Буря в бокале

– Ну, а хоть помнишь ты что-нибудь после того как вновь возвращаешься обратно?

– Не,– лесной житель немного запнулся, словно что-то внезапно важное вспомнил, но через миг, отмахнувшись, вяло выговорил.– Ничего такого припомнить не могу…

– Жаль,– не стал скрывать разочарования Винченцо.

– Представь себе мне тоже жаль, но по другому поводу, нежели тебе.– Рассерженно взвился на четыре лапы заколдованный заяц.– Научные изыскания меня не занимают, так как тебя. Для меня это жизнь, а не научный опус.

– Зак ты напрасно злишься.– Попытался все сгладить Вин, говоря примирительно.– Пойми, если как следует вникнуть, изучить суть проблему, то гораздо легче будет её устранить. Чем мы больше будем осведомлены о твоём э-э «недуге», тем скорее найдём лекарство от него…

– Хорошо посмотрим,– не желая продолжения неприятного для него диспута, пошёл на попятную Зак.– А, сейчас надо озаботиться делами насущными. Скоро, как я упоминал, начнётся превращение, не могу сказать точно через час или два, но оно будет непременно…– Предупреждаю тебя, сразу, не пытайся более колдовать или не дай боже удержать того, он неопределённо махнул лапой. Не переживай и не бойся волк тебя не тронет.

– Откуда ты знаешь,– не удержался вновь, спросил Вин.

– Оттуда, что знаю.– Так по-волчьи махнул хвостом заяц.– Не препятствуй ему и всё будет хорошо. И ещё не пытайся меня дозваться, всё ровно это у тебя не выйдет. Просто находись, как сейчас у костра и ничего не делай. Спи, отдыхай. Понятно?

– Да, всё мне ясно, я хоть и недоучка, но не дурак, а ты где будешь?

– Я на всякий случай отойду немного вглубь подлеска. Всё достаточно уже вопросов на сегодня, давай засыпай, набирайся сил назавтра. До,– Зак вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то или думая о чем-то, так продолжалось с минуту, затем, так же неожиданно встрепенувшись, он пришел в себя.– В общем, до скорого,– кинул на прощание зачарованный заяц и бесшумно растворился в подступившей ночи.

Винченцо облокотившись спиной к дереву, остался в гордом одиночестве один на один со своими мыслями. Ему было искренне жаль несчастного лесного жителя по злому стечению обстоятельств, угодившему в капкан чужой плоти, а также он досадовал сам на себя из-за того, что ничем не мог помочь ему, но давая твёрдое обещание самому себе предпринять всё от него зависящего, чтобы расколдовать Зака.

Постепенно его мысли притуплялись, как не храбрился Вин перед своим спутником, всё же надо было честно признать, он ощутимо выбился из сил, пройденные мили и зной давали о себе знать навалившейся усталостью. Внезапно на него накатило острое желание очутиться сейчас в уютной комнате студенческого общежития, прилечь на мягкую кровать с книжкой в руке после сытного ужина. Учить уроки, краем уха слушая сплетни Матфея. Или же отправиться в библиотеку и под видом выбора книг встретиться там с Марьяной. Сердце каждый раз щемило, стоил вспомнить её. Он всякий раз пытался отстраниться от образа молодой девушки, в которую так страстно был влюблён. Вот и в этот раз, мысленно приказав себе не думать о Марьяне, и академии в целом он, перекатился поближе к костру и, устроившись поудобнее стал смотреть, как жёлтые огоньки лижут потрескивающие сухие прутики. Вскоре он забылся глубоким, беспробудным сном, что даже раздавшийся невдалеке протяжный волчий вой не смог потревожить его.

***

Каждый уважающий себя и своё ремесло наёмник всегда очень тщательно и очень скрупулёзно проводит подготовку к предстающему делу. Настоящий профи никогда не станет пренебрегать планировкой, каким бы лёгким, безопасным заданием ни казалось на первый взгляд. Это непреложная истина, твердая аксиома, не принимая её во внимание, наёмник рискует больше никогда не увидеть следующий рассвет или же если дело обстоит днём ночное небо со всеми прилагающимися романтичными атрибутами, как-то – луна и бисер звёзд. Убивая время на обстоятельные сборы, кондотьер тем самым продлевает его для себя… Парадокс, не правда ли?

Ещё один не маловажный факт, касающийся будущего и всего связанного с ним, является щедрость вложенных средств в экипировку наёмника. Чем выше качества инструментария, тем выше шанс успеть применить его весь на практике…

Удобная, хорошая одежда и обувь также увеличивает возможность благополучно, целым и невредимым вернуться домой. Право сказать, досадно будет, если в самый неподходящий момент скрипнет подошва у сапога или не в меру широкая одежда запутается за что-то неподходящие.

Всё выше упомянутое в полной мере отображало суть его – Фредерика де ля Нойса, одного лучшего из лучших наёмников Пьянтуза! Он никогда не позволял себе подобной роскоши, как спустя рукава подготавливаться к предстоящему заданию. Кто знает, быть может, этот фактор и вывел его в своеобразные лидеры иерархической лестницы преступного мира, по крайней мере, той её части, что касалось деликатного изъятия особо ценных предметов.

День неумолимо клонился к закату. Люди, уставшие от забот и солнечного зноя, спешили укрыться по домам или засесть за кружечку прохладительного чего-нибудь желательно в уютном кабачке. Торговцы закрывали лавки, складывали палатки, прикидывая дневную выручку. Ленивые или безработные с приходом вечера переворачивались с одного на другой бок и засыпали вновь. Детвора, отужинав, спешила во дворы, дабы продолжить свои игры пока окончательно не стемнеет и строгие родители с ремнями в руках не примутся загонять их обратно в тесные спаленки. Общая расслабленность, подобно морскому приливу, растекалась неспешной волной, по улицам города погружая его в сладостную негу ничегонеделания. Правда находились люди не желавшие подпадать под ее чары, служа своеобразными рифами об которых она разбивалась не в силах их поглотить. Одним из них, сегодняшним агустовским вечером, как раз был наш герой, что в данный момент с сосредоточенным видом укладывал по местам хитроумные приспособления: миниатюрные кошки, ручные зацепы и прочий незаменимый инструмент при его профессии. Артефакты он осторожно, крайне бережно вложил в специальные кармашки с застежками на широком кожаном ремне. Каждый штрих, каждая мелочь в одежде имела своё значение. Он проверил остроту двух кинжалов, убедившись, что лезвием можно с лёгкостью разрубить волосок, пущенный в воздух, спрятал в голенищах мягких удобных сапог. Затем настал очередь даги. Он не любил громоздкие виды оружие, предпочитая им более незаметные, размеры которых позволяли бы спрятать их за пазухой. Пользоваться, впрочем, он умел разными видами оружия, но, всё же стараясь обходиться вовсе без них. В конце концов, он был вором, а не разбойником, пуская в ход клинки лишь в исключительных случаях.

Фред заканчивал последние приготовления. Он ещё раз придирчиво оглядел всё, что по его мнению могло быть полезным и не найдя ничего лишнего, ровно как и не достающего остался доволен. Он постарался всё предусмотреть, хотя и знал из практики, что всё учесть не получить при всём желании. Главной отличительной чертой профессии взломщика и похитителя, являлось то, что все нюансы и обстоятельства невозможно было предвидеть. Наверное, по сей немаловажной причине услуги подобного рода обходились достаточно дорого.

Есть не хотелось и это притом, что Нойс не завтракал и не обедал, довольствуюсь лишь крохотными перекусами, виной тому служила жара и определенная толика волнения. Фрэнос честно признавался сам себе, что волнуется пред предстоящим делом. Не сказать, что это было в новизну. «Нет, ничего предосудительного в этом нет», говорил Старик, «что ты волнуешься пред делом – волнения нормальный процесс, не будь его, человек спустя рукава готовился к делу, и как следствия утративши бдительность, стал легкой добычей для сторожей. Страх в меру верный спутник, что заставляет тебе всегда пребывать на чеку. Но и потакать ему не следует. Взяв над тобой раз, верх, он погубит тебя, поработив».

Вот только и столь сложного задания ему ещё не доводилось выполнять. Одна половина сознания жаждала новых испытаний и вызовов, другая же более осторожная, что зовётся благоразумием, молила отказаться от авантюры со статуэткой. Верх, как всегда взяла сторона фаталиста.

« Ладно, перекушу в дороге», решил наемник, не желавший более медлить со сборами. Он обвёл взглядом, успевшую стать почти свою комнатушку, задержав его на пушистом цветке, что рос из глубокого глиняного горшочка, забытым каким-то постояльцем до него. Взяв со стола кувшин с водой, он заботливо полил на него, подождав покуда рыхлый чернозем, впитает жидкость, вновь долил с верхом. Вот теперь всё, мысленно дал старт себе Фрэнос и, подхватив сумку, вышел прочь навстречу приключениям, которые уже с нетерпением его поджидали.

Скучавшая дотоле хозяйка, при виде спускавшегося по лестнице постояльца встрепенулась, и острый любопытный взгляд пронзил Фреда.

– Мне надо отлучиться на пару дней синора Гарбужа,– сказал наёмник, вежливо улыбаясь,– друзья пригласили на охоту, так что ожидайте меня со связкой перепелов.

– Ах, синор Нойс, ведь это так опасно!– всплеснула руками консьержка и тут же привычно затараторила.– В лесу полно диких зверей. Они такие кровожадные, свирепые я вам скажу. Вот помню брата моего покойного отца синора Чейза, так его забодал почти, что до смерти свирепый вепрь, хоть он и служил долгое время егерем у барона Сычужа. Картина была ужасающая. Хотя я тогда была совсем крохой, но воспоминания остались на всю жизнь. Вот же бедняжка столько крови с него текло, так он страдал, а как он кричал, как кричал, это не передать словами. Как вспомню опять так жуть как страшно становиться. Что я прямо аж не знаю…

– Умоляю вас синора де Съем, не надо так волноваться. Я не собираюсь охотиться на диких кабанов, даже на оленей не стану. Вы лучше подумайте, какое изумительное жаркое получится из жирной перепелки. Обещаю, самая большая из птиц достанется именно вам.

– Вы, так внимательны всегда синор Фред.– Расплылась в благодарной улыбке консьержка.– Заранее вас благодарю, вот только главное для меня не птица, а вы, при этом она наградила наемника участливым взглядом.– Возвращайте целым и невредимым обратно, а воробьи и на рынке найдутся.

– Ну, почему же сразу воробьи, картинно запротестовал наёмник.– Перепелки признанный деликатес. Современные диетологи, кстати, настоятельно рекомендуют регулярно включать их в свой рацион. Они, знаете ли, способствуют хорошему пищеварению.

– Ха! Враки это всё!– возмущённо выдохнула синора Гарбужа.– Всем давно известно, что ничего так не способствует аппетиту и пищеварению, как пропущенная рюмочка другая скрутиловки перед едой.– И судя по лёгкому душку, шедшему от неё, было видно, что консьержка глубоко чтит традиции, являясь ярой противницей называемой в народе «ереси шарлатанов» всех тех, кто изнуряет себя диетами, пришедшими с далёкого запада.– Что же касается вкуса, продолжала разоряться де Съем, то тут я вам со всей ответственностью заявляю, что никакой разницы между перепелами и воробьями нет. Но, тем не менее, я приготовлю их так, что молодой синор оближет пальчики.

– В вашем кулинарном таланте я не сомневаюсь нисколько!

Желая быстрее закрыть тему, отвесил комплимент Нойс. (При этом, подумав про себя, что ни разу не видел консьержку стоявшей у плиты, как и вообще, ни разу не попробовал её стряпни, хотя возможно это было и к лучшему).

От сказанного Гарбужа расцвела, точно в этот миг сама поверила, что является непревзойдённой кухаркой, впрочем, ненадолго, любопытство, заполнявшее всё её естество, на дух не переносило других проявлений эмоций кроме как связанных с выколачиванием информации.– И куда же вы с друзьями собрались поохотиться?– Хитро улыбаясь, повернула она разговор в интересующееся её русло.

– Не далеко. Если знаете Поющая роща.

– Ах, какое чудесное место, хоть и изрядно заросшее. Я сама никогда не решилась туда отправиться.– Мечтательно вздохнула Гарбужа, замерев на мгновение, будто ожидая приглашения. Его естественно не последовало. Но это вовсе не смутило её.– Вы с арбалета будете стрелять или силки ставить задумали?

Терпение имело свои пределы, как и границы любознательности и Фред исчерпав последний запас и, не желая ляпнуть того, о чём будет потом сожалеть, отмахнулся.– Лук, друзья одолжат один для меня,– счёл дополнить ответ он и, сняв соломенную шляпу, вежливо кивнул головой.– Обещаю вернуться живым и невредимым.– Не став дожидаться ответных напутствий, он поспешил быстренько ретироваться наружу, вслед летели призывы быть осторожным и чего-то ещё там.

Выведя мула из крохотной конюшни всего с четырьмя стойлами, что притаилась подле торца дома, Фрэнос интуитивно ощутил, как за ним кто-то наблюдает, но кроме лежащего на охапке сена пьяного в дрызг Зику никого не заметил.

– Кори я знаю, что тебе лень, и ты изнываешь от жары, но чтобы иметь крышу над головой, пайку овса и пучок сладкого сена иногда приходиться делать то чего не хочется, но необходимо. Так что не обессудь, ехать сегодня нам всё же придется.

С нравоучительной речью обратился наёмник к своему четвероногому другу, совершенно не горящему желаниям куда-либо направляться, а впрочем, это было его стандартное состояние. Фред не относился к той категории людей, что плетью доводят свои аргументы, предпочитая ей дружескую беседу. И мул, точно понимая все, что ему хотят сказать, как правило, всегда проявлял послушание. Случилось так и на этот раз. Пофыркав, повертев лениво хвостом демонстрируя всем своим видом, что оказывает неоценённую услугу ему, он засеменил лёгкой рысью, на загляденье ловко маневрируя меж телегами, заполонившими практически все дороги города. Фрэнос старался выбирать маленькие, невзрачные улочки не подверженные того скопления народа как на центральных проспектах. И хотя путь так, заметно удлинялся, всё же это того стоило, лишний раз мозолить глаза он не хотел, неизвестно кто его мог углядеть, соглядатаев Луциуса хватало. Он рассчитывал незаметно улизнуть с города.

Проезжая мимо храма Умершего бога к нему внезапно кинулась грязная оборванка – Он оживёт, он вот-вот вернётся!– закричала она, чуть не угодив под копыто мула.– Уже слышно трубное дыхание Мормонота! Приклони колени пред великим богом ночи!

Нойс попытался объехать полоумную фанатичку мрачного культа, но не тут то было. Схватив Кори за уздечку, она пуще прежнего распалялась.– Новые времена грядут, все покорится ему и люди и звери!

Из низкого мрачноватого храма, напоминавшего, приплюснутую пирамиду, показался юный послушник, одетый во всё чёрное. Торопливой походкой, приблизившись к женщине он, не говоря не слова, грубо ухватив её за шиворот, молча потащил за собой. Та в свою очередь не сопротивлялась, но, продолжала таращиться на Фреда, указывая на него правым покрытым чёрным пеплом перстом. – Преклони колени и тогда милосердный Мормонот пожалеет тебя, тебе не под силу устоять против его воли он непобедим! Было последнее, что донеслось до наёмника, перед тем как послушник с силой запихнул её в тёмный предбанник храма.

Недавно появившийся культ с дальнего юга помаленьку набирал силу. Периодически в толпе мелькали, чернея ночи балдахины приверженцев Мормонота. Главной отличительной чертой этой веры служило полное табу на проповедническую деятельность. Не голословность вот, пожалуй, что отделяла их от традиционных верований и почитания Мируса с его многочисленными детьми. Оставалось только удивляться, как в храмах появлялись новые адепты при полном отсутствии какой-либо информации и конкретики. Фред всегда спокойно относился к людям всяческих вероисповеданий, считая, что каждый сам себе выбирает, кому служить, кому поклоняться. Что же касательно себя самого, то он предпочитал не заморачиваться по этому поводу, пребывая в твёрдой убеждённости не тратить отпущенное ему время на служение незнакомым, никогда не желающим себя явить божествам, не говоря уже про помощь.

Жрец, же напоследок кинув на него презрительный взгляд, словно перед ним был не человек, а какое-то насекомое, скрылся где-то в утробе обсидианового храма.

Фрэнос выехал из города, когда уличные фонари зажглись, превратив город в большой праздничный пирог с натыканными в нем тысячами свечей, особенно их, много было в середине. Оно и понятно там проживали самые обеспеченные – уважаемые люди Пьянтуза. Где-то среди них сейчас в одном из самых знатных особняков города, один из самых знатных родов юга королевства, полным ходом готовился стать еще более уважаемым и родовитым, породнившись с не менее почтеннейшим семейством из Бухантуса.

Фред вздохнул с облегчением, оказавшись за воротами. Хоть город он и считал своим родным, да вот только и без вольных просторов не ограниченных городскими стенами жить тоже не мог. Воздух тут пах полевыми травами и цветами, а вместо фонарей на бесконечном полотне неба сверкали бесчисленные мириады звезд и блеклый диск луны успевшей обновиться. Тишина буквальна, оглушала, резко контрастируя на фоне городского несмолкаемого гама. Будь, он сейчас не обременённый рамками обязательств перед заказчиком, то, не задумываясь, поддавшись, внезапно нахлынувшему желанию, свернул бы с дороги, пустившись вскачь по степям и полям, наслаждаясь свободой и чистотой мыслей.

« Когда-нибудь я куплю себе дом подальше от суеты и заведу сад с прудом», неожиданно сам для себя решил вдруг наёмник. « Может быть, даже женюсь, хотя с последним не стоит торопиться», подумав немного, одёрнул себя мысленно он.

Задумавшись, он выпал из времени-пространства, дав волю грёзам, из-за чего едва не угодил под колёса мчащейся кареты. Предавшись мечтам, он не заметил, как его догнала оливкового цвета карета, на козлах которой восседал мрачного вида кучер с остекленным взором. Нойс отстранённо отметил, что тот пребывает явно не в своей тарелке, возможно даже не в себе. Совершенно не желая притормаживать, даже не предпринимая ничтожных попыток хоть как-нибудь обогнуть препятствие, он правил, двойкой гнедых лошадей мчась прямо напролом. Только обострённое чутьё Кори на всяческого рода неприятности, позволило в последний момент соскочить с тракта, избежав неминуемого столкновения. Металлические спицы высокого колеса пронеслись в каком-то считаном дюйме от бедра Фреда, вызвав у того невольный шквал проклятий в адрес правившего каретой. Из небольшого овального окошка высунулась круглая в жирных складках лысая голова, толстые щеки обладателя её пребывали в постоянном движении, так как будто этот пассажир упорно старался что-то твёрдое разгрызть. Наёмник готов был поклясться, что его физиономия смахивало более на поросячью, чем принадлежащую роду человеческому.

– Сам такой!– брызгая слюной и кривляясь, выкрикнул он, при этом сплюнув целую горсть лушпаек прямо в лицо опешившему не ожидавшего ничего подобного наемнику.

Измельчённая до консистенции кашицы неизвестная субстанция, донельзя склизкая облепила лоб, нос и хуже того губы попала в рот вызвав тем самым неотвратимый рвотный рефлекс. Будь у него сейчас желудок полный, неизменно вылезло бы всё съеденное накануне обратно. Такая невыносимая отвратная вонь исходила от неё. Оставалось только гадать и строить предположение, что жевал этот невоспитанный синор, какой, несомненно, испорченный, пришедший в негодность «продукт» засунул он себе в рот. Воображение наемника пасовало перед этим изрядно попахивающим нечистотами вопросом.

Отплёвываясь неистово, он впопыхах достал флягу с водой, и, набрав полный рот, прополоскал горло, выплюнув наземь, затем повторил несколько раз эту процедуру. Кори опустил, было, голову дабы узнать, чем это таким его седок орошает землю, но стоило ему едва учуять мерзкое зловоние, исходившее от этого «нечто», как сразу мгновенно он потерял весь интерес. Нойс разделял его чувства как никто другой, испытав в полной мере на себе, его запах и что хуже всего привкус. Он даже теперь начал лучше понимать казавшееся ранее сильно двусмысленное выражение «окунуть в дерьмо». « Вот оно значит, каково это», замерев на мгновение, отметил наемник про себя. Затем вернувшись в реальность, принялся быстро умываться особо, не заботясь об экономии воды желая только одного не ощущать на себе этого мерзкого смрада чужой блевотины.