Туманная тишь

– Да пожалуйста, – кивнул я равнодушно. – Что еще известно обо всем этом деле?

– Мало чего, – пожала плечами Мила и жестом пригласила меня пойти обратно. – Сплошные загадки. Там и по времени нет стыковок, и по обстоятельствам. Я в первый раз вижу такое. Если интересно, могу пригласить завтра в 6-е отделение полиции по Октябрьскому району, там я расскажу подробнее.

– Я приду.

– Хорошо. А сейчас делаем вид, что я тебе рассказывала все те странности, которые ты узнаешь завтра.

Лунный встретил нас спокойным молчанием. Все это время он, по всей видимости, занимался тем, что раскладывал креветки концентрическими окружностями по тарелкам.

Поймав наши недоуменные взгляды, он улыбнулся и налил всем по полной кружке пива.

– Все равно раньше завтрашнего дня нам ничего нового не узнать, – сказал он. – Так что теперь давайте отрываться.

Глава 3,5 потому что короткая

Поздним вечером я дошел-таки до этой двери. Я стоял перед ней, но не был твердо уверен в том, что мне следует ее открывать. Огромная, замшелая дверь, крепок сбитая из дубовых досок и окованная по периметру железом, сильно заржавевшим от времени. Прямо под огромной кованой ручкой зияла невероятных размеров замочная скважина, но ключа у меня не было. Я толкнул дверь плечом, но она не подалась. Разумеется. Я потянул ручку на себя, но дверь по-прежнему не шелохнулась.

И все же мне жизненно необходимо было ее открыть. Я не знал, зачем, не представлял себе как, но точно был уверен в том, что есть за ней что-то, что даст мне ключ к великой тайне.

Вариантов было опробовано великое множество, но все безрезультатно. И вдруг дверь распахнулась, да так, что я едва не упал на бурую жухлую траву. Там была пустота. Просто высохший осенний луг. Из благоухающего цветами и травой июня я перенесся в сонный сентябрь, отчаянно отдающий яблоками и мокрыми дубовыми листьями.

На этом лугу не было ничего, кроме одинокого высохшего дерева, вздымавшего к небу свои черные руки-ветви. И пока я рассматривал его, мне стало невыносимо страшно.

Через луг навстречу шла какая-то странная фигура. У нее было лицо мальчика, но вместо тела я отчетливо видел набор каких-то связанных вместе палок.

В воздухе зазвенела непонятная и жуткая атональная музыка, и в ее звуках явно слышался чей-то заунывный и скорбный плач.

Прямо передо мной появилось в воздухе лицо. Просто лицо, не привязанное ни к чему – не было ни шеи, ни волос, ни головы как таковой вообще. Оно хотело что-то сказать, но вместо этого смогло произнести только несвязный набор страшных и невероятных звуков.

В безотчетном животном ужасе я попытался ударить его, но внезапно осознал, что мои руки связаны тонкими нитками, покрытыми какой-то черной липкой жидкостью.

С неба посыпались виноградного цвета капли, покрывая все вокруг лиловыми мокрыми пятнами.

Я хотел кричать от страха, но не мог даже открыть рта.

И вдруг все кончилось. Я понял, что смотрю на потолок спальни в моей квартире, залитой синим полумраком короткой июньской ночи.

Клянусь, это был не сон. Видение – возможно, галлюцинация – да, но только не сон. Все было настолько осязаемо и реально, что не оставляло сомнений – я подсмотрел что-то, не предназначенное для моих глаз. Или наоборот, это было какое-то зашифрованное сообщение только для меня.

Я прошел на кухню, открыл дверь на балкон и закурил. Меня трясло и колотило, и сигарета предательски тряслась в пальцах, разбрасывая пепел по столу.

Да, мы ввязались в такое дело, которое может оказаться нам не по зубам. Лунный, на тебя вся надежда.

Глава 4. Маленькая модница

Окончательно утро для меня наступило в половине одиннадцатого. Я вышел на балкон, кое-как разлепил сонные веки и занялся созерцанием ярко-зеленых пейзажей раннего лета. Резкий контраст между тягостными обстоятельствами последних дней и веселым буйством природы на некоторое время отключил разум. Вспомнив ночной кошмар, я вздрогнул в ужасе, поджег сигарету и погрузился в тяжелые и мрачные раздумья, которые вскоре прервал телефонный звонок.

– Кыц, я жду тебя в пять на яхте, – без предисловий рубанул Лунный. – Не важно, что тебе там расскажет Мила, у меня сведения точнее и важнее.

– Буду, – бросил я.

– Жду.

Я смотрел на листья, едва шевелящиеся от теплого утреннего ветерка, и в который раз содрогнулся от осознания того, что где-то посреди этой летней легкой радости, возможно, лежат два трупа молодых парней. Вот сейчас щебечут птички и жужжат пчелки, а занавес перед трагедией уже распахнут. Полиция хмурится и молчит, не зная, как расписаться в собственном бессилии.

И что мы можем? Поиграть в детективов? Или в экстрасенсов? Черт побери, пропали дети, и никто – никто! – не может даже примерно сказать, что могло произойти. Не верить же, в самом деле, в эту древнюю историю о смертях в пионерлагере, о которой рассказывал Лунный?

Ладно. Я сосредоточил все внимание на том, чтобы привести себя в должный вид перед посещением присутственного места, и уже через полчаса вышел из дома свежим и бодрым.

В здании полицейского отделения стоял плотный запах дерева, пота и краски. Несмотря на это, после жары июньской улицы мрачная прохлада старинного здания действовала отрезвляюще. И хотя вокруг меня тут и там сновали люди в форме, создавая явно выраженную суету сует, я почувствовал странное спокойствие.

Мила встретила меня в коридоре и, взяв за руку, проводила в кабинет.

– Ты как? – спросила она, убирая с лица тонкую непослушную прядь волос.

– Ну, вроде ничего так. Живой.

– Везет. А мне вот к восьми сюда надо было, это ни фига не круто. В шесть утра мне хотелось только убивать. Вилкой. В глаз. Всех подряд. Ладно. Вот тебе дело. Вопросов не задавай, я знаю ровно столько же, сколько и ты.

Не успела она договорить, как мой взгляд случайно упал на висящий на кресле форменный пиджак, или как там у них это называется. Честно говоря, столько медалей я видел лишь у ветеранов в День Победы. Особо выделялись два синих эмалированных креста, диагонально пронзенные мечами. Они были приколоты отдельно. Кто бы они ни была, эта Мила, государство щедро поощрило ее усилия.

Стараясь не привлекать лишнего внимания, я уткнулся в папку с делом и пробежался по страницам, вкратце отмечая некоторые моменты.

– Но здесь же ничего не понятно! – воскликнул я.

– Тебе не должно быть от этого обидно, – сухо сказала Мила. – Но грусть в том, что никому из наших здесь тоже ничего не понятно. Садись и читай. Если кто зайдет и спросит, скажи, что я в пятом кабинете.

Кивнув, я открыл папку снова и погрузился в чтение. Сухой язык полицейских формулировок холодным цинизмом скрывал настоящую трагедию. Но черт меня побери, если я мог понять, что там вообще могло произойти!

Трое парней. Умные, адекватные люди. Но один из них говорит двоюродной сестре, что они идут в Сухие Холмы, второй сообщает матери, что собрался пройти вверх по долине реки, а третий врет дяде, что едет в лесопосадку за ягодами. При этом найденные в рюкзаке Мамедова запасы позволяют предположить, что экспедиция планировалась как минимум на три недели. Там и сушеное мясо, и какие-то брикеты, да много еще чего. Да, а ведь 66 маршрут не идет ни на Сухие Холмы, ни на реку, ни в совхоз. Он вообще едет в четвертую сторону. Туда, где сначала городские кладбища, а потом озерки и перелески. Край Родников – так у нас называют конечную остановку 66-го. Или что там – а, да, санаторий «Святые Ключи». Правда, никаких болот и стоячих вод там не было отродясь. Воды полно, но она там вся свежая и чистая. А на кладбищах вообще никакой нет, там сухой суглинок и сосновые боры. Где, черт возьми, они умудрились найти болото, в котором утонул Али?

Я швырнул папку на стол и прикрыл глаза. Описание трупа Мамедова прочесть не смог. Да я и не понял бы там ничего, не имея ни медицинского, ни криминалистического образования.

Минут двадцать я пытался составить из всего этого более-менее стройную картину, но потерпел полное фиаско. Так и просидел в кресле, изредка покуривая, пока в кабинет не вошла, цокая каблучками, Мила.

– Меня спрашивали?

– Нет, – ответил я. – Ни разу.

– Ознакомился с делом?

– Да. Но это все чушь собачья.

– Ага, – кивнула Мила, тоже закуривая. – Теперь ты понимаешь, зачем нам нужен Лунный? У него мозг работает как-то совсем по-другому. Он находит ассоциации там, где их, кажется, нет. Лунный умеет делать выводы из абсолютно неочевидных вещей, сопоставляя их по каким-то только ему ведомым признакам. Ну, и вообще он очень странный, а это сейчас делу только в плюс.

– Кстати он меня приглашает сегодня к пяти на яхту.

– Я тоже приду, хоть и не приглашена. Воспользуюсь своим официальным статусом, – усмехнулась Мила. – В конце концов, это дело, будучи раскрытым, сможет из четырех маленьких звездочек сделать мне одну большую.