Амарант. История жеребенка

– На карьер? – Тунгус медленно повернул голову. – Но это же очень далеко! Я недавно возил туда Кормильца.

– Правда? – обрадовался Марик. Он всегда хотел попасть в одно из тех отдалённых мест, куда могли добраться только взрослые лошади. – А какой он, этот карьер?

– Глубокий. Тебе понравится, – Тунгус мягко улыбнулся. – Если только Зануда дойдёт до него пешком. Кормилец-то на мне ехал.

Марику пришла в голову волнующая мысль, что, возможно, если Зануда сильно устанет, она тоже залезет к нему на спину, и уж тут-то он не подведёт…

– А мне, похоже, придётся остаться здесь. Тихоня, видать, отходит после вчерашней прогулки, – недовольно пробухтел Кай. Вчера они с Тихоней ходили в лес. Вернулись оба какие-то заведённые. На вопросы друзей Кай с несвойственной ему краткостью отвечал, что они не сошлись во мнениях по поводу выбора пути и всю дорогу перетягивали друг друга в разные стороны.

Уныло опустив голову, Кай отправился в угол левады. Чтобы хоть как-то развлечься, он исхитрился цапнуть за бок Зайца и ловко увернуться от его ответного броска.

Проголодавшийся Конеед слетел с забора и растворился в воздухе, чтобы неожиданно выскочить прямо из-под ног Кая. Кай отпрянул и развернулся.

Зануда качнула верёвкой, и Марик, виновато оглядываясь на друга, отправился в конюшню вслед за Пашкой и его хозяйкой.

С каким наслаждением жеребёнок подставлял бока и круп под зубья скребницы!

Зануда изо всех сил тёрла его щётками, чихая от облаков разлетавшейся во все стороны шерсти. Пашка стоял позади, вытянув шею вперёд. От наслаждения он сложил губы трубочкой: хозяйка чистила ему холку.

Спустя полчаса Зануда, бессильно опустив руки, простонала:

– Нет, это невозможно вычистить! Может, пойдём уже? Тьфу! Полный рот меха! Драгоценного моего меха! – добавила она, почёсывая Марику холку.

Марик обрадованно глянул на Пашку – они никогда ещё не гуляли вместе. Нет, они, конечно, ходили на ближнее поле или дальний плац, но только для того, чтобы заниматься уроками. А ночное путешествие к Целительнице при всём желании нельзя было назвать прогулкой.

Марик шагал, вдыхая тёплый воздух. Мокрый снег чавкал под ногами, следы от копыт быстро заполнялись водой. Пашка, безостановочно вертя головой, шёл чуть впереди. Зануда, вопреки ожиданиям жеребёнка, свернула не в поля, а на дорогу, ведущую к озеру. Марик с беспокойством посмотрел на неё: уж не собирается ли она купаться в такую погоду?

– Как ты думаешь, – Пашка немного отстал, поджидая Марика, – что Целительница собирается нам подарить?

– Тебе! Подарить тебе! Про нас она ничего не говорила!

– Нет, постой! – воскликнул Пашка. – Она же сказала «приходите все трое!» Значит, и подарки будут для всех!

– Не знаю, – вздохнул Марик. – Нет у меня мыслей по этому поводу. И ещё мне кажется, что, когда думаешь о подарках, то получается, будто ты их выпрашиваешь. Понимаешь?

Пашка фыркнул и покачал головой:

– Нет!

Извилистая дорожка привела их к высоким берегам озера. Зануда отстегнула карабин корды.

– Иди, посмотри, может быть, ты увидишь следы избушки?! Ведь уже весна, а значит, можно… – шепнул Пашка. Марик двумя прыжками вскочил на высокий берег и замер от удивления – в тёмной маслянистой воде озера плавали серые глыбы льда, а по ним деловито сновали взад-вперёд какие-то мелкие, незнакомые ему существа.

Раз или два Марик заметил мелькнувшую между льдинами голову Водяного и открыл было рот, чтобы поздороваться, но Водяной скрывался под водой так же стремительно, как появлялся.

– Ма-а-ари-и-ик!

Жеребёнок увидел, что Зануда и Гепард с хозяйкой идут в голую берёзовую рощицу, окаймлявшую озеро. Он бросился вдогонку, оскальзываясь на подтаявшем снегу. Крупные куски снежной каши летели из-под копыт, неприятно шлёпая по животу.

Весело петляющая тропка вела к молоденькой берёзовой рощице. Воздух наполнял горьковатый аромат набухших почек. Уже распускалась верба, добавляя к чёрно-белым весенним краскам пушистую, тёплую желтизну.

Миновав березняк, они вышли на окраину посёлка. Переливавшиеся всеми лучами солнца громадные сосульки, свисавшие с крыш, превращали его в волшебный прянично-карамельный городок.

Потом дорога круто повернула влево, и Марик увидел широкую расчищенную просеку. По обочинам теснились кусты ежевики и малины, ветки которых цепляли жеребят за хвосты. Марик, радуясь свободе, восторженно носился взад-вперёд галопом, то и дело пропадая за поворотами.

Кое-где на возвышенностях снег уже сошёл, обнажив чёрную влажную землю. На одном из таких островков глубоко отпечатался след огромной куриной лапы. Здесь стояла избушка! А вот и ещё отметина: глубокое, уже почти бесформенное пятно на сером снегу! Но больше, сколько Марик ни всматривался, он следов не нашёл.

Жеребёнок шёл, низко наклонив голову и принюхиваясь. Внезапно его сердце тяжело упало куда-то вниз, а потом забилось с удвоенной силой. Марика обожгло волной страха. На широкой обочине дороги стоял невесть откуда взявшийся здесь снеговик. Над ним чёрным облаком клубился совершенно чужой конеед, роняя на снег давно забытые капли ужаса.

Марик застыл. Зануда, воспользовавшись замешательством жеребёнка, взяла его на корду. Пашку же, наоборот, отпустили, и он, скользнув боязливым взглядом по снеговику, с громким треском нырнул в заросли малины.

– Попробую ещё следы поискать! – донёсся из кустов его голос. Зануда шагнула к снеговику, подтягивая за собой Марика, и тому ничего не оставалось, кроме как следовать за ней. Конеед, не глядя на жеребёнка, вдруг шумно втянул в себя воздух, оторвался от снеговика и стремительно нырнул в глубь леса.

Осторожно ступая подрагивающими ногами, Марик потянулся мордочкой к снеговику. Тот пах снегом и страхом.

Из кустов вывалился Пашка. В растрёпанной гриве застряли листья и веточки, за хвост, превращая его в свалявшуюся мочалку, гроздьями цеплялись репьи. Подбежав к снеговику, он машинально вырвал у него руку-веточку и принялся её жевать.

– Нет следов! Только те два, что ты видел. Как они там появились? Любой след должен иметь начало и конец! Правда, от этой избушки чего угодно можно ожидать, – он вздохнул и оглянулся. – Ой! А у меня хвост пропал! Совсем!

Зануда укоризненно посмотрела на Пашку и приладила снеговику новую руку.

Марик покачал головой:

– Хвост-то тебе хозяйка распутает, это они умеют. Мне вот интересно, почему конеед так быстро улетел?

– Может, его в лесу обед ждёт, – Пашка осёкся. – Хотя нет. Обед-то ему прямо сюда подали… Может, он не голодный был?!

– Какие же эти конееды жуткие! – с отчаянием воскликнул Марик. – Если они тебя пугают – боишься! Если не пугают и улетают – становится ещё страшнее!

– Попробуй не бояться, – глубокомысленно заметил Пашка.

Марик ничего не ответил, но с сомнением покачал головой. Возможно, Пашка и прав. Но что делать, если очень боишься испугаться? Марик задумался так глубоко, что вспомнил о Зануде, лишь когда она натянула верёвку.

Пейзаж изменился. Лес уступил место огромному пустырю, поросшему реденькими худосочными берёзками. Кое-где из грязно-серого снега торчали высокие сухие былинки. Вдруг шедший впереди Пашка резко остановился.

– Просто невероятно! – шумно выдохнул он.

Марик поддёргивал корду, оглядываясь на плетущуюся сзади Зануду. До Пашки оставалось совсем немного, буквально один шаг, и…

Пустырь внезапно пропал, будто из него огромной лапой выдрали кусок. Жеребята стояли на краю обрыва. Склон уходил круто вниз, по нему змеились несколько дорожек, кружили по дну и взбирались на противоположную сторону. Карьер был таким огромным, что в нём могла бы разместиться пара конюшен, да ещё с левадами и плацами. На склонах, цепляясь мощными кривыми корнями за отвесные стены, росли кряжистые сосны. Снег кое-где уже сошёл, обнажив мелкий бурый песок.

– Ты только погляди, Марик! – Пашка пихнул друга в бок и кивнул в сторону небольшой рощицы на дне карьера. Марик, приглядевшись, замер – туда медленно стекались конееды! Огромные и крошечные, с рогами, крыльями, копытами, хвостами! Они шли, летели, скользили и ползли, как заворожённые, не замечая никого и ничего. Ноздри жеребёнка затрепетали, уловив знакомый запах страха.

– Здесь так красиво! – Зануда просияла, подбирая корду покороче. – Давайте спустимся вниз – погуляем по дну!

Марик посмотрел на Пашку широко распахнутыми от ужаса глазами. Его друг покачал головой, явно сомневаясь в здравом уме Зануды. А та, оскальзываясь на мокром снегу, уже начала спускаться вниз по одной из извилистых тропок. Марик поплёлся следом, поджав под себя задние ноги и вытянув вперёд шею для равновесия. Пашка в нерешительности мялся наверху, но хозяйка не оставила ему выбора – пришлось идти за ней.

Марик никогда ещё не видел такого крутого склона. Ноги скользили, прокладывая глубокие бороздки в талом снеге и смешивая его в кашу с влажным тяжёлым песком. По краям тропинки бугрились кочки, поросшие серовато-бурой иссохшей травой. А внизу бесчисленные конееды всё тянулись в рощу.