Туманная тишь

– Не знаю пока, – ответила Мила. – Так что, все понятно?

– Ничего не понятно, – ответил Лунный. – Ты рисуешь зависимости там, где их нет. Но, пожалуй, кое-что полезное я из нашей сегодняшней встречи получил. Во всяком случае, криминалистика – это и вправду твое, Милочка. Продолжай. Кыц, твоя задача – узнать все об этих чертовых шарах, но ты, строго говоря, так и просил. А я возьму на себя памплонку.

– Дурак, – коротко огрызнулась Мила.

– Да будет так, – срифмовал Лунный и поднялся. – Кыц, пошли, разговор есть.

– Идите, хрен с вами, – надулась Мила. – Валите и помните: я на вас обиделась.

Мы покинули здание отделения, и прошли уже довольно большое расстояние, но Лунный не торопился начинать разговор. Мне тоже было нужно привести мысли хотя бы в какое-то подобие системы, ибо Мила не привела знания в порядок, а наоборот, добавила вопросов.

Наконец он остановился возле какой-то трансформаторной будки, зажег сигарету и сказал:

– В одном она права. Надо собирать каждую деталь, будь она даже самая малозначительная. Эти трое явно не за тем пошли, о чем говорили. Сдается мне, они отправились убивать этого самого Мокрого Пацана. Немного не рассчитав свои силы, знания и возможности. И, если я хоть что-то соображаю, Мамедову-то повезло больше всех. Ладно. Миле об этом ни слова – она к метафизике не расположена. Сейчас мы разойдемся на некоторое время для накопления фактического материала и сбора сведений. А потом посмотрим, кто чего смог нарыть. И еще, нам с тобой нужен план действий. Для начала мы должны осмотреть и обследовать возможный район происшествия. Если у тебя вдруг появится какая-то более точная информация о том, где они все-таки были, дай знать. Потом неплохо было бы в частном порядке побеседовать со всеми людьми, так или иначе имеющими отношение ко всей этой истории с исчезновением и шарами. И, исходя из этой информации, предпринимать дальнейшие шаги. У тебя как со временем?

– Я завтра утром сдаю проект, – ответил я. – И до вечера потерян для общества. Если часам к восьми позвоню, считай, что я готов к дальнейшей работе.

– Понял, – кивнул Лунный. – У меня, вообще-то, тоже есть, чем заняться. Ладно, давай до завтра.

– Подожди, – я остановил его. – Помнишь, ты рассказывал мне о своем сне с девушкой и селфи в аквапарке. А потом о паяльнике. Ты говорил, что между этим сном и реальностью есть взаимосвязь. Можешь сказать, какая?

– А, да. Смотри. Селфи – это реальность, снятая в ракурсе против нашего взгляда. Заброшенный аквапарк – метафора, говорящая о том, что нечто, поначалу наполненное водой, в одночасье может высохнуть. Девушка… Не хочу быть фрейдистом, но не ради них ли мы готовы на большие свершения? Так вот тебе расшифровка: пытаясь сделать что-то великое, будь внимателен и смотри на вещи только своим собственным взглядом, а не то рискуешь потерять что-то очень важное. Понятно?

– Более-менее, – сказал я, пытаясь разобраться в сказанном. – Ну, ты, блин, даешь.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Лунный. – Просто этот мир шире и глубже, чем кажется. Учись смотреть на него, Кыц. Если хочешь, конечно.

– Мне и моего мира хватает, – сказал я, все еще находясь под впечатлением. – Ладно, вот теперь давай точно пока. До завтра!

Глава 6. Синяя шестерка

Ночь наступила тихо и внезапно, и я провалился куда-то в темную тишину, где были только прохлада и спокойствие.

А вот утро… Его едва ли можно было назвать приятным.

Где-то около половины пятого меня разбудила гроза. Та самая, что налетает порой внезапно, пугая юное лето грохочущими молниями и ураганным ветром.

Я закрыл окна, закутался в тонкое одеяло и попытался опять уснуть.

Но то ли впечатление от грозы оказалось слишком сильным, то ли волнения предыдущего дня сыграли роковую роль, но вместо спокойного отдыха я увидел страшный сон.

Передо мной стоит наполненный какой-то мутной и желтой водой стакан. Солнце освещает его, и веселые блики мерцают на поверхности, но то и дело набегают черные мрачные тучи, заставляя воду темнеть.

А в толще этой воды плавает фигурка человека. Нет, не игрушечная – живая! Человечек трепыхается, пытаясь преодолеть толщу мутной жижи над ним, но у него ничего не получается. Я вижу, как изо рта человечка вылетают пузыри воздуха, и как они становятся все меньше и меньше, и, наконец, исчезают совсем.

И маленькое тельце повисает между поверхностью и дном, опустив руки вниз, и медленно кружится в тихом водовороте.

Я вскочил на кровати, вытирая со лба холодный пот.

Срочно надо брать себя в руки. Так дело не пойдет.

Чтобы вернуть мозг в рабочее состояние, пришлось заварить себе крепчайшего кофе, достать из холодильника плитку шоколада и закурить.

Странным образом, мысли никак не хотели упорядочиваться и выстраивать хоть какую-то цепочку. Поэтому я решил записать все свои видения ручкой на бумаге, а потом, если будет нужно, показать их Лунному.

И решив для себя этот вопрос, я обратился к повседневности. Нужно было ехать.

На мое удивление, заказчик очень быстро принял проект и рассчитался. Я стоял на остановке автобуса, имея приличный запас денег в кармане, и тут мне пришла в голову очень внезапная идея. Следуя ей, я поднял руку, и вскоре автомобиль, раскрашенный в желтый и белый цвета, остановился возле меня.

– Авторынок «Антошка», – усаживаясь, скомандовал я.

– Добро, – кивнул таксист. – Решили сменить пеший ход на колеса?

– Да, созрел сегодня. Права давно уже есть, а вот до машины как-то руки не доходили.

– Ну, с Богом. Понадобится помощь – вот мой телефон.

– Спасибо!

Большая площадь, нагретая ярким солнцем, пахла асфальтом, бензином, маслом и резиной. Я шел, словно рыцарь джедай, ведомый Силой. Много машин оставались позади, подмигивая своими стеклянными глазами, улыбаясь приоткрытыми капотами. Но все они были не мои.

И вдруг мой взгляд пересекся с чьим-то другим. Не человеческим. Грусть в четырех фарах, обрамленных сияющим хромом. Темно-синие, даже нет, какие-то сапфировые плоскости, сверкающие под ярким летним светом. И седой старикан, с безнадежным видом жующий папиросу.

– Добрый день, – сказал я, подходя к машине.

– День добрый, – кивнул в ответ дед. – Посмотришь?

– Не буду, потому что уже вижу. Почем отдаешь?

– Пятьдесят, – вздохнул старичок. – Знаю, что дорого, да меньше не могу. Уж больно хороша. Для тех, кто понимает толк.

– Беру, – с ходу ответил я. – Без торга. Пошли с учета снимать.

– Что, вот прямо так? Даже не заведешь?

– Заведу, когда отдашь ключ, – на полном серьезе сказал я. – Я два раза повторять не люблю. Пошли оформляться. Вот деньги.

Я умом понимал, что этот безнадежный олдтаймер не может иметь такую цену. Тем более странно, что изначально рассчитывал расстаться с суммой вчетверо больше этой. И не советскую таратайку я хотел. Но какое-то внутреннее чутье оказалось сильнее. Что-то было в этом автомобиле безумно притягательное, некая волшебная сила, не позволяющая отвести от нее взгляд.

На удивление все формальности с документами и номерами решились как-то уж очень быстро. Благодарный дед, размазывая скупые слезы по глазам, проводил свою красавицу в новое свадебное путешествие, и я еще долго видел его в зеркала.

Есть ли сердце у автомобилей? Не знаю, но я почувствовал странное тепло буквально через десять минут после того, как уехал с рынка. Как бы ни чувствовала она, но я ее полюбил. Несмотря на тяжелый малореактивный тонкий руль и неудобную посадку, явно не рассчитанную на мои габариты. Едва ли прошла четверть часа, как я стал ассоциировать себя с этой машиной.

Не дошли еще стрелки до четырех, когда я подъехал к «Таинственному исчезновению». Лунного на борту еще не было. Пришлось подождать и съесть три порции мороженого, прежде чем его фигура замаячила в конце аллеи.

– Кыц на машине, – вскинув левую бровь, констатировал Лунный. – Внезапно и счастливо. Купил себе жуткий тарантас. И сейчас пребывает в надежде, что эта пенсионерка будет исправно катать его по всем нуждам.

– И покатает, – ответил я. – Она смотрела на меня через весь рынок.