Вторжение в Мидгард

– Здесь мы отдохнем, – объявил Седобородый, усаживаясь на землю.

Вульф взглянул на Хельги, тот пожал плечами. Вульф решил использовать передышку и осведомился:

– Куда мы идем?

– Скоро узнаешь, – бросил в ответ Воданаз.

– Между прочим, уже светает. Моя родня ждет меня, чтобы возложить…

– Уймись! – перебил его Одноглазый. – Я же сказал – поспеешь вовремя.

Вульф вздохнул и опустился на траву, рядом присел Хельги.

– Хотите чего-нибудь перекусить? – предложил Воданаз.

Воин и колдун кивнули. Седобородый свистнул, куст неподалеку зашевелился. Мелькнула тень, и над сидящими людьми нависла пара горящих глаз. Вульф невольно потянулся к рукояти меча. Дрожь пробрала все тело при виде огромных размеров черного волка с яркими красными глазами, стоящего и скалящего пасть на расстоянии человеческого роста.

– Не бойтесь, это Гери, – успокоил их Воданаз и обратился к волку: – Раздобудь-ка нам чего поесть, но поторопись, мы спешим.

Услышав приказ, волк рванул с места и умчался прочь, скрывшись в предрассветной мгле. Не успел Вульф сделать и десяти вздохов, как Гери вернулся, сжимая в окровавленной пасти двух мертвых зайцев. Вульф подождал, пока волк исчезнет из виду, прежде чем начал разделывать зайчатину. Хельги занялся костром.

Завтрак удался на славу. Насытившись, три путника продолжили путь.

Солнце взошло и нежно ласкало кожу теплыми лучами. По мере того как оно поднималось к зениту, становилось все жарче, и скоро Вульфу пришлось снять с плеч шерстяной плащ, а Хельги отбросил на спину капюшон из оленей шкуры.

– Необычная жара, – заметил Вульф, щурясь от яркого солнечного света, – будто летом, хотя еще одной луны не прошло с тех пор, как мы возносили молитвы на Эстерблот[11 - ЭСТЕРБЛОТ – праздник весны, начала жизни, возрождения, проводов зимы. Он символизировал победу сил Добра над силами Зла и проводился в день весеннего равноденствия. Считался началом года, началом нового жизненного цикла. Этот праздник также являлся одним из четырех священных праздников древних скандинавов.].

– Асгарт – страна вечного лета, – не оборачиваясь, бросил Воданаз.

– Асгарт?! – воскликнул Вульф и посмотрел на Хельги.

– Я только начал догадываться об этом, – полушепотом признался колдун.

Воданаз усмехнулся, но ничего не сказал, а лишь ускорил шаг.

Вскоре они взобрались на вершину очередного холмика. С него открывался вид на широкую равнину, плоскую как стол и тянувшуюся до самого горизонта. У подножья холма росла небольшая рощица. За ней стелился плотный ковер сочной зеленой травы и полевых цветов, чье пестрое великолепие радовало глаз. Поле уходило вдаль, а у самого горизонта виднелось высокое строение необыкновенной формы и невиданной красоты. Устланная золотом крыша сияла в солнечном свете, серебряные щиты покрывали стены божественной обители и играли озорными бликами в лучах жаркого светила. Рядом возвышался, раскинув широкие ветви, исполинский ясень. Его пышная крона блестела и искрилась, словно тоже сделанная из золота.

– Это Чертог Павших, – с гордостью объявил Воданаз, указывая на роскошные хоромы у небесного края, – отсюда начинается Жилище Богов и Богинь.

– Мы идем туда? – спросил Вульф с нескрываемым восторгом в голосе.

– Нет, – покачал седой головой Одноглазый, – туда нет дороги живым. Но будь уверен, однажды мои славные девы поднесут тебе рог с пивом, встречая у Вальгринда[12 - ВАЛЬГРИНД – «Врата мертвых», название ворот Вальхаллы, именуемой в данном романе «Чертогом Павших» (дословный перевод).].

Радость и восторг испарились с лица Вульфа, словно предрассветная дымка под лучами восходящего солнца. Только павшие с оружием в руках попадали в чертог Воданаза, когда их души покидали мертвые тела и возносились в заоблачную высь в объятиях воинственных валькирий – светловласых и грозноликих дев, дочерей великого Отца Побед.

Взглянув тайком на помрачневшего Вульфа, Седобородый махнул рукой в направлении рощи и сказал:

– Идем. Там нас ждет кое-что важное.

Трое путников начали спуск по холму, приближаясь к растущим у подножья деревьям.

Тень и прохлада леса были более чем желанны после долгого пути под жарким солнцем. Одетые не по-летнему, Вульф и Хельги обливались потом, когда густая ясеневая листва скрыла яркое светило. Вскоре они вышли на небольшую поляну. У опушки, привязанный к одному из деревьев, стоял громадный конь. Вульф не поверил глазам, когда разглядел у животного восемь ног. Жеребец заржал, увидев своего хозяина, и двинулся навстречу, но крепкая узда заставила остановиться. Одноглазый отвязал коня и, ласково потрепав по золоченой гриве, подвел к Вульфу и Хельги. Затем ловко запрыгнул в седло и сказал:

– Садитесь, мы скачем в Ётунхейм!

Воин и вардлок забрались на спину восьминогого коня, поражаясь силе и мощи этого невиданного животного. Одноглазый наклонился и что-то прошептал в ухо жеребца. Тот заржал и поскакал по поляне, стремительно приближаясь к деревьям. Вульф напрягся, ожидая, что конь вот-вот разобьется о широкие дубовые стволы, но локтей за пятнадцать от опушки он резко оттолкнулся от земли и взмыл ввысь.

Вульф задыхался, ему казалось, что внутренности шевелятся в утробе, пока волшебный конь поднимался все выше и выше над зелеными кронами.

– Хей-хей-хей! – кричал Воданаз, подгоняя скакуна.

Конь мчался над цветочным полем, ветер бил в лицо и трепал волосы трех всадников. Вульф и Хельги что было сил вцепились в седло и сжали коленями конские бока. Восьминогий жеребец несся по небу, а внизу проплывали прекрасные чертоги Асов и Асинь. Один из них выглядел поистине огромным и тянулся в длину на сотни локтей; вокруг него располагались меньшие чертоги, но были они не менее великолепны. Когда Вульфу становилось страшно смотреть вниз, он бросал взгляд в сторону на тянущийся к голубым небесам ясень, что раскинул ветви над всей землей. На его вершине виднелась фигурка горделиво восседающего орла, который провожал хищным взглядом восьминогого коня, скачущего по белоснежным облакам.

Вскоре чудесные жилища остались позади, а пестрое цветочное поле сменилось менее приглядным ландшафтом. Вдали показались горы и холмы, равнина вздыбилась бугорками и изрезалась оврагами, а вместо цветов и сочной травы появилась серая каменистая земля. Мрачные тучи закрыли собой солнце, и Вульф почувствовал, как холодный восточный ветер бросает его в дрожь.

Прошло некоторое время, прежде чем небесный скакун начал снижаться над расщелиной, зажатой между двумя скалами. Он опустился на покрытую мелкой галькой землю и остановил бег у самой стены. Всадники соскочили с коня и двинулись по дну глубокого ущелья, шагая вдоль отвесного склона. По узенькой полоске неба, видимой со дна, плыли серые облака.

– Уже недалеко, – подбодрил Седобородый.

Шагов через пятьдесят они оказались перед трещиной в стене, за которой виднелся узкий проход, ведущий в недра скалы.

– Сюда, – указал Одноглазый и протиснулся боком в щель. Вульф и Хельги полезли за ним.

Щель оказалась достаточно широка, чтобы в ней могли передвигаться люди. Вульфу пришлось пригнуть голову, чтобы не биться о бугристый потолок. Словно кишка гигантского животного, туннель изгибался то вправо, то влево, постепенно уводя вглубь горы. Стояла кромешная тьма, двигаться приходилось наощупь. Наконец проход расширился и вывел путников в пещеру, или так Вульфу, во всяком случае, показалось: стало гораздо просторнее. Он услышал шелест плаща Воданаза и тут же зажмурился от яркого света вспыхнувших факелов.

– Мы пришли, – раздался глубокий бас Седобородого.

Привыкнув к свету, Вульф и Хельги приоткрыли глаза и огляделись. Они в самом деле находились в широкой пещере с высоким потолком. Из стен торчали факелы, горевшие невиданным зеленоватым огнем, пол был гладкий и ровный, будто отшлифованный человеческими руками. Вульф замер с открытым ртом, когда увидел, что стояло посередине пещеры.

Освещаемый со всех сторон неровным светом факелов, в центре подземелья возвышался деревянный шест, исписанный рунами и увенчанный отрубленной головой мужчины. Открытые глаза смотрели прямо перед собой, венец, сплетенный из сине-красных цветов, украшал лоб, светлые волосы опускались ниже обрубка шеи. На коже Вульф не заметил признаков гниения; казалось, будто человек погиб совсем недавно.

Шест торчал из середины небольшого озерца, края которого окаймлял ровный ряд камней. От неподвижно стоящей воды поднимался пар, добавляя новые штрихи к замысловатому инистому узору на потолке.

– Что ж, мы наконец достигли цели, – провозгласил Одноглазый. Его голос звучал гулко, отдаваясь коротким эхом в каменных сводах пещеры.

– Что это? – спросил Хельги.

– Колодец Мудрости. Я привел вас сюда, чтобы вы могли испить его воды и познать многие истины, неведомые другим.

– Но его охраняет Мимир, – неуверенно проговорил Хельги, указывая на голову над озером. – Неужели он позволит…

– Нет! – послышался вдруг шепот, который, казалось, исходил ниоткуда. – Лишь тот, кто готов принести в жертву часть самого себя, может испить из моего колодца.

Вульф и Хельги посмотрели на голову Мимира, чьи глаза пристально наблюдали за пришельцами. Его рот приоткрылся, едва слышный шепот вновь достиг слуха людей.

– Много веков тому назад величайший Всеотец отдал свой глаз за глоток мудрости. Что готовы предложить вы, что было бы достойно сравниться с божьим оком?

Вульф в нерешительности посмотрел на вардлока. Колдун, нахмурив седые брови, смотрел себе под ноги, размышляя над словами Мимира. Вульф взглянул на Воданаза, но бог лишь молча наблюдал за молодым князем, ожидая ответа. Тогда воин повернулся и шагнул к голове стража. Встав у края озерца, он сказал: