Сказочная жизнь

Она отмахнулась на ходу, но взгрустнула: «Слишком хорош, чтобы быть моим».

Дима гулял на той самой свадьбы, кажется, был однокашником или коллегой жениха. Несколько раз приглашал ведущую на танец. На следующий день пришёл в ресторан ужинать и навязался провожать. Обычно Белла слишком навязчивых решительно отшивала, но на этот раз сдалась практически без боя буквально через пару дней.

У неё был скромный опыт отношений с противоположным полом. Теперь она признавалась самой себе, что после Димы она бы Егора не восприняла как мужика. Марк, как ни странно, Диму одобрил:

– Внешностью, конечно, слащавый, но как поговоришь – нормальный, вроде.

Ну, были и у Димы недостатки. В её студии он только один раз побывал и с возмущением сказал, что это не человеческое жильё, а дупло для белки. Сразу повёз её к матери, представил как невесту. Белле было очень обидно за свою первую собственную квартиру. Однако пошла ему навстречу, с ним жила в родительской квартире, но в его отсутствие перебиралась к себе. И ещё нашла коса на камень у него с Пироговым. Оба они друг друга невзлюбили с первого взгляда. Дима совсем не безобидно его подкалывал, Пирогов шипел и плевался. Белла Диму останавливала, без особого успеха, впрочем, а потом за него перед стариком извинялась. Он в ответ вздыхал и только повторял:

– Деточка, ты со временем в нём разберёшься, ты ведь умненькая. Об одном прошу: не спеши с оформлением союза.

Да она и не спешила. Это Дима буквально через две недели о свадьбе заговорил. Но тут уж у Беллы нашлись силы, чтобы решительно отказать:

– Не будем спешить. Мы ещё слишком мало знакомы.

– О! И что же у тебя есть такого, чего я не знаю?

Беллу покоробила издёвка, прозвучавшая в его голосе, и у неё вырвалось:

– Если ты основательно познакомился с моим телом, то думаешь, что и где-то поглубже у меня от тебя секретов нет?

Дима опомнился и кинулся извиняться:

– Крошечка, мы за эти две недели так сроднились, что стали единым целым. Я не хочу, чтобы какая-нибудь ерунда нас разделила. Пусть и перед государством мы будем семьёй. Ну, ты же не думаешь, что я претендую на твою студию? Я хочу, чтобы мы не расставались. Переезжай ко мне хотя бы! А вообще мы люди с тобой уже зрелые, можно было бы детишками обзавестись, мама давно об этом просит.

– Первое. О детях думать пока рано. Второе. Мне не нравится твой Уремовск. Какой-то он провинциальный. И не зови меня крошкой. Как-то это звучит, что попала крошка в постель, когда ты в ней что-то лопал, и теперь она раздражает твоё нежное тело.

На самом деле ей в Уремовске не нравилось то, что это была её родная область, и здесь жили её родственники. Но говорить об этом она Диме почему-то не стала.

Белла Диму, конечно же, простила. Но осадочек остался.

Был и ещё один недостаток у Димы. Это его мама. До того сладкая и липкая, ну просто Пастила Зефировна! Вот уж в ком девушка с первого взгляда не очаровывалась! Настолько в этой даме с самого начала чувствовалась фальшь по отношению к ней, что Белла невольно сравнивала и даже порой путала с мамой Егора. Та точно так же ломала себя, когда ей что-то от Беллы нужно было.

И всё-таки она была счастлива. Даже когда была не с ним. Вот сидит она, составляет смету расходов на очередной праздник, а потом вспомнит: сегодня Дима приедет! И замрёт от предвкушения. А администратор ресторана поглядит на её мечтательную улыбку и скажет:

– Эх, Белочка, где мои семнадцать лет!

А Белла смущается:

– Мне-то не семнадцать, мне тридцать скоро.

– О-о, бальзаковский возраст!

– Вот ты где, – сияет улыбкой Дима. – Что это вы о старости говорите, юные леди?

– Мы не о старости, мы о тридцатилетии.

– А бальзаковский возраст при чём?

– Вот ведь выработался в обществе стереотип, что бальзаковский возраст – это старуха. А на самом деле роман Бальзака называется «Тридцатилетняя женщина», и речь в нём идёт о том, как опытная тридцатилетняя женщина соблазнила только вступающего в жизнь молодого человека, которому было всего тридцать лет. Точь-в-точь наша с тобой история.

Н-да, ещё один недостаток у Димочки. До него не сразу доходит. На некоторое время он обездвижен раздумьем. Потом до него доходит, и он начинает смеяться:

– Правда, что ли?

– Вот те крест! Можешь почитать.

– Нет уж, поверю на слово. Ну что, домой?

Да, домой. К Диминой маме, конечно. Между прочим, Белла не в своей студии живёт, а в соседней, за стеной. Но Диме об этом не пока рассказывает.

Когда Белла вернулась в Новогорск, Марк арендовал эту соседнюю студию, в которой до него жил студент ветеринарной академии и очень досаждал громкой музыкой. Соседство с Марком её очень устраивало, но потом Белла увидела объявление «Куплю студию». И вдруг решила: а что это Дима над её квартирой издевается? Вот возьму и куплю такую, по поводу которой ехидничать не приходится! У Марка поддержки не нашла, он забурчал о корыстных дамах, которые непременно желают иметь отдельную от мужа недвижимость, на кой, мол, тебе квартира, у Димы жилплощади достаточно. Белла с ним связываться не стала, тем более, он собирался в ближайшие дни в столицу сорваться, опять у него длительная командировка намечалась, что-то по замене оборудования. Но посоветовалась с Пироговым. А он свёл её с матёрой такой риелторшей, которая в два счёта провернула продажу студии и покупку квартиры в новом доме, причём совсем недалеко от старого, на противоположной стороне улицы за двадцать третьей родной школой. У неё теперь кухня будет размером со студию, да ещё комната, да ещё нормальная ванная! Но опять ипотека, плюс отделочные работы. Только на этот раз без помощи Марка, зато с помощью знакомых отделочниц.

Белла уже раздумывала, как будет отмечать своё тридцатилетие. Чего она точно не хотела, так это праздника в ресторане. Для неё нахождение там – это не праздник, а работа. Так что колебалась она между арендой какой-нибудь зимней дачи и фуршетом в новой квартире. Ну, не фуршетом в полном смысле этого слова. Она прикинула, что можно привезти в пустую квартиру столы и стулья с террасы ресторана, всё равно в зимнее время неиспользуемые, а угощение в любом случае будет заказано в «Арфе», повариха она неважная. Да и к чему париться?

В ближайшее воскресенье у неё будет выходной. Дима приглашён на юбилей к своему банкиру, причём приглашён с невестой. Жених, чувствуется, мандражирует. Он даже пожелал выбрать ей вечернее платье. Ну, прошлись они по бутикам, но то, что он ей предложил, вызвало у Беллы нервный смех. Дима взбесился:

– Ну, что не так?

Но Белла привалилась к кабинке и всхлипывала, отмахиваясь от него рукой. Девушка, их обслуживающая, ему улыбнулась:

– Понимаете, фиолетовый цвет – это не для бледной блондинки. Даже если она сделает очень яркий макияж, этот цвет всё равно будет её съедать. Ей нужно что-нибудь нежное, ненавязчивое.

– Ну, и стоило так ржать? – прошипел он, не в силах сдержаться.

– Понимаешь, мне тётка на выпускной именно такое платье покупала, – вытирая слёзы, ответила она.

– И что?

– Я плакала тогда, только не от смеха, а от унижения.

– Да выбирай ты что хочешь!

Он бы выбил стеклянную дверь магазина, если бы к ней не был предусмотрен доводчик. Впрочем, через несколько минут перезвонил и сказал, что сейчас принесёт ей карту.

Она ответила ему, что в состоянии купить себе платье сама, тем более, что повод для такой покупки у неё имеется – приближающийся юбилей. Он возразил, что они не настолько бедны, чтобы иметь одно платье.

– На воскресное мероприятие я надену его впервые, и будь уверен, дорогой, что ни одного из твоих банкиров я к себе на юбилей не позову, – сухо отрезала Белла.

Когда она села в машину, он сунулся в пакет:

– Это что?!

– Маленькое чёрное платье. Классика.

Теперь, когда Марк был в отъезде, за подружку у неё был Пирогов. Увидел её обиженной, расспросил, посочувствовал. И назавтра принёс коробочку:

– Вот. Катерина моя говорила, что такое платье смотрится только с ювелирными украшениями. Наденешь, чтобы не выглядеть Золушкой без феи.