сейчас же. Мы больше не хотим терпеть! Мы не станем больше терпеть, будь что будет!

Действие третье

Действующие лица

Бекер.

Мориц Иегер.

Старый Баумерт.

Вельцель, кабатчик.

Фрау Вельцель, его жена.

Анна Вельцель, его дочь.

Коммивояжер (разъезжающий приказчик).

Виганд, столяр.

Хорниг, тряпичник.

Крестьянин.

Кутче, жандарм.

Молодые и старые ткачи.

Просторная комната в корчме в Петерсвальдау. Посреди комнаты толстый деревянный столб, который поддерживает потолок и к которому приделан широкий круглый стол. Немного правее столба, в задней стене, входная дверь. Через нее видны просторные сени, где хранятся бочки и разные принадлежности пивоварения. В комнате, направо от двери, – стойка и деревянная перегородка высотой в человеческий рост с полками для посуды; за нею стенной шкаф, в шкафу ряды бутылок с водкой. Между перегородкой и шкафом небольшое пространство для хозяина. Перед стойкой стол, покрытый пестрой скатертью. Над столом висит не лишенная изящества лампа; вокруг стола – плетеные стулья. На правой стене дверь с надписью: «Винница», ведущая на «чистую половину». Направо, ближе к авансцене, тикают часы на подставке. На заднем плане, направо от входной двери, стол с бутылками и стаканами. Дальше в углу большая изразцовая печь. На левой стене три небольших окна; под ними, вдоль стены, длинная скамья. Перед скамьей под каждым окном со большому деревянному столу, обращенному своей короткой стороной к стене. Вдоль длинных сторон этих столов стоят скамейки со спинками, вдоль коротких сторон, обращенных внутрь комнаты, по одному деревянному стулу. Стены оштукатурены в синий цвет; на них развешены объявления и пестрые олеографии. В числе последних портрет Фридриха Вильгельма IV.

Шольц Вельцель (добродушный великан лет 50 или более) стоит за стойкой и наливает пиво из бочки в кружку.

Фрау Вельцель гладит у печки. Это видная, чисто одетая женщина; на вид ей еще нет 35-ти лет.