Непростые истории 4: Печальные звёзды, счастливые звёзды

Вова заозирался по сторонам. Он снова что-то сделал неправильно! Голова тут же разболелась от кома мыслей. Серёжа никогда бы так не сказал, даже из вежливости, придумал бы что-нибудь. А тогда… Ведь и Лена тоже не по своей воле шарики перевесила! Вова, правда, всё ещё думал, что она просто ему за что-то так мстит, но… Что тогда на самом деле произошло? Вова же ничего не делал, просто сжал шарик. Шарик! Вова вздрогнул. Ему же руку уже обжигало – и именно после этого Лена всё делала не так! Вова отшатнулся от ёлки.

– Я, я не знаю, – забормотал он.

– Ой, не глупи, давно уже никуда не ходили, – покровительственно фыркнула мама. – То со слезами еле по домам вас растаскивали, то вообще друг о друге забыли.

– Ага, ты чего. Весело будет, – закивал Серёжа.

Вова внимательно посмотрел на него. Он выглядел как обычно: беззаботно улыбался, чуть покачивал ногой. Словно каждый день приглашал к себе в компанию. Ленка злилась, Вова точно помнил. Вдохнул и решился:

– Да, наверное.

– Вот и замечательно, – улыбнулась Серёжина мама.

Вова выдохнул, осторожно снял шарик с ёлки.

– Я на секундочку. – Выскользнул из зала. – Лен, я быстро!

Серёжа не выглядел расстроенным, а Ленка любила обижаться. Возраст такой, говорила мама. Значит, ничего плохого не случится, правда ведь?

К пятнице зима наконец вступила в законные права, и детвора вовсю лепила снеговиков, ломала ледянки и запихивала друг другу за шиворот ледышки. Во дворе перед Вовиным домом, большом, с пластиковым лабиринтом горок и площадкой для футбола, всегда строили крепости. Мальчишки мирились с девчонками и под дружное сопение возводили крепкие холодные стены.

– Правую укрепляй! Завалится же сейчас! – завопил Гена, и Вова с Колей навалились, подогнали кособокий ком, удерживая стену. – Красота.

Вова улыбнулся, вытер рукой потный лоб. Очки съехали, шарф развязался и тянулся хвостиком – хорошо! Крепость возвышалась над ним на полметра. Даже башенки сделали по обеим сторонам, круглые, крепкие. Вместо флагов воткнули веточки с драными рукавицами. В общем, не налюбуешься. Вова задрал голову и с удовольствием плюхнулся на спину, раскинул руки и ноги.

Коля подкатил ещё один снежный ком, встал на него и щербато улыбнулся:

– Я Король! – Тёмные глаза сверкнули из-под наполовину сползшей шапки, мокрая чёлка прилипла ко лбу.

– Нет, я! – тут же подключились другие мальчишки. И дружно взревели: – Победит самый быстрый!

Вова тихо вздохнул. Он тоже хотел хоть раз оказаться Королём, но куда ему тягаться: и на ровном месте падает. Ноги заплетаются, руки машут невпопад, и земля с небом меняются местами. А мальчишки уже почти у угла Вовиного дома, сейчас оббегут, и кто первый запрыгнет на ком, будет ходить нос задирать. И пусть пользы от этого никакой, всё равно обидно.

Вова встал, отряхнулся. Шарф промок и прижимал неподъёмным весом к земле. Вова нахохлился, тяжело вздохнул и сунул мокрые руки в карман, прикоснулся осторожно к шарику. Сразу стало тепло и спокойно. И чего он так разволновался? Шарик может всё: уговорить маму отпустить погулять, упросить папу купить мозаику, помочь хорошо ответить у доски и даже помириться с сестрой! Уж Королём-то Вова, если захочет, станет в два счёта!

– Держи. – Дёрнула его за куртку Маша и протянула мятный леденец.

– Спасибо.

Взял и осторожно положил во внутренний кармашек: маме отдаст. Папа всегда покупал их ей, а на этот раз – Вова нахмурился – купил мозаику. Но мама не расстроилась, помогла собрать! Не принесли конфет, беда какая. Вова решительно разжал ладонь и вытащил руки из карманов.

Из-за угла вылетел Коля. Глаза горят, распахнутая куртка сползла с плеч, но он рвался к победе, опережая остальных на два-три прыжка. Вова вздрогнул. Рука сама метнулась обратно, схватилась за шарик как за спасательный круг. Губы сами произнесли:

– Я Король!

И медленно, с трудом двигая телом, словно промёрз, взобрался на ком. Коля молчал, но смотрел обиженно-удивлённо. Вова с трудом разжал пальцы, шмыгнул носом и подтянул шарф. Конфетка перевернулась и упёрлась в рёбра напротив сердца.

В классе пахло стружкой, время от времени мигала лампочка. Батареи едва грели, Вова мёрз в курточке и с завистью смотрел на раскрасневшихся остальных. Словно марафон бежали, а не сидели, согнувшись в три погибели, над партой, не стыковали детали. Или шкурили. А шкурил Мишка мастерски, Вова даже не верил, что такой увалень способен строить, а не ломать. Он же как сожмёт лапищу, так только щепки лететь должны – а они не летели, наоборот, рождалась тонкая, изящная бригантина. Мишка аккуратно разглаживал паруса, осторожно вешал, натягивал тросы, проверял миниатюрные пушки. Вова забывал, как дышать, а потом яростно прокашивался, пытаясь вернуться в реальный мир.

– А давайте весной все наши корабли по ручью пустим! – радостно хлопнул по столу Серёжа. – Они же все в реку текут, а реки – в моря. Представляете, танкеры, пароходы – и наши!

– А Вова об этом напишет, – величественно кивнул Миша. – И нарисует. Станем знаменитыми.

Вова мысленно представил, как нарисует на ватмане длинные синие и голубые полосы, небольшой пароходик – и обязательно фотографию! Вздрогнул от неожиданности и насупился. Ничего он не будет делать! И не доплывут никуда их корабли, либо разломаются, либо унесёт кто. Мишка этот просто глупый мечтатель, даром что взрослый! Вова привычно сжал шарик и уставился на Серёжу.

– А если не доплывут? – погрустнел тот.

– Другие отправим, – удивился Мишка и добродушно хлопнул его по плечу. Шарик в Вовином кармане затрещал. – Будем делать до тех пор, пока не получится.

Серёжа улыбнулся, у Вова запылали уши. Просто идти до конца. Просто не бояться препятствий. Вова поднялся.

– Я сейчас.

Выскользнул из класса, осмотрелся и со всех ног побежал по коридору. Смазался в длинную змею зелёный дождик, отклеился серый цилиндр снеговика на двери. Вова выскочил на крыльцо, перемахнул сразу через пять ступеней и помчался по улице, словно пятки жгло. Мимо длинной тёти в шапке с размером с её голову, мимо толстого дяди в распахнутой куртке – мимо тысяч лиц, фигур и улыбок. Без какой-либо цели, просто чтобы убежать. В голове формулировалось желание, подбирались точные слова, чтобы разом – и всё!

– Осторожно!

Нога попала в ямку, Вова неловко взмахнул руками и ткнулся носом в грязно-коричневый снег. В кармане хрустнуло. Тонкие руки схватили его за плечи, подняли. Сквозь запотевшие и залепленные снегом стёкла Вова увидел голубую шубку и длинную русую косу.

– Не ушибся? – ласково спросила Снегурочка.

Вова заторможенно качнул головой. Сунул руку в карман и вытащил горсть осколков. Чёрных, с пятнами ржавчины. На острие одного вспыхнула искорка, кольнула на прощание в нос и исчезла. Вова заревел.

– Мальчик, мальчик, что с тобой?! – испуганно зачастило сверху.

Вова уткнулся Снегурочке в коленки и захныкал уже тише, но по-прежнему безудержно. В ответ она прижала его покрепче и ласково провела рукой по шапке.

– Я плохой, – кое-как выдавил Вова. – Я не хотел, правда! А теперь никак не исправить…

– Ох, – Снегурочка на миг задумалась. Вытащила платок, осторожно вытерла ему лицо. – Значит, надо прямо сказать, что виноват, и извиниться.

– Извиниться? – Вова ещё раз шмыгнул носом и задумчиво посмотрел на Снегурочку.

– Слово «прости» – одно из самых сильных заклинаний. И самых сложных. Но если ты действительно хочешь всё исправить, то найдёшь смелость произнести его.

– Найду.

И Вова крепко обнял Снегурочку. На этот раз в благодарность.

За две недели до Нового года Вова с семьёй принялись украшать ёлку.

Красный шарик – на нижние ветви, синий, с оленем, – в серединку, жёлтый – к звезде. А можно и наоборот, какая разница, главное, чтобы всем было весело и потом никто не отворачивался. Вова вздохнул, решительно тряхнул головой и вытащил коробку с дождиками из-под дивана. Зарылся в шуршащую массу, схватил в охапку и пошёл в комнату к Лене.

– Вали нахрен, – радостно поприветствовала его она.

Вова перешагнул через валяющуюся на полу подушку и зашёл. Лена скривилась. В комнате царил хаос: полуоторванные плакаты свисали со стен, журналы и учебники гнездились на подоконнике, вещи рассыпались по ковру. Такой же бардак явно творился и у сестры в голове. Вова нахмурился, чтобы казаться старше и суровее, и протянул дождики.

– Давай вместе украсим ёлку. Ты очень красиво умеешь.