Касьяниха

– Ну чего, девчонки? Праздник все-таки. Давайте выпьем.

Надо сказать, что это все же в общежитии было запрещено. И тут, только разлили портвейн по рюмкам (стаканам), вдруг стук. Слышим, декан наш пришел с проверкой. Все сунули свои рюмашки в шифоньер, а я вылила в рот. Но с испугу проглотить не могла. Тут заходит Виктор Соломонович:

– Галя, что с тобой?

А у меня глаза выпучены, я и сказать ничего не могу, и проглотить не могу. Хорошо, он, видимо, понял и сказал:

– Празднуете?

– Нет, – сказали все хором.

– Ну-ну, празднуйте, – и вышел.

Только тогда я с облегчением вздохнула и проглотила злосчастное вино.

А надо сказать, что декан ухлестывал за мной. Ему уже было за 60, а он, как мальчишка, бегал за мной. Прохода не давал. Я сначала плакала. А девчонки мне и говорят:

– Чего ты слезы льешь? Ты же умеешь отшивать парней. Раз он бегает за тобой, возьми и посмейся над ним.

И вот однажды мы отрабатывали на строительстве нового здания института. И я при всей группе вдруг ему говорю:

– Виктор Соломонович! Вы же за мной ухаживаете, так может, за меня поработаете?

Он молча взял мою лопату и стал копать землю. Но с той поры больше не стал меня преследовать. А то просто прохода от него не было. Раз приходит в комнату общежития к нам, а я одна у зеркала причесываюсь. Он вдруг ухватил меня за голову и давай целовать. Ударить – стыдно. Декан все же. Хорошо, девчонки пришли, и он вылетел пулей из комнаты.

Раз я ему говорю:

– У вас же жена. Что же за мной бегаете?

– Понимаешь, старый чемодан, без ручки. Но там барахло. Выбросить жалко. А тебя я люблю.

Мне стало противно от его слов. Старый, лысый. Еще так говорит.

И все же до конца института я его избегала. Уже после госов я должна была расписаться в документах (уже все расписались). Он распахнул дверь. Я в нерешительности остановилась на пороге.

– Не бойся. Я не трону тебя.

– Да я и не боюсь, – бойко ответила я. Но все же вошла с опаской.

Дипломы мы получали на следующий год. Я не поехала. Получала за меня Клава.

– Что же Галя-то не приехала? Я ее так любил… – сказал он Клаве.

В институте меня любили преподаватели. По окончании 1-го курса, когда мы сдавали методику математики, на экзамене мне достался билет про умножение многозначных чисел. Я должна была объяснить прием умножения. Я объяснила.

– Правильно, – удивился преподаватель. – А как объясняется в учебнике?

– Не знаю, я не читала, – призналась я.

– Отлично. Но так как ты не читала – четыре. Надо знать и уметь доказывать разные точки зрения.

А потом он по всему институту трезвонил, какая я умница.

– А ведь доказала все по-своему и верно!

Так меня и считали «гениальной». Возмущались, что я не учусь на повышенную стипендию.

– А ведь можешь заниматься на ленинскую стипендию и получить красный диплом!

Но я так не считала.

Тамара – это да! Она все экзамены сдавала экстерном, а потом уезжала в пионерские лагеря, где всегда была старшей пионервожатой.

На лекциях я всегда писала кому-то письма или читала книги, иначе я не услышу лекцию. Материал запоминала с лекцией и к экзаменам почти не готовилась. Открывала оглавление учебника, просматривала, и – загорать у реки, играть в волейбол. Шла почти всегда первой и просила отвечать без подготовки. Только все ужасно боялись преподавателя по истории КПСС Бланка Натана Семеновича. Он прошел войну и лагеря (еврей), был подстрелен при побеге и чудом выжил. Требовал от нас… А уж если семинар – поджилки тряслись у всех. С вечера все отчаянно зубрили и даже что-то конспектировали.

– Галя, подними руку отвечать. Выручи! Мы не готовы. У тебя хоть конспект есть, прочитаешь.

И вот я несмело тяну руку. Встала: в голове все плывет, ноги дрожат, тошнит с перепугу. Вот-вот рухну в обморок. Я руками ухватилась за парту, чтобы не видно было, как трясутся руки. А язык присох, во рту все пересохло. Я начала читать текст. Что я говорила и что читала – не помню. Только с той поры меня уже так не колотило на семинарских занятиях. А на госах и вовсе вышло чудо. Вечером я всем девчонкам объясняла один какой-то трудный вопрос билетов. Раз пятнадцать пришлось объяснять.

Когда я зашла на экзамен, как всегда первой, мне достался именно этот билет. Первый вопрос я знала на «отлично». А второй о съезде партии (уж и не помню каком) знала слабо, только основные вопросы, которые рассматривались на этом съезде.

– Можно я буду отвечать сразу?

– Нет, подготовьтесь, – и вышел.

Когда он вернулся, я уверенно отчеканила первый вопрос.

– Достаточно. Назовите основные вопросы, которые решались на съезде партии.

Я обрадовалась и быстро оттараторила и их.

– Отлично!

Я чуть не закричала от радости. Ведь остальные вопросы я толком и подготовить не успела. Весь вечер по очереди всем объясняла один вопрос.

Повезло, так повезло!

Я всегда сидела на первой парте, зная, что преподаватели обычно смотрят на последние ряды. Идет лекция по литературе. Вдруг преподаватель прервался и говорит:

– Петровых, – это моя девичья фамилия, – вы что читаете?

– Островского, – ответила я и продолжила читать.

– А что именно? – спросил он через минуту

– «Свои люди, сочтемся».

– Хорошо, на экзамене сочтемся.