Мальцы-Удальцы

Раздался резкий хлопок, как от пробитого колеса. Миша упал рядом с Димой.

– Эй, это чего? – испуганно вскричал Дима.

Подбежал Коля:

– Вы как?

– Да что у вас тут происходит? – вскочил Дима.

Миша показал порванные брюки:

– Оглушило маленько и вот.

– Чепуха! Вставай! Николай Романович полицию вызвал. Там один тип в рюкзаке гранаты нёс. Из музея стащил, представляете?

– Бабахнуло то что? – отряхивался Дима.

Коля посмотрел в кусты.

Коробка сместилась левее и дымилась.

– Бежим, – Коля увлёк за собой ребят, таща всех за территорию школы.

Подъехала полицейская машина. Наставник с Толей и Никитой вышли из-за угла, ведя мужчину, скрестив ему руки за спиной. Они направлялись по тротуару к воротам, прямо к тому месту, где дымился подозрительный коробок.

Коля закричал:

– Уходите!

Те остановились. Раздался взрыв.

Полицейский патруль тут же среагировал, передав по радии:

– Последний объект обнаружен.

Задержанным оказался тот самый мужчина, которого встретили утром близнецы. Миша и Толик густо покраснели, осознав какую непростительную ошибку совершили.

– Это мы виноваты. Если бы, мы предупредили всех, что его видели у школы, то этого бы не случилось, – промямлил Толик.

Наставник сухо произнёс:

– Главное, что вы дальше отработали по инструкции. Я не устаю вам повторять – устав написан кровью. Бдительность это не паранойя. Это забота о ближнем.

Свеча памяти

Посреди яблоневого сада в небольшом доме, стоявшем на окраине улицы, зажёгся свет в кухне. Красивая черноволосая женщина в халате, поставила на обеденном столе свечи в алых стеклянных формочках, коробок спичек и пару пачек печенья с бутылочкой сока. Затем она проскользнула в спальню, где посапывали её трое сыновей. Взгляд остановился на часах.

«Два пятнадцать. У мужа как раз половина ночной смены на посту прошла. Пора» – подумала она.

Толик проснулся от того, что его будила мама:

– Вставай, можем опоздать, помоги братьям одеться.

Мысли быстро восстановили события прошлого вечера, едва он заметил наглаженную казачью справу*. Толик, сощурившись, прошёл в ванну. Холодная вода, окончательно согнала сон. Уже год он воспитанник военно-патриотического клуба. Братья, послушав его рассказы о жизни казаков, тоже последовали его примеру. Сегодня их первый совместный выход.

Паренёк вытер лицо вышитым рушником и посмотрел в зеркало – «Сегодня будет длинный день. Братья не подведут, всё пройдёт, как было запланировано».

– Миша! Артём! Вставайте! Нас ни кто ждать не будет! – стянул одеяла с братьев Толик.

Миша протёр глаза:

– Темно ещё.

– Ты что забыл? Мы же к памятнику идём, где вечный огонь горит! – засуетился младший Артём.

Миша, потащил одеяло обратно:

– Зачем среди ночи вставать? Мы же можем утром, как все отнести цветы и всё.

– Это не обсуждается. Фашисты напали в 1941-м в четыре часа утра. Каждый год именно в это время приходят люди почтить павших. Сам или мне помочь? – снова стащил одеяло с Миши Толик и взял его за руки.

– Сам, я сам, – проворчал Миша.

– Умывайтесь, я буду одеваться и вам покажу, как правильно справу носить, – командовал Толик.

Через полчаса в свете уличного фонаря тройка поблескивая рукоятками кинжалов, стояла на крыльце, ожидая пока мама замкнёт входную дверь.

– Ну что ты там возишься? Опоздаем! – рвался Миша.

– Темно сынок, плохо видно, в замочную скважину ни как не попаду, – пыхтела мать.

– Были бы у нас мобильные телефоны, мы бы тебе подсветили, – ехидно заметил Миша.

– Солнышко, будут у вас телефоны, будут. Как появиться в этом нужда, так и купим, – пообещала мама, наконец-то справившись с замком.

– Все готовы? Вперёд! – осмотрел членов семьи Миша.

Толик улыбнулся:

– Веди нас, атаман!

Миша устремился первым по узкому тротуару. Толик вёл Артёма за руку, а мама шла последней. Поросший травой путь светлой полосой тянулся вдоль соседских заборов. Знакомой дорогой они приближались к центру станицы. Птицы ещё спали. Глухие торопливые шаги отдавались эхом по пустынной улице. Прохлада раннего утра не чувствовалась благодаря добротной форме. Мама куталась в белую шаль, пряча открытые плечи. Длинное фиалковое платье без рукавов идеально гармонировало с белыми босоножками и вязаной белой сумкой. Несмотря на парадный вид, общее настроение было тревожным. Разговаривать не хотелось. Двадцать второе июня прочно засело как чёрная дата для русского народа. Прадеды в борьбе с фашизмом отдали свои жизни за право существовать следующим поколениям. Слёзы бабушек, рассказывающих о горестных днях своего послевоенного детства, навсегда остались в памяти мальчишек.

– Мама, там кто-то лежит! – нарушил сосредоточенное молчание взволнованный голос Миши.

– Пьяный, наверное, – хмыкнул Толик.

– Дети, этот человек, возможно, нуждается в помощи. Идите за мной, – направилась мама к лежащему на земле силуэту мужчины.