Любовь больная. Современный роман в двух книгах

Решил отшутиться:

«Предсказательница злая
Колдует что-то там в углу».

«Господи, ты… стихами заговорил?!»

«Не надо недооценивать своего любовника», – назидательно произнес в ответ.

Ты по-прежнему не сводила с меня глаз, следя за каждым движением лицевых нервов. И вновь последовал требовательный вопрос:

«Не влюбился ли?.. Скажи, кто?! Пойду и шары выцарапаю… Не она ли? – я знал, о ком ты сейчас, – о молодой красавице-сотруднице с великокняжеской фамилией, вокруг которой увивался и, кажется, небезуспешно, один из шустреньких коллег, не пропускавших ни одной приличной юбчонки, короче, волокита еще тот. Понимая мое молчание, как некое подтверждение твоих тревожных ожиданий, ты встала со стула. – Я ведь не посмотрю, что… Пойду и прямо сейчас патлы-то повыдираю».

В шутку укорил: «А еще филолог».

Ты возмутилась; «Думаешь, филологи – не бабы?»

Не верил, что все это всерьез, то есть ревность твоя, а все-таки приятно. Шумно вздохнул и отрицательно покачал головой.

«Если бы…» – с нескрываемым сожалением произнес я.

«Что это значит? Если бы влюбился? Если бы это была она? Ясно: это не она, но тебя это огорчает, – очевидно».

С грустью усмехнулся.

«Если бы мне влюбиться… Сколько бы проблем, стоящих пред тобою, в одночасье разрешилось, и ты бы с облегчением вздохнула».

Ты решительно взмахнула рукой.

«Не переводи стрелки на меня!»

«Где уж мне», – говорю я и шумно вздыхаю.

«Ты о чем? Это еще что за смысловые шарады?!»

«Не притворяйся. Ты все замечательно поняла».

И добавил:

«Жизнь – не игра. Ужель не ясно,
Ты – ненаглядная моя!»

«Спасибо, но, – ты вернулась на стул, – может, все-таки приоткроешь завесу таинственности. Не терзай бабье сердце: оно и без того вконец измочалено.

«Кем же, если не секрет?» – с долей язвительности спросил я и ухмыльнулся.

«Мужиками, – сердясь, бросила ты. – Сволочи вы все… Ни на кого положиться нельзя: спите с одной, а на другую тут же косите свой блядский глаз».

«Сильно сказано, – заметил я, – но не про меня».

Ты презрительно хмыкнула.

«Ангел? Да? Другой, что ли, масти?»

«Другой», – убежденно ответил я.

«Да, ладно… Замнем для ясности, закроем эту тему».

«И это мудро», – опять съязвил я.

И продолжил:

«Уж если нечего сказать,
То лучше, ясно, помолчать».

Скосил глаз на электронное табло: мерцающие и постоянно подмигивающие зеленоватые цифры прозрачно намекали, что пора.

Встал: «Извини, но…»

Ты тоже встала. Мы оказались лицом к лицу. В такие моменты особенно ясно осознавал, свое ничтожество. Ты знаешь, о чем я. Ты часто язвительно шутишь, называя французской парой. Почему французской? Мне не совсем ясно. Неужели во Франции приветствуется, когда партнер ниже ростом своей партнерши? Мне бы туда, избавился бы хоть от одного комплекса.

Ты спросила: «Уходишь? Куда, если не секрет?»

«Нет, не секрет: мне свидание назначено на десять».

«Свидание? В столь ранний час? Когда другая баба к тебе приехала? Ты бежишь куда-то… к той? В рабочее время?»

«Увы, – я развел руками, – надо, ненаглядная моя! Мужик по природе своей – создание полигамное; ему чем больше, тем лучше».

«А выдюжишь? На всех-то силенок хватит? Если оконфузишься, то могут и побить. Бабы – они злюки и мужские конфузы не прощают».

«Ничего… Как-нибудь…»

«Ну-ну… Не говори потом, что не предупреждала».

«Не буду».

«А серьезно?..»

Я правильно понял твой вопрос.

«В обком вызывают. Вчера позвонили».

– «После нашего разговора?» – уточнила ты. Для тебя, видимо, это уточнение было крайне важным.

«Это так».

«То-то у меня на душе стало щемить… Собрала сумку – и сюда… Что-то серьезное?»