Ленинградские рассказы

– Ну чего, айда, что ли… гляди-ка, вон охранник все на нас смотрит, – не вытерпел, наконец, Аскар.

– Еще бы, у нас такой импозантный вид. Важные персоны, как-никак, местные боссы. Пошли-пошли. Только куда, вот вопрос…

Согреться вроде бы и удалось, да только вот ноги за час не высохнут. Хуже того, весь этот чертов снег на моих кроссовках растаял и впитался, что, разумеется, усугубило положение. Эх-ма, брат, думал я, ну и дела. «Вот так положеньице сложилось», как говорит Володя. Придумать хуже уже трудно. Даже за этого проклятого приставалу Аскара приходится держаться, мать его.

Вышли и стали снова бродить по Академическому району. Просто у нас не оставалось других вариантов. Эти места мы уже знали «как свои пять пальцев», тем не менее, ухитрились заблудиться. Говорю же, «крыша поехала». Несколько раз поссорились: спорили, куда пойти. Что сделать. Нашлись, вышли на Науки, пошли к Тезке. Тезка – это один очень хороший парень, мой друг, который всегда нас выручал. Жаль, у него такие суровые родители, нето я бы поселился в его комнате. Он мне так и говорил. Пусть он вор и пьяница, и страшный врунишка, и еще черт знает кто, мне плевать, человек на самом деле отменный. Этого никто отрицать не может. Про таких людей, как этот Тезка, говорят «с ним можно пойти в разведку». Непременно расскажу про него в другом месте подробнее.

Но я несколько увлекся своими описаниями, а тем временем Тезки дома не оказалось. Я Аскар постучал в окно, и на зов вышел его отец, бледный и разъяренный. Раньше он, как говорили на районе, сильно пил, но теперь бросил и ненавидел пьющих и бродяг. Его уже довели наши бесконечные визиты. Что сказать, он в своем праве, нам пришлось ретироваться.

– Пойдем на базу, – от нечего сказать предложил я, понимая, что уже поздно.

– Ай, база. Что толку? Ты вспомни, как нас там кинули.

На днях, еще до того, как меня окончательно выселили, Володя с Аскаром и Тезкой пришли на базу и нанялись поработать, а наниматели, кстати, дагестанцы, их сильно подвели с деньгами. Вернее, не совсем так: они пообещали, что работы будет на 8 часов, а за ту же сумму заставили работать почти что сутки. Теперь идти гнуть спину за копейки никто не желал. С другой стороны, нам особо и выбирать не приходилось.

– Может, сходим в библио? Посидим, книжечки почитаем, ну или в клуб? А что? Покуражимся, потанцуем, а, Оскар? Как считаешь? (Мы с Володей называли узбека через «О»)

– У тебя шуточки какие-то пацанские, ты лучше думай, что делать. Не время смеяться.

Пошли снова бродить по району, сходили, до метро, я даже зашел в вестибюль: может, Володя там. Потом еще куда-то, уже точно не помню. Все вокруг казалось затуманенным, нереальным. Пару раз вообще почудилось, будто я заснул – чуть было не сказал об этом Аскару. Кружились, кружились. Короче, когда опять пришли к Тезке во двор, решив ждать его до последнего, встретили Вову.

Ну, наконец-то!

– И где ж ты был, кретин, куда пропадал? – по контрасту, от встречи я испытывал несколько преувеличенную радость и все боялся, вдруг это какой-то фантом.

– В участке, небось, – предположил Аскар.

– Да нет, ребята, вернее, толком не помню…

Вова оказался немного навеселе, и ничего путём объяснить не мог. С его слов я только понял, что денег больше нет, что он, как заведено, с кем-то связался, напился, подрался, и все в этом духе. Еще он, по собственным словам, перепугался расставания с нами не меньше моего, и был очень рад воссоединению. Теперь наши дела должны пойти в гору, думал я, сейчас все поправится. Встреча с потерявшимся другом – залог перемен к лучшему! Теперь бы покушать, а там и поспать в тепле. Не вешай нос, братишка!

– Ну что ж, – предложил я, – пошли, Вова, к метро, давай компенсируй убытки. Есть-то нечего, ты вчера нас без ужина оставил. Ну и сегодня тоже не шиковали. Все благодаря твоей гордыне и непокорности.

– Чего? Какая гордыня? Что у метро? А ночевали где?

– Как что? Сам-то подумай, где нам взять денег.

– Давай, Володя, пошли, – подтолкнул Аскар, – в общаге мы переночевали, вприсядку.

– Не сладко вам пришлось, наверно, – засмущался Вова, – а я вообще все почти позабыл.

Пошли по Карпинского в сторону метро. Знакомые места. Начало смеркаться, и опять пошел тяжелый, крупный и влажный снег. Первая радость от встречи прошла, и мне опять стало очень плохо. Особенно убивало, что с наступлением сумерек пришла «куриная слепота», и не помогали никакие очки. Все как в тумане. И зрение, и от нервов, и еще черт знает от чего. Да что же это такое…

Повернули на углу, пошли по Науки. Прошли мимо того самого магазина, где недавно грелись с Аскаром. Может, если бы жили в другом районе, все бы сложилось лучше? Может, и работа бы появилась? Нет, по-другому выйти не могло. Не стоит думать в сослагательном наклонении. Это только лишает сил. Живи и думай сейчас, черт возьми!

Пришли к метро. Мы с Аскаром встали в вестибюле, а Вова отправился побираться. Что же еще оставалось? В этом отношении мой друг молодец, и побирается, и ворует, с ним не пропадешь. Не то, что Аскар, от него как от козла молока, разве что у узбеков изредка что-то попросит, когда совсем прижмет, и то все уходит на сигареты. И в таком то положении, да еще курить, когда кушать надо.

Внешность у Володи к тому времени была даже хлеще нашей с Аскаром. Не удержусь от подробного описания. На ногах высокие шнурованные ботинки, не берцы, а еще выше, дорогие, с металлическим «стаканом» в носке, да вот беда – совсем разношенные и сломанные. Эти ботинки он расшнуровывает и зашнуровывает по десять минут, а пьяный даже дольше, и при том что нам часто приходится поспешно уходить. Порванные на коленях джинсовые штаны заправлены в эти самые ботинки, но их, собственно, и не видно из-под длиннющей, старой и позорной дубленки, которую друг стянул в подъезде Казбека совсем недавно. Раньше он носил приличную и достаточно теплую черную ветровку с «подкладом», но однажды напился и заснул где-то в общежитии, а очнувшись, оказался в одном свитере. Так что с дубленкой бедняге еще, считайте, повезло. Эта нелепая вещица настолько ему велика, что рукава свешиваются едва ли не до колена. В довершение, шапки нет, зато на голове, из-под дубленки, капюшон молодежного балахона.

В таком виде, как у Вовы, только и попрошайничать. У него это получается здорово, не то, что у меня, я частенько стесняюсь, наверно, практики недостаточно. Хотя, честное слово, упаси боже снова попасть в такую ситуацию, когда приходится идти на подобные меры.

– Ну и какой улов? – спросил я вполголоса, когда Володя через полчасика зашел в вестибюль метро погреться, – посмотри, вроде опер за нами наблюдает… да?

– Не, он в другую сторону смотрит, – заверил Аскар.

– Какая-то мелочь. Вообще копейки. Сегодня скверный день, ни черта не хотят давать, жадничают, суки. Мать твою, как голова болит…

Вова ссыпал все деньги мне в рукавицу. «Банк», по негласной договоренности, всегда хранился у меня, так как мой друг по безответственности мог все растерять, и отлично это сознавал. Узбек в первое время все порывался захватить должность банкира, вроде как старший, но мы решительно пресекли все эти поползновения. Доверять в нашем положении не было оснований никому, тем более Аскару.

– Может, Вова, пойдешь, попробуешь снова, ну хоть немного… а? Ведь на это ничего не купить, – попросил я без особой надежды.

– Да что толку, говорю же, день неудачный. Я ведь вижу, когда какой улов будет. Даже по лицам понятно.

– Ты давай, не разговаривай много, – вставил Аскар, – ушел, не знаю, куда, вчера с нашими деньгами. Голодай потом из-за твоей тупости.

Так или иначе, нам удалось уломать друга предпринять еще попытку. В итоге на 100 с небольшим рублей, которые ему удалось собрать за эти два раза, в дешевом универсаме мы взяли хлеба, кефира, овсяного печенья и даже пачку халвы. Аскар остался на улице, так что на сигареты денег не осталось, то есть я нарочно так рассчитал, чтоб все ушло на продукты.

– Сладкое купили, а табак забыли, – сказал Аскар, заглядывая в пакет, – куда это годится? Что мне теперь курить-то?

– Мне и от майонеза пришлось отказаться, хотя и собирался бутерброды сделать, да, Вовик, – ответил я с самым невинным видом, – какое там курево. Ты бы еще о водке спросил, почему водки нет.

– Пошли подъезд найдем, – предложил Вова. От холода он уже стучал зубами, несмотря на свою дубленку. Тоже наверно ноги промокли, да еще на улице все торчал. А все же с ним не пропадешь, в который раз подумал я, пил бы еще не так много.

Снова пришлось таскаться по району, не кушать же прямо на улице: нужно теплое и сухое местечко. С грехом пополам, ругаясь и споря, остановились на какой-то общаге (не той, где ночевали), хотя Аскар и уверял, что там комендант и нас не пустят. Еще как пустили, вернее, даже не пустили, там никого не было вообще, ни в вестибюле, ни на этажах.

Мы поднялись на самый верх и разложили съестное на подоконнике. Подоконник кстати там оказался хороший, широкий, как стол, и без наклона. А то бывает, все падает на пол, специально так планируют что ли? К сожалению, на голодный желудок, по идее, много не съешь, после хлеба и кефира мне почти что сразу стало дурно, затошнило и захотелось спать. Вова с Аскаром закурили сигареты, которые «настреляли» по дороге. Я даже не сообразил попросить оставить мне халвы, и приятели скушали мою долю. Печенья мне тоже почти не досталось. Я присел к узкой батарее, чтоб согреться и отдохнуть. Видимо, топили скверно, батарея почти не давала тепла. Вова с Аскаром опять ссорились, не помню, по какому поводу. Вова даже пригрозил физической расправой, и у меня мелькнула мысль, что давно пора.

Хуже нет, чем когда по какой-то причине не можешь поспать. Настоящая пытка, и не я первый открыл эту истину. В таком состоянии человек ни на что путное не годен. Какое там. Мучительное желание отнимает всю волю и весь интеллект, при этом, если ты привык рефлексировать, даже забавно становится, до чего отупел. Предпринимаешь самые неразумные шаги. Говоришь невпопад. Останавливаешься среди дороги и стоишь на месте, пытаясь вспомнить, куда шел. Хочешь расплакаться. И так далее.

В общем, прислонившись спиной к батарее, я задремал. Такой сон, с «недосыпу», слов нет, очень сладкий. Да вот в чем проблема: нисколько не высыпаешься. Да еще, хуже некуда потом просыпаться, в холоде, сырой, голодный, сидящий, больной и разбитый. Все проблемы видятся так явственно и представляются настолько неразрешимыми, что впору с горя полезть в петлю. Первое время еще пытаешься обманывать себя, мол, может, удастся уснуть вновь, и так далее, но нет, нет, надо вставать и действовать. А как действовать, когда во всех отношениях связан по рукам и ногам?

В этом городе у нас нет теперь ни жилья, ни работы. Знакомых, что и говорить, немало, но никто из них не может предложить хоть что-то, кроме паллиативов. К тому же, в некоторых случаях принять помощь вообще как-то неудобно, сам толком не знаю, отчего. Так что жить негде, есть не на что, вдобавок одежда сырая и плохая, оба больны, у Вовы еще и нет никаких документов. Все украли вместе с курткой, а дать временное свидетельство личности в полиции отказались: у них нет оснований верить, что Вова именно тот человек, за которого себя выдает. Более того, участковый по Академическому району не поверил и моим показаниям. История с Вовиными документами вообще долгая и очень запутанная, может, расскажу об этом в другом месте.

На самом деле, конечно, с голоду в этом городе умрет только полный бездарь, или неудачник из тех, кому тупость или прекраснодушные принципы не позволяют побираться и воровать. Но если речь идет о лучшей доле, чем самое жалкое нищенское существование, все обстоит далеко не так просто. Многим кажется, что здесь полно высокооплачиваемой работы, и приезжие буквально гребут деньги лопатами. Но поглядите. Например, если нет жилья, то негде стираться. Если ты одет в грязное и рваное, априори не внушаешь доверия, в таком виде с нужными людьми не сойтись. Это один крошечный пункт. А подобных пунктов несчетное множество.

И каждый день перед тобой тысячи самых различных вариантов образа действий, и глядя на каждую из возможностей, хочется верить: вот оно! Но со временем появляется некая, интуиция, что ли, и отлично понимаешь, что это совсем не то, и ввязываться не следует. Негодяи пользуются тем, что город переполнен бедолагами в безвыходном положении вроде нашего, и придумывают различные весьма пакостные уловки, о которых я так же хотел бы рассказать еще в другом месте.

Одним словом, все далеко не так однозначно, и что подойдет тому, то не подойдет другому. Каждому свое, и в целом сетовать на судьбу не приходится, но частности порой просто невыносимы.

Однако мы несколько отвлеклись, а тем временем:

– Ну что, теперь куда? – спросил я наконец, когда малость пришел в себя.

– Ночлег надо искать, здесь ведь не останешься, – проворчал Вова.

Видимо, проспал я совсем недолго. Но Аскар держался с Вовой запросто, как и раньше, ссора ничем, похоже, не кончилась. Хотел спросить, о чем они там, но передумал. По идее, и сил разговаривать нет, да и, мало ли, снова начнут. Больно нужно теперь.

Когда выходили, на первом этаже я обнаружил какую-то боковую дверь и по выработавшейся здесь привычке зашел посмотреть, может, там есть чем поживиться или где поспать. Оказалось, это небольшая комнатка вроде элеватора, в каком мы жили один раз целый месяц, тепло, лежат мешки и коробки, но вот беда: влажно настолько, что очки запотевают в одну секунду. По идее, если остаться и провести здесь ночь, то к утру промокнешь, можно даже подхватить пневмонию, а заболеть сейчас как-то не момент.