Амарант. История жеребенка

– В общем, мотались мы по плацу с Тихоней, как червяки внутри яблока, – увлечённо продолжал Кай, явно довольный тем, что оказался в центре внимания. – Я так и не научился ходить прямо с ней на спине. А потом…

Марик отошёл от табуна. Ему стало немного обидно, что он не может поддержать этот разговор. Уставившись в пруд, он разглядывал горланивших лягушек и сновавших туда-сюда головастиков. У некоторых уже выросли лапки…

– Не переживай, малыш, – раздался позади голос Тунгуса. Марик вздрогнул от неожиданности. – Почти всех лошадей рано или поздно это ожидает. Кай старше тебя, но, думаю, через год-полтора и ты будешь щеголять обновкой.

– Просто я такой… такой маленький, – с отчаянием пробормотал жеребёнок. – Мне кажется, что я не никогда вырасту!

– Все жеребята хотели бы стать взрослыми лошадьми, и нет ни одной взрослой лошади, которой никогда не хотелось бы вновь стать жеребёнком, – еле заметно улыбнулся Тунгус. – Это как с другой стороной берега озера, понимаешь?

– Да… – Марик немного воспрял духом.

***

Кай весь день пребывал в восторженном настроении, снова и снова пересказывая подробности сегодняшнего утра. Зарываясь перед сном в пушистые опилки, Марик рассеянно слушал долетавший до него голос друга. Постепенно голос становился всё тише, а потом и вовсе перешёл в посапывание. На Марика наплывали смутные образы сёдел, людей, стучащих по бокам стременами, закрутились вихрем в сознании и растворились в мерцающем лунном свете, струящемся через открытое окно. Жеребёнок уснул.

***

– Ма-а-а-рик! У меня для тебя сюрприз! – раздался громкий голос Зануды сразу после завтрака. Марик даже подпрыгнул от неожиданности – неужели он повзрослел за одну ночь и тоже получит седло? Одним прыжком очутившись у стенки денника, он выглянул в проход. Перед жеребёнком возникла сияющая, взбудораженная Зануда. Без седла. Разочарованно вздохнув, Марик уткнулся в сено.

– А эт-то ещё кто? – удивлённо спросил Кай. Рядом с Занудой стояла невысокая девушка с длинными огненно-рыжими волосами. Огромные зелёные глазищи её изучающе оглядывали жеребёнка, рот расплылся в улыбке. Россыпь крупных веснушек на лице вкупе с рыжими волосами вызывала смутные ассоциации.

– Мухомор какой-то, – пробормотал Кай, и Марик закивал.

– Марик, познакомься! – Зануда, волнуясь, прижалась к решётке. – Это одна из лучших воспитательниц жеребят. Моя учительница. Мы с тобой обязаны ей всем, чему научились… Так что, пожалуйста, покажи себя сегодня с лучшей своей стороны, – прошептала Зануда, умоляюще сложив руки.

Марик ошарашенно взирал на Мухомора, чувствуя, как сердце его замирает от недобрых предчувствий. Зануда считала, что нудение, зудение и отсутствие яблок на занятиях – самое лучшее и мягкое воспитание, и Марик часто ловил себя на мысли, что хотел бы посмотреть в глаза человеку, который поселил в голове у Зануды подобные соображения.

Теперь же, глядя на развесёлое выражение лица Мухомора, Марик почему-то вспомнил подслушанное где-то выражение: «Бойтесь своих желаний…»

Застонав, он подставил голову под недоуздок, решив про себя, что будет стараться изо всех сил. Тогда, быть может, этот Мухомор побыстрее от него отстанет.

– О-о-о, он намного выше моего Гавра, – продолжая улыбаться, сказала Мухомор. – Правда, стройнее. И спокойнее. Гавр родился бунтарём, с ним нужна особенная строгость.

Стараясь не думать о том, как не повезло в жизни Гавру, Марик поплёлся по проходу конюшни, сопровождаемый любопытными взглядами лошадей. У денника Тунгуса стоял Кормилец, что-то тихо нашёптывая ему в ухо. Тунгус млел.

Марик думал, что их поведут на маленький плац, но Зануда направилась к воротам, ведущим за территорию конюшни.

– Не подведи меня, пожалуйста, – нервно пискнула она на ухо Марику. – Для меня это почти экзамен!

По гравийной дорожке они шли сквозь посёлок в поле. Там белой, свежевыкрашенной изгородью был отгорожен большой плац. Люди называли его «боевым полем» или «дальним плацем», там иногда проходили соревнования. Ценность его заключалась в том, что на нём вместо песка росла свежая травка, которую можно было пощипать в перерывах между уроками. Марик, покосившись на Зануду, сунулся в траву и, не глядя, сжевал какой-то листок. Зануда, зашипев, покачала чомбуром.

Марик помнил, что нельзя есть траву без разрешения. Но, если быстро нырнуть головой в сочный куст, Зануда просто не успеет среагировать! Кося на неё глазом, Марик вновь молниеносно прихватил мягкую чуть горчащую траву. Зануда угрожающе скрипнула зубами, а жеребёнок так увлекся этой игрой, что совсем перестал смотреть под ноги и чуть не споткнулся о Хранителей, суетившихся под копытами.

– Что ты сделал? Что ты сделал? Разве можно есть траву, не глядя?

– Наелся сон-травы! Три стебля сжевал за раз!

В душу Марика закралось подозрение, что горчащая травка была лишней.

– Цикорий ищи! Должен помочь!

Марик начал озираться в поисках высокого жёсткого растения с яркими синими цветками. Цикорий рос совсем близко к обочине – вот если бы удалось его достать…

Марик дёрнулся, чомбур резко натянулся, и он клацнул зубами в каком-то миллиметре от цветка. Обернувшись, он с ужасом увидел, что теперь его ведёт Мухомор.

– Ты должна очень внимательно смотреть на него. Лошадь никогда не срывается сразу. Он будет проверять – глазеть по сторонам, натягивать чомбур, обгонять или задерживаться. Если заметить это в самом начале, сюрпризов не будет, – объясняла Мухомор Зануде. – Будешь невнимательной – получишь невоспитанную лошадь – толкающуюся, наступающую на ноги… Хама, одним словом.

На Марика чёрным мягким облаком обрушилась невыносимая сонливость. Глаза слипались, из головы стремительно исчезали все мысли, кроме одной – спать. Ноги начали предательски подрагивать, всё труднее было шагать вперёд.

– Вот ещё хорошее упражнение. Пусть следит за тобой – за каждым твоим шагом. Если ты идёшь быстрее, он пойдёт быстрее, если сбавишь шаг…

Марик, собрав всю свою силу воли, рывком вынырнул из окутывавшего его сонного облака. Жеребёнка слегка знобило. Перед глазами плыли круги, он машинально отметил, что стадо баранов (которое он обожал пугать, сбегая от Зануды и врываясь в самую гущу галопом) медленно щиплет травку перед самыми воротами плаца. Зануда пошла сквозь стадо, и оно неохотно растеклось в стороны.

Чёрные тёплые вихри кружили вокруг Марика, окутывая его мягким покрывалом. Засыпая на ходу, он машинально поворачивался задними ногами вокруг передних, изо всех сил борясь с желанием зевнуть.

– Поворот на заду! На заду, а не на переду, – с отчаянием просила Зануда, и Марик, продолжая путаться в заплетающихся ногах, шёл передними ногами вокруг задних. Голос Мухомора звучал издалека, оставляя после себя раскатистое эхо. Марик опять проваливался в сон, летел куда-то вниз, в тёмные, готовые принять его облака.

– Теперь, когда всё усвоено, можете попробовать сайд-пасс. Он должен одновременно шагать вбок передними и задними ногами…

Облака окутывали жеребёнка, завиваясь спиралями. Мир, видимый сквозь узкую щёлочку между слипающихся ресниц, медленно вращался…

Марик почувствовал, как к его шее и боку прикоснулась Зануда. Мягкое касание пальцев вывело его из равновесия, и он, пошатываясь и путаясь в ногах, сделал несколько мелких, семенящих шагов в сторону, чтобы не упасть.

– Смотри-ка, понял с первого раза! – ликовали Зануда с Мухомором.

Марик же, обретя равновесие, провалился в сон. До него доносились отдалённое шуршание и обрывки голосов.

– Потрясающе! Вот это приучение – никакой реакции на страшную плёнку и раскрывающийся зонт!

– Да, только он сегодня какой-то… сонный что ли? Не пойму.

– Давай займёмся Тунгусом…

Снова прикосновение и негромкий щелчок карабина под подбородком. Марик погружался в блаженный сон. До него смутно долетали негодование Тунгуса, смех Кормильца и звонкий голос Мухомора.

Неведомо как жеребёнок дошёл до левады – помнил лишь, что едва добрался до излюбленного места под ивами, как ноги его подогнулись, и он сразу заснул. Уже смеркалось, когда сквозь зыбкую пелену сна к нему подобрались звуки внешнего мира. Марик дёрнул ухом, пытаясь их отогнать, чтобы подольше понежиться в полудрёме, но тут же проснулся окончательно.

Приоткрыв глаза, он оглядел леваду. Заяц, Эклер и Кай стояли в ряд перед воротами и, отбивая копытами ритм, горланили песню, несомненно, собственного сочинения:

С деревьев падает листва и дождик моросит,

Везёт хозяев по домам промокшее такси.

Но им, беднягам, не понять, что наступает Он:

Любимый праздник лошадей – наш Яблочный Сезон!

Марик поднялся, потряс головой, чуть пошатываясь после долгого сна, и неровной рысью поспешил к воротам. Распевающий табун грянул: