Касьяниха

Ну, все, – думаю я – завалит на экзамене, как есть завалит. Но читать так и не прекратила.

Как же я была удивлена, когда на экзамене было предложено вместо билета выбрать самой любую тему и рассказать.

– Как это самой? Я все знаю. Спрашивайте.

Но он все же настоял на своем. Когда же я стала рассказывать, он прервал меня и сказал:

– Ну, если и остальное так знаете, тогда «отлично».

На детской литературе мне достался вопрос «В. Маяковский». Но мне очень хотелось отвечать о Некрасове. И на экзамене я вдруг сказала, что не знаю этот билет.

– Сядь и готовься! Как это не знаешь! – строго сказала преподавательница.

Я тут же начала со стихов Маяковского для детей. Стихов я знала множество. И поехало…

Изумленная преподавательница произнесла:

– Уж если так «не знаю», как же можно отвечать, когда знаешь?!

– Да мне просто очень хотелось почитать вам Некрасова.

Государственные экзамены у меня были сданы все на «отлично», хотя на первом курсе была и тройка по анатомии, были четверки.

По методике истории был у нас молодой преподаватель. Люська Быстрова, моя подружка, влюбилась в него.

– Галь, давай сядем на первую парту. Я хоть посмотрю на него.

Я, как всегда, читала что-то.

В перерыве между лекциями преподаватель догнал меня:

– Вам что, не нравятся мои лекции? Я плохо читаю?

– Нет, что вы! Просто если я буду только слушать, я не услышу. А хотите, я вам вашу лекцию перескажу?

– Ну, зачем же? Ну, уж если вам это помогает, читайте.

С той поры мы с ним подружились. Люська часто тянула меня к нему в кабинет. Делала вид, что готовится к занятиям. Я же просто болтала с преподавателем. Иногда на нас шипели, если мы начинали смеяться. А потом я заметила, что он увлечен мной. Тогда я решила как-то это дело остановить, но не обижая преподавателя. Мы готовили комсомольскую свадьбу, и своего напарника из военного училища я пригласила в этот кабинет, чтобы подготовить программу.

– Это твой жених? – спросил учитель.

– Да, – ответила я уверенно, хотя он был просто соведущий свадебной церемонии.

Преподаватель, как мальчишка, надулся и перестал со мной разговаривать. Только однажды перед каким-то экзаменом он подошел к нам и говорит:

– Девчонки, а вы знаете, что Галина натворила?

– А что? – изумились те.

– Навалила целую кучу в углу, – и вдруг умолк. Все изумленно смотрели на него.

– Целую кучу бумажек от конфет, а меня не угостила, – все расхохотались. Напряжение перед экзаменом было снято.

Вскоре мы все разъехались. Мы должны были год отработать, и только через год получали диплом.

Ко мне пришло длинное письмо от преподавателя по методике истории. Я очень коротко ему написала, что люблю его, как преподавателя, а не как мужчину, тем более, что он женат и у него ребенок. Больше он мне не писал.

После госов у нас был выпускной. Клава дала мне шифоновое белое платье. Оно было как марля. Чтобы оно немного стояло, мы решили прополоскать его с сахаром. Когда платье подсохло, оно было все серое и с разводами. Я расплакалась, сказав, что не пойду на выпускной. Меня все успокаивали, как могли. В конце концов, я надела светленький сарафанчик, что у самой был пошит из ситчика, и отправилась на вечер. На торжественной части меня много раз вызывали на сцену. Вручали какие-то грамоты, награды, значок высшего образования.

А потом было застолье. Каждый преподаватель подходил ко мне, поздравлял и предлагал выпить. Я не пила, но чокалась. И вовсе забыла, в чем я! Столько тепла было вокруг, столько любви. И мне было уже все равно, в чем я одета!

А потом было распределение. Нас вызывали по одному. Я вошла, передо мной сидело двадцать человек комиссии. Все меня поздравляли. Предложения были самые заманчивые:

1. Остаться в институте преподавателем. Но я была бы почти ровесницей со студентами. И я отказалась.

2. Давали направление без экзаменов в аспирантуру. Но там же должны быть такие умные! Я таковой себя не считала.

3. Пойти в райком комсомола, возглавить один из отделов.

На все предложения я ответила:

– Я буду народной учительницей (в смысле сельской). Дайте мне направление в деревню.

Все рассмеялись и дали мне направление в мой родной город Устюжну. Дали такую характеристику… богиня, да и только.

Короче, в Устюженском РОНО, прочитав мою характеристику, дали мне направление в школу, где я сама училась, школа №1. И только позже я все же попала в деревню.

Когда я 1-го сентября пришла в свою родную школу, меня встретили очень тепло. Мне преподнесли огромный букет георгинов в хрустальной вазе и первую зарплату авансом в конверте. А георгины, надо вам сказать, на пришкольном участке были отменные: огромные, разной формы и расцветки. Конечно, меня это тронуло до слез. Меня назначили учителем рисования в старших классах, так как в характеристике было указано, ко всему прочему, что я отлично рисую.

Вечером я пошла на танцы на «летнюю площадку». Там познакомилась с пареньком. Каково же было мое изумление, когда в 10-м классе на уроке я вдруг увидела этого парня. Тот тоже смутился, и весь урок проторчал носом в парту. Больше знакомств я не заводила.

Моя любовь

На четвертом курсе института одна сокурсница уговорила меня пойти на подработку в военное училище. Полковник выслушал жалобный рассказ Кати, так звали эту девочку, о том, что помочь некому, а учиться осталось только год. Ну, не бросать же институт! Нам предложили работу лаборантов. Собственно, нам ничего и не приходилось делать, все за нас делали курсанты. Я очень стеснялась, особенно когда шла на работу, а курсанты строем проходили мимо. Я, как заяц на плацу, сжималась в комок и готова была провалиться сквозь землю.

Как-то нам дали проверить класс связистов на готовность к контрольной. Мы с Катюхой сидели в классе, болтали, смеялись, проверяя аппаратуру. Тут зашел какой-то курсант. Высокий красивый парень. Аж дух захватило. Парень сел за учительский стол и стал работать, поглядывая на нас. Катька смеялась, а я замолчала и застеснялась, чувствуя, что краснею до корней волос.

Парень вскоре ушел, я понимаю, что все, пропала. Влюбилась по уши. Несколько дней я не находила себе места. А в субботу, как всегда, в училище были танцы. Все девчата любили туда ходить, там всегда было культурно, играл духовой оркестр, и больше всего вальсы. Одним словом, бал. Мы с Катей тоже пошли, благо у нас были пропуска.

Смотрю, курсантик этот тоже здесь. Ну, думаю, музыка заиграет, ни с кем не пойду, пока этот парень не пригласит. И вдруг смотрю, а курсант этот исчез. Стою, чуть не плачу от обиды. Вроде кто-то легонько коснулся моего локтя. Я развернулась, хотела сказать: «Я не танцую!» Но передо мной стоял этот самый курсант. Я на цыпочках поплыла по залу. Для меня все исчезло, были только я и он. Когда я очнулась, музыка не играла, никто не танцевал, и только наша пара продолжала вальс. Я в смущении кинулась вон из зала. Но на улице вдруг снова почувствовала прикосновение его руки.

– Ты куда убежала?

– Душно там.

– Пойдем на кухню, водички попьем.

В зал мы больше не вернулись. Гуляли по территории училища. У него же не было увольнительной.