Туманная тишь

– Ну, на «пути Ловеласа» еще не такие вещи случаются, – спокойно сказал Лунный.

– Чего? – опешил я. – Какого еще ловеласа?

– А, так ты не знаешь? О, дружище, сейчас расскажу. Эта дорога от университетской площади до кинотеатра «Современник» – идея старая и в целом рациональная. Когда-то там люди ходили постоянно. Но где-то в конце семидесятых случилось там нечто совершенно непонятное и трагичное. Идущий ранним утром на работу вахтер гаражного кооператива с ужасом обнаружил лежащих вдоль спуска тела восьмерых женщин, одну за одной. Все восемь были в ночных одеждах и без обуви. Замыкал этот кошмарный ряд труп молодого человека в черном костюме, лакированных ботинках и шляпе. Ну, ясное дело, началось расследование. Личности убитых дам установили, а вот юноша пожелал остаться неизвестным. Было в нем вообще что-то странное: одет по моде начала века, с завитыми усами, без документов. Причина смерти всех девятерых тоже не прибавила оптимизма следователям. Они задохнулись, но при этом никаких следов на телах не было: ни веревок, ни рук, да вообще ничего. Тьфу, вру: у всех в легких вода нашлась. То есть, они вроде как захлебнулись посреди сухого прохладного места. А, да, вот еще что. Все восемь женщин были одинокими, но готовящимися к скорым свадьбам. И еще совпадением, которое отрабатывало следствие, было то, что они все работали на каком-то одном предприятии. Короче говоря, эта история настолько не понравилась доблестной милиции, что дело закрыли. Погибшего юношу прозвали «Ловеласом», а эту дорогу – путем Ловеласа. Спустя несколько лет в холмике сделали ту самую дыру с трубой, но целесообразность этого поступка вызывает серьезные сомнения, потому как на тот момент тропу совсем забросили, и лишь редкий смельчак брал на себя риск спуститься к «Современнику» по этому пути. Там и по сию пору паранормальщины хватает с большим избытком. Вот.

– Так себе история, – пробормотал я. – Сдается мне, это городская байка.

– Да может, оно и так, – кивнул Лунный. – В любом случае, дело давно забытое и не нашего ума. Давай-ка лучше про наши странности подумаем. Про моих восьмерых птиц и про твою фотку с молодой женой.

– Восемь птиц – восемь женщин. Не ходи по этому пути, если свадьба у тебя впереди.

– Поэт! – завистливо хмыкунл Лунный. – Интересное сопоставление. Давай еще что-нибудь измыслим.

Мы пытались. Честно. Старались подогнать какие-то городские события к нашим, анализировали, сопоставляли.

Но все дальнейшие думы ни к чему не привели ввиду отсутствия актуальной информации. Поэтому мы просто констатировали факт, что пока не в состоянии сообразить ничего путного, и разошлись, договорившись встретиться завтра у причала.

Глава 2. «Таинственное исчезновение»

Утром, заваривая себе кофе, я понял, что, во-первых, жить одному очень круто, а во-вторых, та вчерашняя находка не заслуживает столько внимания. В конце концов, ну что от того, что нашлась какая-то там фотография? Пусть даже якобы со мной? Это, кстати, еще доказать надо. У Лунного глаз острый, конечно, но он все же не компьютер. Да и потом, почему я обязательно должен решать какие-то загадки и искать ответы на вопросы, которые меня мало волнуют?

Однако прошло с полчаса, и настроение почему-то резко поменялось. Я собрался и вышел из дома, направившись к причалу. Не дойдя до спуска к реке какую-то сотню метров, чуть не присел от неожиданности: за моей спиной раздался голос.

– Летом человек встает рано, – сообщил голос.

– Фу, Лунный, ну тебя к черту, – усмехнулся я. – Здорово. Что надумал за ночь?

– Если пшикать в комаров лаком для волос, то в комнате очень скоро начинает сильно вонять.

– Грандиозно. А если по делу?

– А по делу у меня здесь яхта.

Да, забыл сказать, почему именно причал был выбран местом для нашей деловой встречи. Пару лет назад мой друг приобрел у какого-то неустановленного гражданина кучу лома, когда-то бывшего парусно-моторной яхтой. Надо отдать должное целеустремленности, методичности и мастерству Лунного, поскольку довольно скоро эта жалкая посудина превратилась во вполне себе плавсредство. А еще через некоторое время так и вовсе стала предметом зависти. Мой эксцентричный приятель дал своему судну название «Таинственное исчезновение», чем смутил даже бывалых яхтсменов. В начале мая он умудрился сходить на ней до Каспийского моря, пройдя две реки, и вернуться обратно живым и относительно невредимым.

Вот около этой яхты мы и остановились. Оказывается, Лунному нужно было что-то в ней еще не то усовершенствовать, не то отремонтировать, короче говоря, он то и дело куда-то нырял, не особо поддерживая беседу. Мне не оставалось ничего другого, как курить и созерцать нелепое название, выведенное удивительно красивыми буквами на ослепительно белом борту кораблика. В конце концов, я рассердился и решил уйти, но тут Лунный вынырнул совсем и попросил остаться.

– Так вот, – начал он. – Я же говорил, что случайностей не бывает. И мы должны наблюдать. Мир сам подскажет нам, к чему вся эта история, и какую роль мы играем в ней.

– Тебе приснилось, что ли, что-то?

– Ну, как обычно. Гигантский муравей на детской площадке, молоковоз на катке, исполняющий номер фигурного катания, а, да, и еще груша с глазами.

– Ты серьезно?

– Как никогда. На самом деле, все вокруг умеет говорить. Только надо уметь слышать. И видеть. Если что-то начинается, то это неспроста. Смотри вокруг! И что-то обязательно подскажет тебе, что нужно делать.

– Ты хоть раз получал подтверждение своим словам? – слегка ухмыльнувшись, спросил я.

– Приведу ближайший пример. Дня три назад я шел по улице и споткнулся о какую-то ерунду, ветку, кажется. Упал. Ободрал руки. Разозлился, но решил оглядеться: ведь с такого ракурса я видел мир не так, как за несколько секунд до этого. И наткнулся взглядом на маленькие позолоченные часики, упавшие под лист какого-то лопуха так, что с дорожки их никак нельзя было заметить. Я подобрал их и огляделся. Мне-то часы были не нужны, но ведь кому-то совсем наоборот! И я увидел. Метрах в пятидесяти на скамейке сидела девочка, вся в слезах. Когда она получила обратно свою собственность, в ее взгляде было больше эмоций, чем у невесты, слушающей Мендельсона. Вот так. А не смотри я на мир, на одного несчастного человека было бы больше.

– Интересно. Позиция в целом интересная.

– А миру вообще есть, чем нас заинтриговать. Пошли мороженого купим.

В очередной раз удивившись логике Лунного, я сошел на берег и осмотрелся вокруг. Мир если что и говорил мне, то на таком языке, понять который я был не в состоянии. Просто светило яркое июньское солнце, ползли по небу клочки белых облаков, шелестела на ветру трава. Обыденность.

После поедания мороженого мне пришлось оставить Лунного и поехать по делам, ибо мне позвонили, и я не успел поговорить по сути наших проблем.

Встретились вновь мы уже вечером, когда жара начала потихоньку спадать. В качестве занятия было выбрано сидение на берегу. Дабы привнести некоторое разнообразие, мы еще швыряли камни в воду. Молчание было вынужденным, оттого еще более тягостным. Оба знали, что нам нечего сказать друг другу. Лунный решился разбить тишину первым.

– Ну что? Есть новости?

– Не-а, – помотал головой я. – По нашей теме – никаких. А у тебя?

– Yo no soy marinero, soy capitan (я не моряк, я капитан – исп.), – серьезным тоном ответил Лунный. – Пошли на яхту. Не знаю, по теме это или нет, но кое-что я сегодня услышал интересное.

– А почему не здесь? На родном корабле и борта помогают?

– Нет, я забыл совсем, у меня там шашлык. Сам нажарил, сам же и спрятал. Пошли.

Мелкие волны с тихими всплесками постукивали в борт яхты. На желто-розовом закатном горизонте кучковались тонкие облачка. Где-то кто-то ругался, и недовольные крикливые голоса эхом разбегались по всей реке. В теплое летнее небо улетал прозрачный дымок от почти погасшего костра, на котором Лунный разогревал мясо.

– Так вот, – сказал мой приятель. – Для того чтобы исключить твои раздумья и возможные сомнения, я скажу, что все то, что происходит сейчас вокруг нас, не имеет прямой связи с тем делом о Ловеласе и его восьмерых подружках. То, что ты оказался в той трубе – не более чем совпадение. На самом деле это что-то ближе, происходящее вот в это самое время, и имеющее к нам непосредственное отношение. Почему я так думаю? Сейчас расскажу. Я заканчивал ремонт левой цепи ходовых огней, когда услышал голос с соседней яхты. Не знаю, с чего зашел там разговор, мне досталось слушать его с середины, но этого хватило. Речь шла о каком-то старинном пионерском лагере, заброшенном еще с конца советской эпохи. Насколько я мог расслышать, место это жуткое и полное каких-то необычностей. Он даже пока работал, снискал славу недоброго, а уж теперь и подавно. Если излагать кратко, то где-то в конце шестидесятых в этом лагере пропал один пионер. По характеру дерзкий и непреклонный, сильный и храбрый. Исчез, зараза, совсем, ни тела, ни следов. Дело печальное, и вроде бы закрытое, если бы не одно но. Спустя пару лет начали пропадать другие пионеры и пионерки, но этих, в отличие от того, находили. Мертвыми. С одной важной деталью: в волосах каждого обнаруживались водоросли. Был сделан вывод о том, что подростков топили в реке, а потом тащили в лагерь. И подбрасывали в виде сувениров то вожатой, то директору. Так продолжалось где-то до конца восьмидесятых, когда один особо умный эксперт додумался сравнить водоросли с волос и в реке. И не нашел ничего общего. Более того, он опубликовал статью, где говорил о том, что водоросли в волосах жертв характерны для стоячей воды, и чтобы их было именно столько, тело должно несколько часов пробыть в той самой воде. Следствие зашло в тупик, дело развалилось, а потом и Советский Союз проследовал туда же. Лагерь закрыли, и все вроде бы кончилось. Но это не точно.

– Сдается мне, местные жители кое-что заметили.

– Ты что-нибудь знаешь о памплонке? – вдруг ни с того, ни с сего, спросил Лунный.

– О ком? – мне показалось, что я плохо расслышал.

– О памплонке.

– По всей видимости, ничего.

– Вот и я тоже, – вздохнул Лунный. – А надо бы.

Только зная характерную особенность мышления моего приятеля, я не записал его в чокнутые. Иногда его логические цепочки выглядели в высшей степени нелепо, но оказывались единственно верными. Именно поэтому я спокойно проглотил «памплонку». То ли еще будет, знаете ли.

– Так что? – спросил я, стараясь быть невозмутимым. – Какое, по-твоему, отношение может иметь к нам история про утопленников в пионерском лагере? Как взаимосвязана моя якобы свадебная фотография и утонувшие подростки с водорослями в волосах?

– Смотри. Я, прежде всего, опираюсь на «тайну зеленой воды». Поскольку письмо подкинули мне, то и разгадать ее должен я. А зеленая вода как раз-таки и фигурирует в истории с трагедиями в лагере. Все вроде бы пока намечается стройно, хотя и не ясно, какую роль должны сыграть именно мы. И я, кажется, не смогу найти разгадку в одиночку, поэтому ты совершенно вовремя пришел ко мне в качестве помощника, не имея возможности ответить на вопрос, заданный тебе в трубе.

– Логика, конечно, в твоих словах есть, но какая-то она… Эфемерная.

– Да, – кивнул Лунный. – Ты прав. Мы ничего не знаем. А фактов вокруг накопилось уже достаточно для того, чтобы начать думать. Вот мне, например, позавчера приснилась странной красоты девушка, с которой мы, следуя сценарию сна, поехали в заброшенный аквапарк делать селфи. А вчера я чинил кое-что и обжегся о жало паяльника, потому что развернул его против обыкновения рукояткой от себя. Вот скажи, дружище Кыц, ты нашел бы здесь взаимосвязь?

– Ни при каких обстоятельствах, – хмыкнул я.