Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2025.
✖
Незримое звено. Избранные стихотворения и поэмы
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
воров с отягощеньем
я заработал милый кров
и плюс к тому прощенье
за то, что и не совершал,
хотя вообще возможно,
что и преступного желал,
не только, что не должного.
О, прочный дом, прелестный дом,
все время я вел счет
не тем, кто за моим столом,
а кто меня прочтет,
и вдруг переменился мир.
Переменилось
не обстояние квартир,
а то, что вдруг влюбилось
то, что живет внутри меня,
в то, что живет вовне.
Я камнем падал из окна
и камнем жил во сне.
Тугое солнце покидая,
я убеждаюсь – я влюблен
в прозрачную полоску рая
упавшую на гладь окон.
«Давайте разберем христьянскую мораль…»
Давайте разберем христьянскую мораль
по косточкам, а не по сухожильям,
а что касается там мяса, кожи,
так это всем известно.
Не интересно.
Давайте разберем христьянскую мораль
по самую ключицу,
(тут надобно включиться
тому, что все мы вышли из шинели). Жили
шинелью наши рожи,
а жаль.
Митрополиту как на лошадь римских лет
набрасывают на плечи попону,
из под которой светятся погоны.
Он ножкой делает случайный пируэт,
концептуально связанный с евреем,
который на хоругви реет.
Скажите, разве нет?
Вот итальянка-испанка, испанка-итальянка в мантилье
старается ножами ножек,
вся изошедши в историческую даль
схватить пустое место.
Давайте разберем христьянскую мораль
никак уж не по сухожильям,
а по костям без мяса-кожи.
Иначе нам не интересно.
«Все знают, что любовь не так уж и сложна…»
Все знают, что любовь не так уж и сложна.
Какое-то чуть вялое решенье,
какая-то привязанность к мишени
и женщина надежды лишена.
Что чувствует при этом паренек,
увитый лаврами победы?
Его куда-то тянет пообедать.
Он под собой не чует ног.
При этом радости нас всех переполняют,
и паренька, и женщину, и тех,
кто с интересом наблюдает их успех,
ням-нямкая свой медленный бифштекс,
его же спаржей нежной заедая.
Какое милое стремленье знать
сокрытую, по сути, область.
Мы, может, совершаем подлость,
но радость нас возводит в знать.
«В восемнадцатом веке? В восемнадцатом веке…»
В восемнадцатом веке? В восемнадцатом веке
мы задумались, видимо, о человеке.
В девятнадцатом веке? В девятнадцатом веке
мы решили поднять ему веки.
А в двадцатом, в тридцатые, впрочем, года
мы решили покончить с ним навсегда.
В двадцать первом, едва лишь начавшемся,
мы ведем себя как закачавшиеся.
Как колеблются наши устои
от застолья и до застолья.
«Сидеть и думать бесполезно…»
я заработал милый кров
и плюс к тому прощенье
за то, что и не совершал,
хотя вообще возможно,
что и преступного желал,
не только, что не должного.
О, прочный дом, прелестный дом,
все время я вел счет
не тем, кто за моим столом,
а кто меня прочтет,
и вдруг переменился мир.
Переменилось
не обстояние квартир,
а то, что вдруг влюбилось
то, что живет внутри меня,
в то, что живет вовне.
Я камнем падал из окна
и камнем жил во сне.
Тугое солнце покидая,
я убеждаюсь – я влюблен
в прозрачную полоску рая
упавшую на гладь окон.
«Давайте разберем христьянскую мораль…»
Давайте разберем христьянскую мораль
по косточкам, а не по сухожильям,
а что касается там мяса, кожи,
так это всем известно.
Не интересно.
Давайте разберем христьянскую мораль
по самую ключицу,
(тут надобно включиться
тому, что все мы вышли из шинели). Жили
шинелью наши рожи,
а жаль.
Митрополиту как на лошадь римских лет
набрасывают на плечи попону,
из под которой светятся погоны.
Он ножкой делает случайный пируэт,
концептуально связанный с евреем,
который на хоругви реет.
Скажите, разве нет?
Вот итальянка-испанка, испанка-итальянка в мантилье
старается ножами ножек,
вся изошедши в историческую даль
схватить пустое место.
Давайте разберем христьянскую мораль
никак уж не по сухожильям,
а по костям без мяса-кожи.
Иначе нам не интересно.
«Все знают, что любовь не так уж и сложна…»
Все знают, что любовь не так уж и сложна.
Какое-то чуть вялое решенье,
какая-то привязанность к мишени
и женщина надежды лишена.
Что чувствует при этом паренек,
увитый лаврами победы?
Его куда-то тянет пообедать.
Он под собой не чует ног.
При этом радости нас всех переполняют,
и паренька, и женщину, и тех,
кто с интересом наблюдает их успех,
ням-нямкая свой медленный бифштекс,
его же спаржей нежной заедая.
Какое милое стремленье знать
сокрытую, по сути, область.
Мы, может, совершаем подлость,
но радость нас возводит в знать.
«В восемнадцатом веке? В восемнадцатом веке…»
В восемнадцатом веке? В восемнадцатом веке
мы задумались, видимо, о человеке.
В девятнадцатом веке? В девятнадцатом веке
мы решили поднять ему веки.
А в двадцатом, в тридцатые, впрочем, года
мы решили покончить с ним навсегда.
В двадцать первом, едва лишь начавшемся,
мы ведем себя как закачавшиеся.
Как колеблются наши устои
от застолья и до застолья.
«Сидеть и думать бесполезно…»
Другие электронные книги автора Евгений Сабуров
Тоже мне новости
1.6
1.6
Последний отзыв
очень хорошая книга для студентов и учителей