Опция «Выход» не предусмотрена

– Хорошо. Я согласна.

– Отлично. Через час жди звонка с инструкциями.

Единственное, о чем я жалел впоследствии, это сумма гонорара. Надо было просить больше, много больше.

***

Мне потребовалось всего четыре дня, чтобы узнать распорядок дня Лавренюка. Следить за педантичными людьми очень легко, они предсказуемы до мелочей. Уже на третий день слежки я точно знал, куда поедет Лавренюк и что там будет делать, а на четвертый был готов к реализации плана. Затея была дерзкой, но скоропалительной, а потому грозила печально закончиться как для меня, так и для моей бывшей жены. Однако мысль, что в случае неудачи я не только сам утонул бы, но и потащил бы на дно Лену, немного согревала сердце.

На неделю забыв про Лавренюка, чтобы успокоить его охрану, если она каким-то чудом вычислила мою слежку, я провел время в разъездах. Покупал барахло, на нейтральной территории пару раз встречался с холуями моей бывшей, прошвырнулся по авторынкам в поисках подходящего одноразового корыта, смотался в Краснодар на встречу с программистом, которого рекомендовал Экстази. Летел самолетом, специально выбрал самый проверяемый транспорт, чтобы проверить обещание Лены убрать меня из федерального розыска. Обычно на окончательное удаление человека из базы данных МВД уходило от недели до месяца, в тот же раз это произошло мгновенно после нашего телефонного разговора. Видимо, Лене действительно хотелось побыстрее избавиться от Лавренюка.

Не только исключение из розыскных баз произошло молниеносно, но и получение посылок. Передачи от бывшей оказались очень интересными. В первой бандероли была коробка с заказанными пятью шприц-ампулами эторфина и флаконом фторотана. Второй передали пухлый пакет с наличными. Третья посылка оказалась импровизацией Лены, от ее содержимого я избавился сразу же, отдав бездомному. Бомжу будет полезнее модная кожаная сумка с современным телефоном. Там еще были какие-то хитрые энергетические батончики, на обязательном применении которых непосредственно перед операцией настаивал курьер, но их я не решился пожертвовать даже забулдыге с луженым желудком. Конечно, была вероятность того, что моя бывшая искренне пыталась помочь, но эта вероятность виделась мне настолько ускользающее малой, что я посчитал за лучшее избавиться от подарков. Телефон и сумка наверняка были с жучками (не без удовольствия представил, как эта братия будет следить за бомжом или тем, кому он продаст мои подарки), а начинка батончиков явно не ограничивалась лесными орехами и цельнозерновыми мюсли с изюмом, там могло оказаться и нечто более бодрящее, но с отсроченным сроком негативного действия. Еще в прокурорскую бытность я сталкивался с преступниками, которые под воздействием разных веществ могли голыми руками стальные прутья гнуть и на три метра в высоту прыгать, а на следующий день их истощенный организм просто выключался и человек угасал. Моя бывшая ученый биолог, она знала толк в подобных вещах.

Четвертой посылкой я получил копию досье на Лавренюка, точно подтвердившее все, что я уже знал после трехдневной слежки. Отец мне не описывал внешность ученого, но даже издалека и мельком увидев его впервые, я сразу понял, кто это. Небольшого роста, лысый, полный на грани ожирения, с гладким мягким лицом старого евнуха, на губах постоянная ехидная полуулыбка, одет дорого, но небрежно. Психологический портрет, составленный заочно, также точно совпал и подтвердился досье. Отец рассказывал о выходках этого типа на научных конференциях, поэтому я точно знал, что буду иметь дело с асоциальным злопамятством эгоцентристом. Одно только жалобы службы безопасности чего стоили. Охрана жаловалась на рабочее расписание и маршруты движения, которые Лавренюк в странном упрямстве запрещал менять. Я в этом убедился в первые же дни наблюдения. Ежедневно в девять утра кортеж из трех машин привозил его в головной офис на Пресненскую набережную, ровно в два часа пополудни этот же кортеж выезжал по направлению к парку, где Лавренюк обедал купленными в ближайшем фастфуде сэндвичами с картошкой фри, затем час гулял по парку, заканчивалось все наведыванием в туалет того же фастфуда на десять минут – ни секундой больше ни минутой меньше. После обеда кортеж мчался либо в Трехсосенку, либо в Жуковку на Рублево-Успенском шоссе, где жил Лавренюк. Он был ужасным подопечным для охраны, но при этом оказался идеальной жертвой для наемного убийцы.

Сидя за столиком на открытом воздухе в ресторанчике быстрого питания на Коломенском проезде, я делал вид, что ел и читал журнал. На самом деле я ждал появления охранника в уже знакомом итальянском костюме, который, похоже, был у жлобов из службы безопасности КУБа своеобразной униформой. На часах было почти половина третьего дня, и когда минутная стрелка щелкнула на шестой отметке, словно по расписанию в ресторан явился охранник Лавренюка, вынужденный переквалифицироваться в доставщика еды. Я наблюдал за этим цирком уже несколько дней и каждый раз приходил новый человек, видимо, охранники выполняли ненавистное поручение по очереди. Что оно было ненавистным, ясно читалось на лице каждого, становившегося в очередь с видом ненавидящего мир мученика. Забавно, но ребята эти производили настолько серьезное впечатление, что ни у одного здравомыслящего человека даже мысли не могло возникнуть о возможности пререкаться с ними. Пожелай они пройти напрямую к кассе, никто не пикнул бы, но все же эти суровые парни добровольно становились в длинную очередь, будто оттягивали момент встречи с охраняемым подопечным. И это мне тоже было на руку.

Когда охранник с набитыми пакетами не спеша вышел из ресторана и через дорогу потопал в парк, я продолжал изображать праздно обедающего. Идти следом уже не было необходимости. Намедни я несколько раз составлял компанию телохранителю в его нелегком пути в глубь парка и уже наверняка знал, что пройдет он ровно двести метров до неприметной беседки в тенистой глубине парка, что подходы к беседке метров за десять уже отрезаны бесполезным оцеплением. Бесполезным оно было потому, что несмотря на все меры предосторожности, не составляло труда разглядеть Лавренюка, одиноко сидящего на скамейке под навесом и с аппетитом пожирающего бургеры с жареной картошкой. А уж если потенциальную жертву можно было увидеть невооруженным глазом, то достать его элементарным винтовочным выстрелом было всего лишь делом техники. Как вариант, можно было с соседней велодорожки бросить боевую гранату, не глядя прошить аллею автоматной очередью и много чего еще сделать смертельно опасного для сидящего в беседке.

Когда Лавренюку оставалось десять минут из отведенного на обед времени, я натянул телесного цвета перчатки, поднялся из-за стола и пошел в ресторан. Людный, шумный, большой, с многочисленным персоналом, обслуживающий больше двух тысяч посетителей в день и полторы сотни голодных клиентов в час-пик – идеальный плацдарм.

Сетевые организации имеют уникальную особенность – корпоративную безликость. Они одинаковы в любой точке мира, работают по одной для всех схеме и достаточно изучить работу любого подразделения, чтобы узнать принципы работы всех остальных. К тому же, не очень благодарные сотрудники любят откровенничать в социальных сетях о своем месте работы с указанием довольно компрометирующих подробностей. Мне хватило одного дня, чтобы в мельчайших подробностях узнать распорядок работы заведения, график уборки и вывоза прессованного мусора, расположение служебных помещений, коды замков служебных помещений (один на все), численность персонала и даже имена менеджеров. На поиск и покупку униформы с бейджем потратил от силы двадцать минут.

Якобы направляясь в туалет, я по пути через дверь с кодовым замком юркнул в служебный коридор, а уже оттуда попал в подсобку со всяким необходимым в работе ресторана барахлом. Был час-пик, весь персонал занимался обслуживанием клиентов, и случайная встреча с нежелательными свидетелями была исключена. Однако, на всякий случай, я заблокировал дверь тележкой для вывоза мусора.

Изучение плана пожарной эвакуации дало мне точное представление о планировке здания. Мне нужна была мужская уборная, с которой и соседствовала кладовая через стенку из гипсокартона. И если в уборной стена была оштукатурена, то с противоположной стороны все было сделано начерно и имело следы недавнего ремонта.

Это был уже третий мой визит в подсобку, и каждый раз я оставлял там очередной тайник за стеллажами с упаковками фирменных скатертей, туалетной бумаги и огромными канистрами с моющим средством. Теперь предстояло извлечь все это добро и можно было приступать к делу.

Чтобы снять несколько гипсокартонных панелей для прохода в соседнее помещение пришлось всего лишь открутить десяток саморезов. За первой же панелью ожидаемо обнаружился вертикальный каркас профиля, на котором и держалась конструкция. К нему крепились и панели со стороны туалета. Заводя под профиль кусачки, я откусил все саморезы, после чего стена ощутимо заходила ходуном, грозя обрушиться, потому как отныне держалась исключительно на штукатурке.

Отряхнув гипсовую пыль, я переоделся в униформу сотрудника, приготовил женскую латексную маску, огромные очки со стеклами без диоптрий, парик и поролоновую накладную грудь. Отдельно положил флакон с фторотаном и толстое полотенце для лица. Когда я надел противогаз, тихонько звякнул долгожданный таймер. И тут же в туалете за стеной послышались тяжелые шаги охранников, сдавленные окрики и чьи-то возмущенные голоса. Через несколько секунд все затихло. Лавренюк был себе верен и не подвел, мы с ним будто репетировали и синхронизировали действия. Каждый день в это время его охранники выгоняли из туалетов всех посетителей, даже из женских, перекрывали проходы и позволяли своему боссу справить малую нужду. Сотрудники ресторана знали о своем ежедневном госте и не роптали, особенно учитывая щедрые чаевые, а среди клиентов иногда встречались строптивые и порой случались неприятные инциденты с применением силы. Но в тот день все обошлось без лишнего шума. Припав ухом к панели, я ждал и слушал, как Лавренюк входит, как расстегивает ширинку.

Обильно полив фторотаном полотенце и держа его в вытянутой руке, я нажал кнопку на миниатюрном пульте. В коридоре включилась портативная аудио колонка, на максимальной громкости воспроизводя скачанный из интернета трек со звуком падающей посуды. Я эту игрушку на двустороннем скотче приклеил над дверью в кухню. Как только раздался оглушающий грохот и звон кастрюль с тарелками, я налег на стену плечом и, проломив панели, буквально вывалился в туалет.

– Что за?..

Небольшой толстоватый человек в мятом костюме еще только поворачивался на неожиданный шум за спиной, а я уже вскочил и бросился к нему с мокрым полотенцем. Лишь раз вдохнув анестетик, он грузным мешком рухнул на меня. Опустив его на пол, я бросился к входной двери и вставил под нее несколько резиновых клиньев, на петли вылил тюбик суперклея мгновенного действия, а затем еще и заблокировал фиксатор на дверном доводчике. Теперь эту дверь придется только взламывать.

Вернувшись телу, я для подстраховки убедился, что это именно Лавренюк, затем не церемонясь разул и раздел до исподнего, разрезая одежду ножом. Когда я тщательно обыскивал его на предмет тайников в белье с электронными сюрпризами вроде каких-нибудь маячков, он открыл глаза и попытался сфокусировать на мне взгляд. Оторопев, я схватил его за голову и, обмотав полотенцем, обильно плеснул на ткань анестетиком. Тело снова обмякло, а через секунду-другую по нему пошли волны судорог, конечности непроизвольно сгибались и разгибались, голова тряслась, раздавались булькающие гортанные звуки. Держа извивающееся тело, я невольно пнул гору тряпья, в которое превратилась разрезанная одежда Лавренюка, и из этого вороха с глухим стуком о пол вывалилось что-то тяжелое черное продолговатое, напоминающее узкую книгу. Точно такой же предмет был у Лены в краснодарской квартире. КУБ. Лавренюк сразу перестал отбиваться, движения его конечностей сделались вялыми. Я пнул коробку к дальней стене туалета и тело в моих руках мгновенно обмякло. Жалко, что нельзя было взять ее с собой и исследовать, но что-то мне подсказывало, что внутри обнаружится радиопередающая электронная начинка. В памяти мгновенно всплыли гигантские антенны за производственными корпусами фабрик в Брюховецкой и Трехсосенке.

Сорвав мокрое от фторотана полотенце с головы Лавренюка, я расстелил его под дверью и вылил остатки раствора.

Когда я тащил Лавренюка из туалета в подсобку, увеличивая расстояние от валяющейся в углу туалета загадочной узкой коробки, его сознание полностью отключилось и тело окончательно превратилось в неподъемный тюк под центнер весом.

Связав руки и ноги, чтобы не раскидывались и не мешали, я запихнул Лавренюка в огромный мешок для строительного мусора и взвалил на тележку. Сверху накидал пакетов с инструментами, одеждой и ресторанным барахлом, маскируя огромный мешок с Лавренюком. Когда сорвал противогаз, в нос ударила вонь анестетика, концентрация которого в воздухе становилась уже опасной. Чувствуя легкую муть и стараясь реже дышать, я натянул латексную маску, напялил поролоновый бюст под фирменную сорочку, надел очки и парик. Когда я мельком глянул на свое отражение в экране телефона, то с удовлетворением увидел измученную жизнью пожилую женщину с немного одеревеневшим лицом.

На все ушло семь минут. Оставалось еще три, в течение которых мне предстояло выбраться из ресторана и уехать.

Неразборчиво бурча в стремлении изобразить недовольство, я открыл дверь и спиной вперед выбрался из подсобки, натужно таща груженую до верха тележку. Я видел перегораживающего коридор охранника и даже специально задел его плечом. Этот верзила даже не шевельнулся, но потом все же соизволил чуть отступить, когда понял, что я направляюсь в противоположную от охраняемого туалета сторону.

Постоянно ускоряя шаг, я одолел показавшуюся бесконечной кишку коридора и вывалился в набитый народом обеденный зал. Естественно, тут же поднялся гвалт с вкраплениями возмущенных криков несчастных обладателей отдавленных ног и получивших неожиданные толчки рукояткой тележки.

– Это что еще такое?! – сдавленно завопил кто-то и в поле зрения прорезей маски мелькнула белая рубашка менеджера зала. – Кто велел?! Почему?..

Не узнав во мне ни одного из своих сотрудников, он в недоумении чуть отстал, но потом нагнал и начал хватать меня за локоть:

– Вы из какой смены? Кто велел вывозить мусор через обеденный зал?

Я неразборчиво бурчал что-то, пожимал плечами и пытался изображать безвольную бледную моль, которая всего лишь добросовестно исполняет чье-то глупое поручение. Возле входных дверей менеджер наконец отстал, и я пулей вылетел на улицу.

Случайные посетители заведения с удивлением наблюдали, как странная сотрудница ресторана бегом пересекла парковку, толкая груженую мусорными пакетами телегу, остановилась возле старенького пикапа и принялась перекидывать в него мешки.

Когда звякнул таймер телефона в кармане, я с визгом шин выехал с парковки.

Глядя в зеркало заднего вида на уменьшающийся в постоянном удалении ресторан, я до последнего ждал начала погони, буквально рисовал в воображении выскакивающие на огромной скорости и дымящие визжащими шинами черные джипы, но ничего не происходило. По логике, фора у меня еще сохранялась. Охрана в это время должна была ломать дверь в туалет. Если сработает фторотан, то у меня появится дополнительная фора. Но даже если анестетик не вырубит охранников и они бросятся переворачивать ресторан в поисках Лавренюка, им все равно потребуется время, чтобы связать в одну логическую цепочку исчезновение подопечного, странную уборщицу в туалете и рассказ менеджера. Если охранники тупые, то у них на это уйдет минут пять или даже больше, если умные – полминуты, но в любом случае даже эти дополнительные секунды у меня были.

Шустро проскочив сотню-другую метров по Коломенскому проезду до улицы Садовники, я завернул в лабиринт дворов старых жилых девятиэтажек и чуток поплутал по закоулкам в поисках второй своей машины. Она ждала под древним ясенем в тени белого бетонного забора, ограждавшего территорию какого-то медицинского учреждения. До последнего были опасения, что ее эвакуируют на штрафстоянку или местные пошалят с прокалыванием шин, но обошлось, видавшая виды белая «Волга» стояла нетронутая. С третьей попытки заведя старый чихающий двигатель и оставив его прогреваться, я перегрузил из пикапа на заднее сиденье «Волги» мешок с телом и бросил в багажник пакеты с инструментами. Пикап я специально не стал закрывать и оставил ключи в замке зажигания, надеясь на нечаянную помощь местного хулиганья. Машина не очень привлекательна для угона, серьезные люди на такую не позарятся, но вот шпана какая-нибудь вполне могла бы взять покататься.

Украдкой оглядевшись в поисках нежелательных свидетелей и не обнаружив оных, я в сопровождении угрожающего скрипа откуда-то из недр передней подвески выехал с парковки и по закоулкам двинул вглубь жилого микрорайона. Этот путь я уже трижды проделал несколькими днями ранее, репетируя, а потому почти без проблем выбрался из паутины узких улочек на простор Каширского шоссе, а с него благополучно свернул сначала на неприметную улочку со все теми же доживающими последние годы хрущевками, а потом – на заросшие травой рельсы заброшенной железной дороги. Рельсы были вровень с асфальтом и пересекали улицу, скрываясь за серым металлическим забором электромеханического завода. Предприятие много лет как числилось в списке бесперспективных банкротов, а его владения уже давно были поделены между желающими возвести на месте завода парочку-другую жилых и торговых комплексов. Но это дело будущего, в настоящем времени бывший завод превратился в обиталище всевозможных городских маргиналов. Криминальные сводки последних лет только подтверждали мои предположения.

С перегораживающими железную дорогу воротами я поколдовал накануне, срезав единственный блокирующий их открывание кусок арматуры, который без особого старания был приварен между створками. Куда труднее было распахнуть сами ворота, которые за годы вросли в землю. Местные бездомные и бродячие собаки сильно удивились бы моим стараниям, потому как они легко попадали на территорию завода через многочисленные дыры в заборе, правда, у них и машины с неподъемным телом на заднем сиденье не было.

Заехав под дырявый свод бывшего ангара, я заглушил двигатель и прислушался. Сквозняками свистел ветер, в отдалении грохотала строительная техника, фоном разносился шум города, иногда мелькали эхом трели птиц, однако мешок с телом не издавал никаких звуков. Это настораживало. Лавренюку давно уже полагалось прийти в себя и подавать признаки жизни, как любому обнаружившему себя в пластиковом мешке. И если уж не орать благим матом, то хотя бы пытаться выбраться и нечленораздельно мычать. Похоже, я все-таки переборщил с анестетиком.

Подозревая самое плохое, я первым делом установил штатив с цифровой камерой, включил, проверил качество записи и чувствительность микрофона. И только лишь потом выволок мешок с телом наружу. Если уж поговорить не удалось, пускай хоть будет доказательство исполнения заказа для Лены.

Опасения подтвердились, когда я разодрал пленку и увидел до белизны бледное лицо пленника. От досады захотелось вмазать по жирной морде, своей преждевременной смертью испоганившей мои планы. Стоило ли так стараться, если можно было эту сволочь просто застрелить в парке или туалете забегаловки?

Снова проверив, ведется ли запись, я на всякий случай прощупал пульсацию на сонной артерии. Не питая иллюзий и уже убежденный в худшем исходе, я чуть не вскрикнул от восторга, когда почувствовал слабое сердцебиение. Под пальцем будто качаемый ветром волосок подрагивал. Этот гад был жив! Метнувшись к мешку с инструментами, я достал пластиковый контейнер с реанимационным набором – небольшой баллон с чистым кислородом, силиконовая трубка, лицевая маска, инъекция атропина. Внутривенно введя препарат, я надел маску на лицо Лавренюка, трубкой подсоединил к ней баллон и начал подавать кислород. Белое как полотно лицо сразу порозовело, пульсация стала ярко выраженной, появилось ритмичное дыхание. Через минуту Лавренюк открыл глаза.

– Где я? – сипло спросил он, озираясь.

– Неважно, – ответил я и Лавренюк испуганно вздрогнул, будто только что увидел меня. Он долгим тяжелым взглядом осмотрел меня, остановился на демонстративно выставленном электрошокере в руке, а затем попытался оглядеться по сторонам.

– Кто вы? Что вам нужно?

Он попытался сесть, но его повело и завалило на бок. Пришлось его поднимать, разрезать путы на руках и ногах, чтобы он мог сидеть, а потом помогать привалиться спиной к борту машины.

– Что мне дали? Голова раскалывается…

– Фторотан.

Его глаза округлились:

– Фторотан? То есть, галотан? Дичь какая! Не могли что-то безопаснее найти?

– Уж не обессудьте. Я выбрал проверенное средство.